Девушка пожала плечами.

— Ты эгоист, которого я люблю.

— А ты так и не научилась считать.

— Почему?

— Трое суток это семьдесят два часа.

— Какой кошмар!

Хелена обхватила Джека за шею, и оба потеряв равновесие, повалились на рядом стоящее кресло.

Хелена была рада услышать от Джека предложение уехать с ним, но она основательно для себя решила, что ближайшие пару лет, останется здесь и закончит начатое. Она долго шла к этому этапу в своей профессии, было бы глупо всё разорвать.

Завтрак был скромным: две чашки кофе и коробка горького шоколада, что Хелена давно хранила в шкафу, каждый раз собираясь открыть и каждый раз не находя повода это сделать. Они разместили все это на перевернутой коробке из-под телевизора.

Пустота в комнатах, наличие кровати, кресла и большого телевизора, висящего на стене, было намеренным. Хелена просила ещё до прилета сюда, чтобы её будущая квартира была именно такой. Ей хотелось сделать здесь всё по — своему, а потому ремонт был в проекте.

— Джек, ты не расскажешь своим друзьям о таком вот Рождестве и этом завтраке? Я хочу начать здесь всё с ноля. По — своему.

Она опустилась на колени, попробовав шоколад.

— Я редко рассказываю о своей жизни кому-либо. И кроме Питера мне рассказывать не кому. А он и сам-то не святой. Кстати, вчера гостиная у меня дома тоже не очень напоминала о празднике.

— Почему?

— Так бывает, когда всё потихоньку рушиться.

— Это из-за меня?

— Нет. Питер передавал тебе привет.

Хелена улыбнулась.

— Я его уже сто лет не видела.

Девушка улыбнулась, ощутив прилив тепла внутри. Она с трудом смотрела Джеку в глаза, чтобы не думать о том, что их поцелуй в аэропорту был самым ярким событием, и что он не имел продолжения.

— О чем ты думаешь, Джек?

Она вдруг стала серьезнее, придвинувшись ближе.

— Ты всегда первой задаешь вопрос.

— Что уж тут поделать? Отвечай.

— Со мной такое редко бывает. Когда говоришь одно, а думаешь совсем другое. Могу сейчас говорить о чем угодно. О работе, о погоде, а мысли всё равно сводятся к тебе.

— Я думала, ты думаешь о моём ремонте?

Джек засмеялся, продолжая держать кружку с горячим кофе на весу.

— О ремонте? Ты бы видела выражение своих глаз? В них нет места краске и обоям.

— Ты перевел всю тему разговора на меня. Кажется, я первая задала вопрос?

— И каким же бы твой вопрос? Постой, что-то припоминаю, ты спросила, о чем я думаю?

Он дотронулся рукой до плеча Хелены, поправив бретельку её топа.

— Я думаю о тебе. Когда нахожусь рядом или на расстоянии. Когда у меня всё получатся и когда возникают сложности. Это по-детски наивно, но если мне что-то вдруг нравится, я тут же пытаюсь понять, понравится ли это тебе? Иногда мне кажется, что от меня это уже не зависит. Моему разуму нравится думать о тебе. Просто так, даже без причины. Наверное, это случилось очень давно, и я упустил возможность контролировать собственные мысли.

Хелена почти перестала дышать, слушая и не веря в то, что всё же возможно такое счастье, как сейчас.

— Твоя очередь.

Она решила, что говорить бесполезно. И в аэропорту при их прошлой встрече она сполна наоткровенничалась. Она ответила поцелуем, которого кажется, ждали оба. Останавливаться не хотелось, было лишь дикое желание слиться с тем, кто тебя обнимает и целует. Стать одним целым, дышать в унисон и полностью ощущать лишь то, что чувствует твоя половина. Ей было безумно приятно в эти минуты. Словно воздух вокруг приобрел цвет, аромат.

Стянув с Джека футболку, Хелена прикоснулась рукой к его груди. Под ладонью стучало сердце, сильно, с уверенностью. Ощутить, что в этом сердце есть место только для тебя высшая мера блаженства. Ты внутри любимого, течешь по его венам, растворяешься в мыслях и словно бальзам проливаешься вновь на бьющееся сердце.

— Сегодня на одну глупость в нашем списке станет больше?

Джек улыбнулся.

— Может быть. Я с тобой понял одну интересную вещь. И грехи и глупости тоже делятся на плохие и хорошие. Так что не за всё, нами совершенное, мы будем наказаны.

— Ты не поверишь, но мне сейчас всё равно. Лишь бы только быть с тобой. Это глупость или грех?

— Больше похоже на крайность.

Джек поцеловал Хелену. Невзначай намекнув, что заумные разговоры можно отложить на потом.

Хелена в свою очередь склонилась над его лицом, прошептав на фразу, ставшую впоследствии для неё, жизненно важной:

— Я не отдам тебя больше никому. Буду держать так крепко, как только смогу. До тех пор, пока что-то более сильное не заберет тебя. Потеряю, но не отдам. Другой разлуке не бывать.

Странные рождественские каникулы окончились. Джек уехал вновь. Он несколько раз звонил, потом пришло его письмо с открыткой.

Хелена ощутила успокоение. Всё складывалось как нельзя лучше. Они решили, что когда Джек вернется, обязательно поедут домой и попытаются как-то объясниться с Лорой и дядюшкой. Предстоял весьма неожиданный разговор, но его никак не избежать.

Подсчитывая дни до возвращения Джека, Хелена с удовольствием начинала каждый день. Она знала, что вновь будет праздник, который каждый раз приносит огромную радость. Праздник, когда тот, кого ты ждешь, стучит в дверь и стоит на пороге, невредим. Когда позади плохое, но вы говорите о нем, значит это плохое возможно пережить и победить.

Из поездки Джек вернулся в дом, где они жили с Агнесс. Он позвонил и сообщил об этом без утайки. Хелена попыталась понять, будучи уверенной, что есть причина и, решив её, Джек окажется рядом. Однако минуло уже три месяца. Звонки прекратились. Джек словно канул в воду. Хелена подолгу крутила телефонную трубку в руках, решаясь набрать его номер. И вот позвонив, однажды так и не дождалась ответа. Она решила, что это совпадение и нет причины огорчаться. Но и последующие звонки так же оставались без ответа. На глазах всё чаще стали появляться слезы. Хелена вновь погрузилась в печальные вечера и ночи одиночества. Дни ожидания и месяца разлуки. Она забросила мысль о ремонте так далеко, что смирилась и уже почти не замечала голые и безликие стены. Не хотелось ничего менять. Дни начали тянуться долго, а точнее сказать бесконечно. За унынием вдруг появилось беспокойство. Оно началось в тот вечер, когда в дверь постучали. Хелена побежала открывать, но на пороге стоял не Джек, а его приятель и коллега Питер. Он сдержанно улыбнулся.

— Здравствуй, Хелена. Я не смог до тебя дозвониться и вот решил приехать.

— Ты звонил?

— Да, нашел в записях Джека твой телефон. Верно, он старый, и я звонил в никуда?

Хелена взглянула на автоответчик.

— Сообщений нет. Скорее всего, ты прав. Туда где ты звонил, меня нет.

— Я этого не знал и Джек ни разу не обмолвился, что у тебя теперь другой номер. Да это и не важно, теперь.

Они прошли в комнату, сев напротив друг друга.

— Может быть кофе? У меня закончился чай, а на улице так слякотно. Всё никак не выберусь в магазин.

— Нет, спасибо. Не волнуйся. Я не хочу что — то ничего. Хелена, послушай, я знаю, что вы с Джеком очень связаны и первый человек, которому я обязан сообщить любую новость — это ты. Сегодня новость не очень хорошая.

Хелена сорвалась с места, убежав на кухню. Она ужасно боялась любого слова, что дальше произнесет Питер. Ведь говорит он, а не Джек. Значит, Джек не может. Она стояла перед окном, закрыв уши руками и зажмурившись.

Реакция Питеру показалась весьма понятной. И даже в какой-то момент почувствовал умиление, ведь Хелена всегда была такой. С годами ничего не изменилась и эта выходка ему вполне знакома. Он осторожно прошел следом, прикоснувшись к плечам Хелены.

— Нужна твоя помощь и боюсь… Нужно выслушать.

Девушка опустила руки, вслушиваясь в тишину.

— То, что ты скажешь, возможно, пережить?

— Хелена, Джек жив… Но он исчез. Я не могу его отыскать, как не пытался. Звонки без ответа. Я уже в какой-то момент решил, что ты вместе с ним. Так было бы на много спокойнее, но ты здесь. А где он, ума не приложу.

— Что значит потерялся? А как же его работа? Там ведь его тоже потеряли?

— Не совсем. Успокойся, и я постараюсь всё объяснить.

Питер усадил хозяйку дома за стол на кухне, поставив перед ней стакан с водой.

— Такое иногда бывает. Хотя мы и обеспечены нужной информацией и снабжены новейшей аппаратурой, всё же природу порой трудно предугадать. Особенно, если речь идет о лавине. Это страшная вещь. Всё начинается с маленькой трещинки, от неосторожного звука. И всё… На спасение остается несколько секунд. Порой человек словно столбенеет от ужаса. От того, что видит. Колоссальная сила движется на тебя так быстро, что ты не успеваешь осознать, то что перед твоими глазами. В случае с Джеком всё было немного иначе. У них был выбор. Либо быть погребенными заживо под толщей снега, либо укрыться в расщелине. И то и другое оказалось не самым лучшим вариантом. Сила снега и его масса обрушились на головы. Высота была тоже впечатляющей. При падении, Джек повредил ноги и ещё получил массу увечий. Однако, самое страшное в том, что с маленьким запасом кислорода им пришлось провести двое суток. Обычно этого нужно опасаться как самого опасного врага… Двое суток в ледяном плену. Я приехал к нему в госпиталь, как только смог и первое о чем он меня попросил, ничего не сообщать семье. Это была даже не просьба, он взял с меня обещание. Я сдержал его сполна. Он звонил тебе из госпиталя, говорил, что много работы и что с ним всё в порядке. Я был свидетелем этого обмана, но что можно сделать? Ты же его знаешь. Лечение слегка улучшило его состояние, но не полностью. Нужны ещё несколько операций. Он всё ещё не может полноценно передвигаться. Это его отдаляет от работы на смертельно большое расстояние. А Джек ведь без этого не может.