София Катенина - Счастье будет!

– Смотри, смотри! – Усевшись, Нина тут же начала отчаянно вертеть головой. – Вон там сама пани Долецкая!

– Она прекрасно выглядит, правда? – Я рассеянно оторвалась от меню.

– Она трескает картошку с мясом! – Возмущению Нины не было предела.

Это была редкая удача – застукать одного из главных поставщиков идеи «90–60–90» и по совместительству бессменного главного редактора журнала «Vogue» за таким криминалом.

– Я сделаю фотографии, – заволновалась Нина, потянувшись за мобильным телефоном. – Опубликую их в блоге и сразу наберу тысячу друзей.

– Прекрати! – Я пыталась хохотать совершенно беззвучно, что получалось из рук вон плохо. – Мы не можем обвинять ее в том, что она – нормальный человек!

– А ты читала ее журнал? – не сдавалась Нина.

– Никогда. – Я посмотрела на подругу взглядом, полным искренней симпатии. – Разве кто-нибудь интересуется этим молодым региональным изданием?! Закажи себе лучше вот... лимонадик.

– И тортик! Два тортика, – оживилась Нина. – После того, что я только что узнала о своем кумире, я могу позволить себе все!

– Вы готовы сделать заказ? – Официант подкрался к Нине с тыла, и она вздрогнула от неожиданности.

– Да. Мне, пожалуйста, то же, что вон той даме в белом. – Нина показала мне язык. – Я фанатично следую советам культового журнала о моде.

Катя появилась прямо к горячему. Она, как и всегда, выглядела превосходно – белая юбка Moschino и туфли с лаковыми вишенками. На лице ее сияла улыбка.

Я обняла Катьку и протянула ей подарок – красиво упакованную коробочку с блеском для губ Vivienne Sabo. Отрывать любимый блеск от сердца было тяжеловато, но я надеялась, что так могу искупить свою вину.

– Спасибо! – просияла Катька. – Что это за блеск?

– Приносит счастье, – засмеялась я. – Мой любимый.

– Нина! Ты ешь картошку с мясом? – отметила Катя.

– О да, детка, это хит сезона. – Давясь и хихикая, Нина поведала Кате о маленьких страстишках большой звезды.

– Как ты, дорогая? Как твои дела? – Иногда эти вопросы задаешь именно для того, чтобы получить ответ, – и это был как раз такой случай.

– Отбой, – улыбнулась Катя, – ложная тревога. Все эти чеки на нижнее белье, странные исчезновения...

– Ну? – заинтересованно протянула Нина.

– Венечка покупал белье маме, – улыбнулась Катя. – Все сходится.

– Ты уже видела эту великую женщину? – спросила я.

– Нет, что ты! До тела допускаются лишь избранные. Я даже не знаю, в курсе ли она вообще, что у Венечки со мной серьезно. – Катя отпила холодного малинового лимонада из трубочки.

– Очаровать! Обаять! Обезвредить! – Нина размахивала в воздухе вилкой с наколотой на нее картофелиной.

– Действительно, Кать. Ты его... любишь?

– Я его понимаю. Может быть, это больше, чем... Девочки, я совсем запуталась.

– В любом случае, мне кажется, настал момент, чтобы войти в клетку с тигром.

– Иногда это бывает не так страшно, – уверила Нина. – Вдруг она тебя полюбит?

– Этого-то я и боюсь, у меня и так вечный перерасход по мобильному телефону, – засмеялась Катя. Смешок, впрочем, вышел какой-то нервный – слишком нервный, чтобы сказать, что она не кривит душой.

– Полюбит и начнет просить внуков.

– А тут ты...

– А тут Веня...

– А тут вы, ага!

– Девочки, прекратите! – Катя посмотрела на нас своим особенным взглядом, в котором читалось «стоп». – Вы сейчас напугаете меня до смерти.

Действительно, знакомство с родителями по шкале стресса стояло рядом с... концом календаря майя в 2012-м. Зачастую оно вполне заменяло этот самый конец, которого, кстати, никто не видел. А вот закончить любые отношения, даже самые перспективные, встреча с родителями вполне себе могла. Особенно такая.

– Понимаешь, – Нина поела говядины и была настроена философски, – тут лучше недодержать, чем передержать.

– Что ты имеешь в виду?

Из нас троих только Нина обладала позитивным опытом приручения диких зверей – чужих родителей, поэтому любые ее советы на этот счет были практически единственным доступным нам экспертным мнением. Еще бы! Нине удалось нырнуть в бассейн с аллигаторами и выплыть оттуда абсолютной победительницей. Ее отношения с любимым были досмотрены таможней, взвешены и полностью легализованы. Кроме спокойствия и перспектив долгосрочного сотрудничества, это сулило Нине еще и банку консервированных патиссонов при каждой встрече.

Или, выражаясь юридическим языком, очной ставке.

– Я имею в виду, что лучше всего прорваться к родителям в самом начале отношений. Тогда, во-первых, ты еще не очень волнуешься... – продолжала Нина.

– Это еще почему?

– Не очень волнуешься, потому что еще не очень много вложила. Представь себе – самое начало, ты еще плохо знаешь молодого человека, не успела потратить на подарки к Новому году целое состояние, не строишь планы на совместный отдых на далеких островах, вы еще не взяли кредит на машину, который неизвестно кому оплачивать в случае разрыва. По сути, ты еще не знаешь, нужен ли он тебе вообще. И поэтому встречу с родителями воспринимаешь как... встречу с чужими родителями. Если они тебе не понравятся, это минус молодому человеку, но никак не тебе!

– Логично, – вздохнула я. – Хотя мне-то что, у меня даже на горизонте нет ничьих родителей, кроме собственных.

– Лови момент. – Катя метнула в меня гневный взгляд. – И вообще, мне казалось, что хотя бы сегодня мы не вытираем тебе сопли.

Катя была права. Не сегодня! Сопли пересохли сами собой. Я улыбнулась примирительно.

– Нина, пожалуй, ты права. Но в моем случае момент безнадежно упущен, – развела руками Катя. – Мы уже давно вместе... не могу припомнить сколько... о ужас! Почти год! Как-то странно теперь изображать, что меня все это не касается.

– Да, вечер уже перестал быть томным. Придется переходить к плану Б.

– План Б? Девушка, вы полны сюрпризов, – засмеялась я.

– Ну, план Б еще очень сырой. В целом, ты не должна бросаться на маманю Венечки, как Матросов на вражеские амбразуры.

– Это-то я и сама понимаю, – поникла головой Катя.

– Надо как следует подготовиться... Хотя в принципе это не должно быть сложно.

– Что же сделать?

– Ну во-первых, выяснить, какая участь ждала твоих предшественниц. Наверняка Венечка не девственник? – ехидно поинтересовалась Нина.

– Уже нет, – категорично заверила нас Катя. Почему-то мы не стали сомневаться в том, что она говорит правду.

– Ну вот, стало быть, уже кого-нибудь приводил. Хуже всего, если у мамочки остались какие-нибудь отношения с этим кто-то. Нам страшно осложняют жизнь всякие эти прошлые девушки, особенно те, кто достаточно умен, чтобы звонить родителям наших парней.

– Ну хорошо, а что еще?

– В идеале, конечно, нужно понять, что маму не устраивало в этих самых девушках. Что-то подсказывает мне, она тут главная фигура на общей картине...

– О господи!!! Я не справлюсь! – Катя схватилась за голову.

– Да ну тебя, это довольно просто. Нужно понять, чего мама в принципе может бояться, ведь агрессия – это проявление страха.

– И чего они обычно боятся?

– Потерять своего мальчика. Потерять свое место в его жизни. Потерять свою власть. Плохие матери боятся за себя.

– А хорошие?

– Хорошие – за своего мальчика, – улыбнулась Нина. – Но с ними никогда не бывает проблем, дорогая.

Водном из самых больших городов мира, население которого превышает количество жителей многих полноценных стран, есть все. Здесь есть кинотеатры, отели, стоматологические клиники. Курсы по изучению итальянской кухни, китайских династий и борьбы сумо. Магазины, в которых можно купить редкую обезьяну или распространенный сорт риса. Здесь есть все, кроме одного – мужчины, который был бы способен меня заинтересовать.

Теоретически я понимала – с возрастом мы не становимся моложе, и, как бы хорошо мы ни выглядели, нужно думать о гнездовании и неминуемом потомстве. Но на практике эти благие идеи превращались в нудную вереницу идиотских свиданий, о которых хотелось забыть еще до того, как они заканчивались.

Перспективный рок-музыкант, притащивший меня в звукозаписывающую студию на Арбате, где на стене среди фотографий голых задниц группы «На-на» висела дворянская грамота; британский подданный, выписанный из Сассекса для постройки новых московских небоскребов; парочка клерков, не поддающихся описанию ввиду полного отсутствия отличительных признаков; коллега, предложивший поужинать, – каждый из этих людей, без сомнения, был интересен по-своему и по-своему же достоин прекрасной любовной истории со счастливым концом. Однако мой внутренний предательский опознавательный сигнал «свой – чужой» неизменно загорался красным – они были чужими для меня, чужими в той мере, которая заранее исключала возможность перехода из дипломатических отношений в теплые и доверительные. Я покорно посещала премьеры, смиренно жевала салат и неизменно забывала перезвонить. Во всем происходящем была какая-то странная предопределенность; соглашаясь на очередное свидание, я улыбалась и понимала, что еще один вечер будет потрачен абсолютно впустую. Может быть, мне просто катастрофически не везло и среди моих знакомых не было ни одного отличного, романтичного парня с хорошим чувством юмора? Кого-нибудь, кто мог бы меня удивить или хотя бы насмешить?

Моя холодность, сдержанность и отстраненность тем временем действовали как хороший магнит. Неподходящие мотыльки слетались на не им предназначенное пламя и даже не обжигали крыльев; это был очаг, нарисованный на куске холста в каморке папы Карло, и мало кто понимал, для чего он нужен.

– Может быть, я болею? – Мой вопрос неожиданно прервал процедуру идиллического воскресного бранча в ресторане «Michael’s» на Тверском бульваре.

Нина от неожиданности уронила ножик, которым тщательно намазывала джем на свежий круассан.