— Проклятье! — Он зарычал, как разъяренный лев, и стремительно сбежал вниз. — Что случилось? Что вы наделали? Что вы ей сказали? — набросился он на родителей. — Она рассказала вам о ребенке?

— Да, — ответил Боб. — Мы были смятенны, просто в ужасе.

— В ужасе? Смятенны! Вы узнали, что Дженни носит под сердцем вашего первого внука, и вашей реакцией были ужас и смятение?!

— Она заявила, что это ребенок Хола.

Если бы не его отец, а любой другой мужчина позволил себе усомниться в целомудрии и чистоте Дженни, Кейдж схватил бы его за грудки и бил бы до тех пор, пока тот не пожалел, что вообще заикнулся об этом.

Однако сейчас Кейдж лишь издал утробный яростный хрип и сделал угрожающий шаг вперед. То, что на самом деле это не был ребенок Хола, не имело в данном случае никакого значения. Дженни думала, что это так. Она была уверена, что говорит им абсолютную правду.

— А вы в этом сомневаетесь?

— Естественно, сомневаемся, — впервые за все время раскрыла рот Сара, — Хол никогда не сделал бы ничего столь… столь грешного. Особенно в ночь накануне своего отъезда в Центральную Америку, как то утверждает она.

— Возможно, это и удивит тебя, мама, но Хол был в первую очередь мужчиной, а потом уже проповедником.

— По-твоему, это значит, что…

— Это значит лишь то, что он обладал тем же строением, что и любой другой мужчина со времен Адама. Тем же оснащением. Теми же желаниями. Меня поражает лишь то, что он прождал столько времени, прежде чем затащить Дженни к себе в постель. — Хол никогда и не был в постели с Дженни, однако Кейдж в данный момент мыслил не очень-то логично.

— Кейдж, бога ради, замолчи, — зашипел Боб, вскакивая навстречу сыну. — Да как ты смеешь разговаривать с матерью подобным образом?

— Ну ладно, — продолжал Кейдж, словно разрубая воздух руками, — мне наплевать на то, что вы думаете обо мне, но как вы могли выставить Дженни на улицу в таком положении?

— Мы не выставляли ее на улицу. Она сама приняла решение уехать.

— Должно быть, вы сказали что-нибудь, что спровоцировало ее столь решительный поступок. Что это было?

— Она ожидала, что мы поверим, будто Хол мог… мог сделать это, — заявил Боб. — И мы с мамой все-таки решили, что такое могло случиться. Как ты утверждаешь, твой брат был мужчиной. Однако, если он и поступил так, значит, она соблазнила его, заставив пойти на это помимо своей воли, и он не смог устоять.

Честно говоря, Кейдж вообще не понимал, как Хол устоял перед ее чарами. Сам он бы никогда не смог этого. Никогда и ни за что. Даже если бы врата ада разверзлись перед ним.

— Что бы ни случилось, это произошло по любви. — На сей раз его слова в гораздо большей степени соответствовали истине.

— Я понимаю. Но даже если это и так, — Боб упрямо тряхнул головой, — Хол никогда бы не позволил отвлечь себя от священной миссии, никогда, если бы Дженни не совратила его. И возможно, всего лишь возможно, из-за того, что произошло, он был недостаточно собранным, или же он чувствовал себя виновным в том грехе, что он совершил, или был в разладе со своей совестью, когда оказался в Монтерико. Может быть, именно поэтому он не проявил должного внимания к своей безопасности и позволил тем самым, чтобы его схватили и расстреляли.

— Господи! — Кейдж глубоко вздохнул и прислонился спиной к стене, будто сраженный внезапным ударом. Он уставился на своих родителей, не в силах даже представить себе, как такие самовлюбленные, косные и предвзятые в своих суждениях люди могли произвести его на свет. — Вы сказали Дженни это? Вы обвинили ее в смерти Хода?

— А разве она не виновата в ней? — убежденно заявила Сара. — Моральные принципы Хола были столь тверды… Нет, она, несомненно, совратила его. Можешь себе представить, какими преданными мы теперь себя чувствуем? Мы относились к Дженни как к собственной дочери. А она так повела себя по отношению к нам… так… ужасно… иметь незаконнорожденного ребенка… Господи, да едва я только подумаю, как это все отразится на памяти Хола. Все любили и почитали его. Это разрушит его дело, разрушит все, во что он верил. — Сара поджала губы, вытянув их в тонкую белую линию, и отвернулась.

Кейдж замер в нерешительности. Они возложили на Дженни вину за смерть Хола, полагая, что она его совратила. Однако в смерти Хола был повинен только Хол, поскольку он не мог быть ни отвлечен, ни потрясен, ни охвачен сожалениями о той страстной ночи с Дженни. Кейдж мог бы снять с нее вину, рассказав им, что она была с ним, а не с Холом. Однако если они так накинулись на Дженни за связь с Холом, то, несомненно, просто закидали бы ее камнями на улице за ночь с ним.

Их отношение расстроило и потрясло его. Он же уверил Дженни, что они будут рады узнать о ребенке. Вместо этого они лишь осудили ее и отвергли самым нехристианским образом. Кейдж хотел бы обвинить их в лицемерии, но у него совсем не было времени. Да и к чему тратить силы? По его мнению, с ними уже невозможно ничего поделать. У него оставалась лишь одна цель. Найти Дженни.

— Куда она уехала?

— Мы не знаем. — Боб произнес это таким тоном, который недвусмысленно свидетельствовал о том, что это его совсем не заботило. — Она вызвала такси.

— Мне искренно жаль вас обоих, — произнес Кейдж, прежде чем выбежать из этого дома.

* * *

— Давно?

— Ну, давайте посмотрим… — Кривой палец заскользил по колонке с цифрами, озаглавленной «отправление», потом сопоставил эти данные с находящимся здесь же списком пунктов назначения. — Да, наверное, около тридцати минут назад. Он должен был отправиться в 6.30, и, насколько я помню, никаких задержек не произошло.

— Он останавливается где-нибудь?

Служащий на автобусной станции снова сверился с расписанием. Его педантичная аккуратность сводила Кейджа с ума. Неужели он ничего не может сказать, не смотря в это чертово расписание?

После разговора с владельцем единственной в городе службы такси, в результате которого он узнал о том, что Дженни была доставлена из домика священника на автобусную станцию, Кейдж с бешеной скоростью помчался сюда. Быстро осмотрев старенький и обшарпанный зал ожиданий, он удостоверился, что ее здесь нет. И лишь единственный билет был продан молодой женщине, подходящей под ее описание. Билет в Даллас в один конец.

— Нет. Не останавливается. Без остановок до Абилина[15], точно.

— По какому шоссе он поедет?

Диспетчер начал рассказывать ему, но к тому времени, когда тот закончил давать свои тщательные указания, Кейдж уже был у дверей автовокзала. Он включил двигатель ожидавшего его «корвета» и выругался, проверив бензин. Ему не удастся проехать сорок миль с полупустым баком. Кейдж свернул к ближайшей заправке, намереваясь пополнить запасы бензина настолько быстро, насколько это позволил бы ему насос.

— Да у тебя только пятидесятидолларовая купюра? — пожаловался служитель на заправке. — Господи, Кейдж, это все деньги, что у нас сейчас есть.

— Извини. Это также и все, что есть у меня, и я очень спешу. — Проклятье, ему нужна, ему просто необходима сигарета. Зачем он пообещал Дженни бросить курить?

— Опаздываешь на свидание? — Заправщик сально подмигнул ему. — Сегодня блондинка или брюнетка?

— Я же сказал, я очень…

— Ага, спешишь. Понимаю, понимаю, — протянул тот, снова подмигивая. — Ей неймется или тебе? Ну ладно, давай посмотрим, что можно сделать. — Он заглянул поверх очков в кассу. — Есть двадцать. Нет, наврал, всего лишь десять. Ага, а вот еще пять.

Неужели весь этот чертов город объелся уничтожающих разум наркотиков? Каждый просто блещет интеллектом имбецила.

— Знаешь что, Энди, сохрани-ка при себе мою сдачу — я ее позднее заберу.

— Так не терпится? — Парень задал вопрос, смотря в удаляющуюся спину Кейджа. — Она, наверное, просто что-то!

— И это правда, — проговорил Кейдж, садясь за руль «корвета».

Через несколько мгновений темнота поглотила его сверкающие фары.


Дженни знала, что не следует противиться действовавшей сперва раздражающе тряске автобуса, а постараться позволить телу двигаться в унисон. Так тряска даже убаюкивала. Монотонные движения успокаивали, вводили в сладкое забытье, изгоняя мысли о будущем.

Да и о каком будущем?

У нее его не было.

Хендрены четко дали ей понять, что они думают по этому поводу. В их глазах она была Иезавель[16], совратившая их святого сына и намеревавшаяся заставить свернуть его с пути истинного, забеременев от него.

Жалящие слезы накатили на глаза, однако она не дала им волю. Дженни закрыла глаза и откинула голову на подголовник, надеясь уснуть. Однако это оказалось невозможным. Разум ее находился в смятении, да еще и рядом сидящие пассажиры внезапно стали очень шумными и подвижными.

— Вы только посмотрите на него.

— Маньяк.

— Водитель его видит?

— Что он себе думает? Это что, Инди-500?[17]

Заинтересовавшись, что так могло привлечь их внимание, Дженни выглянула в окно. Сперва она ничего там не увидела, кроме своего отражения в стекле и непроницаемой мглы вокруг. Потом ей удалось разглядеть спортивную машину, мчавшуюся параллельным с ними курсом, в угрожающей близости от огромных колес междугороднего автобуса.

— Да он точно чокнутый, — услышала Дженни чей-то невнятный шепот, ее глаза изумленно расширились, а рот приоткрылся — она, несомненно, узнала его.

— О нет, — прошептала она.

— Внезапно сидящие в автобусе ощутили сильный толчок — водитель неожиданно ударил по тормозам и припарковался на обочине.

— Дамы и господа! — произнес он в микрофон, укрепленный рядом с рулем. — Прошу прощения за задержку, однако я вынужден сделать незапланированную остановку. Несомненно, это пьяный водитель, который хочет вытеснить нас с трассы. Я попытаюсь поговорить с ним, иначе его безумство грозит нам всем смертью. Не волнуйтесь. Мы скоро продолжим следование по маршруту.