Слежку молодой человек засек почти сразу. Да и Смирнова приметил, что вызвало самые неприятные ассоциации и подозрения. Поначалу игнорировал, но в конце концов обратился в хорошее детективное агентство. Ребята из него отыскали и убрали видеокамеры и выяснили личности следящих.

Сменить квартиру? Рус уже думал об этом. Но Смирнов – ищейка, а не журналист и не фанат. Знакомства в полиции наверняка остались, потому найдет их с Ритой в кратчайшие сроки. Заявлять в полицию, апеллируя к неприкосновенности частной жизни, тоже бессмысленно. Во-первых, все равно делать ребята в погонах ничего не станут: проверено на психе-фанате. Во-вторых, вроде как у известных людей планида такая – терпеть вечную слежку за своей персоной.

– А не проще было Смирнову, который здесь все обшарил, – девушка поежилась, обводя рукой квартиру, – прихватить те три снимка, что у тебя хранились?

Рус усмехнулся, едва сдерживаясь, чтобы не коснуться губами волос Риты.

– Конечно, проще. Только они хранились у Ильи. Я вчера забрал, чтобы тебе показать.

– Сожжем их? – встревожилась девушка, поняв, какую ценность представляют фото для бывшего полицейского.

– Умница, – ласково сказал молодой человек. – Так и сделаем.

– А то, что было… Рита запнулась и покраснела, – между нами вчера… Будут проблемы?

– Нет, – заверил Рус. – Ребята из агентства проверили коридор и никаких камер не нашли. Окон там нет, – Рита по голосу слышала, что попечитель улыбается, и, слегка повернув голову, увидела озорные искорки в его глазах. – Так что наша маленькая слабость останется для них незамеченной.

Девушка вспыхнула и спрятала лицо. Как же легко Руслану удавалось смутить ее. Одним взглядом, улыбкой, словом. То ли она такая застенчивая, то ли красавец наслаждается ее реакцией. Хотя последнее очевидно. Но приятно. Рита покраснела еще больше, а потому слегка наклонила голову, стараясь скрыть пылающие щеки за пышными прядями волос.

– А то, что ты сейчас меня обнимаешь? Это ничего?

«Как же неловко все это вслух говорить», – подумала она.

– Со стороны выглядит, как братские объятия. Будто бы я тебя успокаиваю, – тон Руслана стал соблазнительным, почти эротичным. Он прошептал девушке на ушко:

– Но на деле все может быть иначе.

От звука его голоса Рита судорожно вздохнула, дыхание ее стало прерывистым. Кожа девушки под руками красавца-брюнета горела от удовольствия, хотя ладони молодого человека не сдвинулись за все это время ни на сантиметр.

– Я пока не могу целовать тебя, – продолжал он страстно шептать, – ласкать, засыпать с тобой в одной постели, как раньше, – все тело Риты мгновенно обдало жаром от его слов. – Но обнимать тебя, говорить с тобой, как сейчас, смотреть, как ты краснеешь и смущаешься… – Руслан не закончил фразу. Да того и не требовалось. По телу девушки пробежала предательская дрожь, которую молодой человек тут же почувствовал. Его губы на одно мгновение коснулись волос подопечной, словно поощряя сладостную муку ее тела.

– Рус… я не могу больше, – задохнулась девушка. – Слишком горячо…

Этих слов хватило, чтобы молодой человек, хоть и с неохотой, но выпустил Риту из объятий и просто сел рядом.

Девушка мгновенно повернула к нему раскрасневшееся лицо. В глазах Руслана была радость: они словно лучились светом. Уголки губ слегка подрагивали – молодой человек старался не улыбнуться. Рита поняла его маневр. Своим страстным шепотом Рус ухитрился добиться, чего хотел: заставил забыть ее о неприятностях и отплатил девушке за вчерашнюю песню, которая настолько вскружила ему голову, что он перестал контролировать себя. А сейчас не справлялась со страстями Рита.

Девушка прокашлялась в кулак, изо всех сил стремясь подавить неловкость, выпрямилась, глубоко вдохнула и выпалила:

– Через два дня после твоего ухода из кино… кое-что было. Помнишь?

– Никогда не забуду, – снова переходя на вкрадчивый шепот, подтвердил Руслан.

Рита, что есть сил, вцепилась дальней от Руса рукой в край дивана.

– Я не о том. Почему это не закончилось неприятностями?

– Смирнов не успел наставить в квартиру видеокамер. Я два дня никуда не отлучался, – резонно заметил Руслан уже своим обычным низким, но таким красивым бархатным голосом.

– И как мы будем бороться с папарацци и Смирновым? – девушка разжала пальцы и отпустила край многострадального дивана, слегка подавшись вперед.

– Никак. Через восемь месяцев, в день твоего восемнадцатилетия, они сами потеряют к нам интерес. Если помнишь, по закону попечительство автоматически прекращается с совершеннолетием подопечного, – подсказал молодой человек. – А отношения с совершеннолетней девушкой, больше не являющейся моей подопечной, любителям грязных сенсаций не интересны. И эта компашка уберется от наших окон.

Рита облегченно вздохнула. Как хорошо, что Рус все рассказал. Теперь она не станет мучиться, изводя себя вопросами, злиться из-за его странного поведения. «Стоп! Как он сказал? «Отношения с совершеннолетней девушкой, больше не являющейся моей подопечной…» Что за оговорка по Фрейду? Когда мне стукнет восемнадцать, у нас все-таки будут отношения? Правда?»

Девушка уже собралась запрыгать от счастья, но припомнив все объяснение целиком, нахмурилась. «Может, Рус просто сказал, не намекая ни на что, не планируя ничего такого? Кто его поймет…»

Про объявление о маньяке в парке Рита благополучно забыла.

Глава 15

Сентябрь в жизни Риты не задался с самого утра первого числа. Небо затянуло мрачно-серыми тучами, и дождь лил, как из ведра, явно не собираясь останавливаться. Сначала Рите пришлось штурмовать автобус. Благо, садиться надо на конечной, поэтому шанс занять место все же был. Пристроившись у окна и защитив себя наушниками с музыкой от неразберихи, ворчания, шороха, покашливаний и разговоров, девушка глянула на улицу. Лужи ширились с каждой минутой, капли дождя били по ним с такой силой, что на поверхности грязной воды всплывали пузыри. Деревья уже давно начали желтеть, зеленые островки в пышных шапках крон становились с каждым днем все меньше. Под проливным дождем эти великаны выглядели понурыми и ссутулившимися. А в воздухе, с трудом пробивавшемся в приоткрытые форточки автобуса, больше не чувствовалось ароматов летнего дождя, когда растения наслаждаются влагой, цветы делятся пыльцой, а все вокруг дышит теплом и чистотой. «Дождливая осень уныла и беспросветна и ассоциируется с закатом жизни». С такими невеселыми мыслями Рита добралась до метро, где хочешь – не хочешь, в час-пик приходится поработать не только локтями, но и ногами, а иногда – голосом, чтобы осадить тех, кто уж совсем наглеет и вдавливает тебя в стену людей, даже не замечая этого.

Три остановки по одной ветке, пересадка на кольцевой – такая толпа и толчея, уму непостижимо! – и еще три остановки по кольцу. Дальше спринт под дождем минут пять – и вот, проходная родного университета. Сегодня первокурсников пропускали по тем самым письмам из деканатов факультетов, пока они не получат студенческие.

Рита глянула на часы. Управилась за шестьдесят пять минут. «Интересно, с утра по пробкам на машине сколько бы дорога заняла в Москве? Часа два, не иначе».

Чтобы попасть в холл университета с витражными стеклами, пришлось миновать любопытный предбанник: проход, где прозрачные двери находились в нескольких метрах друг от друга. За это он был прозван студенческой братией «аквариумом». Там всегда толпились курящие ребята, сплетничали, обменивались новостями и портили здоровье никотином, демонстрируя остальным свою крутизну.

«Ух ты! Народу больше, чем людей», – подумала Рита, попав в холл. Первокурсники – а в том, что это были именно они, сомневаться не приходилось: растерянные лица ребят весьма красноречивы – кто группками, кто поодиночке оккупировали всю огромную водопадную лестницу аж до второго этажа, до самого актового зала, где должны приветствовать поступивших.

«Интересно, здесь человек пятьсот? Больше?» – гадала девушка. Гомон голосов, покашливаний, невольных восклицаний слился в сплошной непрекращающийся гул, словно стоишь с усилителем звука у улья с пчелами. Студенты других курсов с трудом пробирались по лестнице мимо новичков, поглядывая на взволнованных ребят сочувственно-высокомерно. Некоторые старшекурсники стреляли глазами, выискивая красивых студенток в потоке новых учащихся.

Рита решила держаться поближе к большому актовому залу – БАЗу – и пока поднималась по лестнице, с удовольствием замечала знакомых: ребят, с которыми училась в одной группе на подготовительных курсах. Группа была многочисленной: не со всеми девушка успела познакомиться. Но когда видела примелькавшиеся лица, на сердце становилось легче, и волнение куда-то отступало.

Теснее всего Рита общалась на подготовительных с пятью абитуриентами: Викой, ее одноклассницей Наташей, девочкой-тихоней Олесей и двумя парнями – темноволосым Денисом и его светленьким одноклассником Мишей. Они всегда держались вшестером: садились рядом, обсуждали домашнее задание, объясняли друг другу непонятный материал, вместе шли до метро после занятий, но… никто из них, кроме Вики, не подавал документы на экономический факультет, как Рита. Парни туда и не стремились. А Наташа и Олеся, которые, как и Вика, грезили самым крутым факультетом химтеха, набрали маловато баллов для столь решительного поступка. Так что Рите на экономике придется искать себе новых друзей. Девушку это удручало. Ей так нравилась прежняя компания.

А вот и Мишка с Денисом. Как всегда, не разлей вода. Забавная парочка. Высокий, худой, немного сутулый Денис с копной непослушных каштановых волос и намечающимися усиками и бородкой. Недоверчивый и вечно настороженный. А рядом – его полная противоположность. Светленький, аккуратно причесанный, не худой и не полный радостный Миха.

Увидев их, Рита невольно улыбнулась. Теперь была спокойна за Дэна: он все-таки поступил, и в армию его не заберут. Дело в том, что в их компании Денис считался самым способным, если забыть о Рите. Но паренек завалил изложение в мае. Тогда у великолепной шестерки наступил траур. Все понимали, чем это может грозить отличнику, который ни по каким критериям для службы не подходил. Ни физически, ни характером – домашний мальчик. В армии над такими издевается каждый первый. Громогласная Вика и робкая Олеся пытались ободрить парня, говоря, что в июле он успешно пересдаст русский язык. Наташа и Рита сочувственно молчали, полагая, что слова могут быть неуместны. Больше всех переживал Мишка. Во-первых, волновался за лучшего друга, во-вторых, не представлял, как будет учиться без отличника Дениса в университете. Сам Миша знаниями не блистал, да и вообще потащился в химтех только из-за товарища.