София Катенина - Счастье будет!

А вдруг она фотомодель? Сознание услужливо подсунуло образ роскошной юной грации лет восемнадцати, на бесконечных, как мой ужас, ногах. Рядом нарисовался автопортрет – девушка, утомленная прессой, с блестящим от волнения носом, одетая кое-как и – чего уж там скрывать! – порядком растрепанная. Это был настоящий, не придуманный кошмар – и с ним нужно было что-то делать.

– Колонотерапия. – Нина, как всегда, была настроена радикально. – Три сеанса – минус пять килограммов и отличный цвет лица!

– Мда... И куча воспоминаний. Следующий. – Мое унижение и так было достаточным, и я решила не добавлять к нему новых красок. Ей достанутся и мужчина, и клубника, а я должна довольствоваться гигантской клизмой? Ну уж нет!

– Сбор информации. – Катя крутила в тонких пальчиках остро отточенный карандаш. – Явки, пароли, а главное – фотографии! Нужно понять, кого мы так боимся. Может оказаться, что все не так запущено.

– Или наоборот! – вдохновилась Нина. – Все очень запущено. Она – бывшая доярка-энтузиастка, страдает булимией и облысением.

– Нина... – зашипела я.

– Хорошо! Вместо булимии возьмем рабочий вариант – метеоризм. В меню будет свежая капуста? Или, может быть, бобовые? Капустка – это так гламурненько.

– Мои подруги – сволочи, которые танцуют и веселятся на осколках моей личной жизни! – взвыла я. Почему-то от мысли, что жена Коврова некрасива, мне стало еще хуже. Ведь тогда получается, что он ее действительно... любит. Резкая боль в желудке заставила меня вздрогнуть и согнуться почти пополам. – Воды, – простонала я.

– Сестра, пить, – закричала Нина официантке. – Милочка, выключай Дездемону. Рано петь заупокойные молитвы, Катя дело говорит. Наденем парики, очки и выследим его супругу. Сделаем парочку фотографий. Скрытой камерой. Удачные снимки потом продадим... Сергею.

– А неудачные – Альке, – мрачно продолжила Катя. – Что именно нам известно об этой женщине?

– Немного. Она ездит на «Mini Cooper». Курит сигареты «Salem» с ментолом. Работает корпоративным юристом. Подозреваю, что она вполне может оказаться хорошим человеком. Это-то и ужасно. – Я сделала судорожный глоток из запотевшего стакана.

Почему-то в ситуации с чужими женами всегда легче, если они оказываются неопрятными любительницами культа вуду и осквернения памятников старины. Хотя таких наверняка меньшинство. Обычные же уютные, домашние жены так очаровательны, милы и приятны, что сама мысль о том, что ты пыталась, сама того не ведая, украсть у них супруга, может довести до ручки.

Я окончательно запуталась. Найдя себя в магазине Pinko у платья, которое я решительно не могла себе позволить, я осознала – мне все еще рано говорить о том, что эта история завершена. Ну почему, почему я не могла отпустить все, что случилось, и продолжать жить спокойно? Почему я отчаянно надеялась на то, что в его жестоком сердце поселилась хотя бы капелька любви ко мне? К тому, как я смешно морщу нос, когда чищу зубы, к моей привычке перебегать дорогу в неположенном месте и везде заказывать морковный сок... Почему мне до сих пор хотелось оставаться для него особенной? И главное – почему я начала оправдывать его поступок, коварный обман сразу двух женщин? Что было не так со мной?

– Мне кажется, нам надо поговорить. – Катя позвонила мне так поздно, что я затруднялась сказать, был ли это поздний вечер или раннее утро. – Я сейчас приеду.

– Что-нибудь случилось?

– Нет, но может случиться. – В голосе подруги сквозила решимость.

– Приезжай... – Растерянная, я выползла из постели и через двадцать минут нажимала на кнопку домофона.

– Привет. – Катька обняла меня и потащила на кухню. – Давай попьем кофе?

В самые сложные минуты, когда сила воли и разум оставляют тебя, приходят настоящие друзья.

– Слушай, Алька, я знаю тебя много лет. – Катька отпила кофе из фарфоровой кружки с дельфинами. – И могу сказать одно – ты достойна лучшего.

– Кать... – Слезы навернулись мне на глаза.

– Нет, правда... я имею это в виду... Мне не кажется, что моя лучшая подруга должна метаться по городу, пытаясь понравиться женатику, который ее обманул.

– Но он... он...

– Может быть, он велик и могуч, но он поступил с тобой отвратительно. И не только с тобой. И он наверняка поступит так еще раз. Знаешь что, дорогая? Ты гораздо лучше его.

Эта простая мысль как-то давно не приходила мне в голову. Внезапно я поняла – почему-то я перестала быть другом самой себе. По какой-то неизвестной никому причине я решила, что заслуживаю только боли – и ничего, кроме боли. Почему-то я продолжала казнить себя – за то, что влюбилась, за то, что позволила себя обмануть, за то, что втянулась в грязную историю, режиссером которой стал доктор Лектор, и главное – за то, что у меня не хватало сил сорвать розовые очки и выйти из дурацкой игры. Мне никогда в ней не выиграть – но у меня еще оставался шанс проиграть достойно.

Мы говорили, говорили и говорили – до того, как рассвет окрасил дома Москвы в розовый цвет. Цвет несбывшейся мечты или – кто знает? – цвет надежды... Город проснулся, и впервые за долгое время он проснулся другим – теплым и родным. Я нашла себя, простила и помирилась с собой этой ночью. Больше не надо было мучиться, пытаясь настичь страшные тени прошлого и поговорить с ними. Я заснула абсолютно спокойно.

Забегая вперед, сообщу – вечеринка прошла прекрасно. Я надела свое любимое шелковое платье от Chloe и золотые босоножки Jimmy Choo и чувствовала себя королевой бала. Как чувствовал себя мой злой гений? Этого никому узнать не удалось. Кажется, его не было на вечеринке. Хотя, может быть, он и пришел, только я его не заметила. Все было кончено, все было кончено раз и навсегда.

Вжизни каждой девушки был десяток-другой свиданий, оставивших после себя чувство полного недоумения. Речь идет о тех редких, но не исключительных случаях, когда все, как кажется, идет по намеченному плану. Ты тщательно чистишь зубы отбеливающей пастой, делаешь пилинг и долго принимаешь душ. Надеваешь одежду, в которой выглядишь мило и слегка соблазнительно. Умеренно ешь, кокетливо улыбаешься, удачно шутишь. Смеешься над его шутками – и процент искренности при этом колеблется от пятидесяти до шестидесяти пяти процентов, что немало. Все кажется гладким и практически безупречным от первого «Привет» до финального поцелуя у подъезда. Поцелуя, который действительно оказывается финальным: после него не следует ни звонка, ни намека на продолжение столь приятного вечера. Полная тишина. Рыбаки назвали бы это ложной поклевкой; по сути, это один из самых неприятных видов свидания, которое отнимает много сил на подготовку и при этом не ведет хоть к какому-нибудь результату. Это ложное свидание.

Каждая девушка по-своему реагирует на случившееся в ее жизни ложное свидание. Катя попросту не замечала того, что молодой человек не удосужился ей перезвонить, и забывала о нем едва ли ни быстрее, чем начинался новый день. Я философски думала, что, видимо, мы не подходим друг другу на уровне тонких энергий. Нина же впадала в настоящую истерику и проводила недели в самокопании.

– Что со мной не так? Что именно со мной не так? Что такое они все во мне видят, что их так страшно отпугивает? – Голос дорогой подруги в телефонной трубке не оставлял сомнений – с ней приключилось злосчастное свидание, так ничем и не окончившееся.

– Дорогая, в нашем городе живет более восьми миллионов мужчин. – Мне всегда казалось, что статистика успокаивает. – И ты просто технически не можешь подходить им всем. Осталось привыкнуть к этой мысли.

– Скажи, почему, почему это меня так задевает? Как хорошо, что у меня есть прекрасный парень! Если бы не он, это бы вообще могло меня убить! – Нина была настроена серьезно.

– Радуйся, что у тебя он есть, и не забивай себе голову ерундой. Наверняка, если бы ты узнала того идиота получше, у него обнаружилась бы целая куча чудовищных недостатков!

– Ммм... интересная мысль... Я думаю, какие такие недостатки могли бы меня однозначно отвернуть от симпатичного парня.

– Жена, – мрачно отрезала я.

– О да. Еще наркомания! Тяжелые наркотики... ЛСД! Впрочем, даже травка с некоторых пор пугает меня до смерти, – расфантазировалась Нина.

– Жадность. А еще, я думаю, меня бы бесило, если бы он ненавидел животных, – улыбнулась я.

– И обожал телесериалы! Я знавала одного такого, его квартира была складом пиратских дисков, – поделилась Нина, – и когда он нервничал, то включал «Lost».

– Псих, – согласилась я, – хотя психи могут быть интересными. Я вот люблю Доктора Хауса. А он псих. Из телесериала...

– Если честно, я понимаю, подходит мне парень или нет, по запаху, – подумав, сообщила Нина. – Это странно, да?

Это не было странным. Даже внутри московских каменных джунглей запах зачастую говорил нам больше, чем медицинская карта вкупе с налоговой декларацией. Я легко могла назвать как минимум двадцать мужчин и женщин, которые признавались, что запахи имеют над ними необыкновенную власть. Удивительным было скорее не это, а то, что в век абсолютного торжества Procter&Gamble человеку вообще удавалось сохранить какой-либо мало-мальски индивидуальный аромат.

И тем не менее он был. Запах любимого мужчины, волнующий и почти забытый. Офисные запахи коллег, искусно задрапированные модными парфюмами. Запах мамы – неизменный на протяжении всей жизни, самый нежный на свете. Запах опасности – дорогие духи Ангелины Антоновой. Запахи, которые я не могу вспомнить, как и людей, которые их «носили».

Может быть, в большом городе, где так сложно разобраться, где свой, а где чужой, не стоит пренебрегать такой подсказкой, как запах?

После работы мы собрались на парфюмерном этаже магазина «Весна», чтобы найти что-нибудь свеженькое.

– Катька, колись... – Я перебирала разноцветные прозрачные флаконы с новинками. – Какие дурацкие одноразовые свидания у тебя были?