— Поговорить пришел, — ответил Жека и без приглашения прошагал к дивану и сел рядом с Вороновым.

— Поговорить? Разговоры уже давно ничего не решают, — по-философски ответил Ворон и Жека с удивлением отметил, что Вит с утра уже был выпившим. Не похоже на него. Он мало пил и только во второй половине дня. Слишком хорошо Вит знал, к чему может привести злоупотребление алкоголем.

— А ты не думаешь, что если бы мы в свое время просто поговорили, то можно было бы избежать того, что мы имеем на данный момент? — вопросом на вопрос ответил Евгений.

— А что мы имеем? — язвительно осведомился Виталий, но Жека не отреагировал. Слишком хорошо знал, как друг умело скрывает свои чувства. Но хорошо скрытые за маской беспристрастности чувства, все равно жили своей жизнью, хоть и стали со временем довольно сухими и эгоистичными.

— Дайка подумать, — Алексеевский почесал голову, как бы раздумывая, — мы имеем тебя, который потихоньку становится одним из самых богатейших людей нашего края, а возможно и страны, но при этом совершенно несчастного и пытающегося скрыть этот досадный факт в своем патологическом трудоголизме, отдавая все силы на расширение компании своего отца, а еще есть череда ничего не значащих любовниц и моя сестра, которую ты ненавидишь, но всё равно держишь рядом. Скажи мне, ты счастлив? — не дожидаясь ответа, Женя продолжил: — Есть Катя, которая упрямо повторяет историю нашей матери, унижаясь и совершенно не борясь за себя. А еще она беременна. От тебя. Она счастлива? Не думаю… Поедем дальше, есть еще я, брат Кати и твой лучший друг. По крайней мере, мне так казалось, что мы друзья до тех пор пока не вернувшись из долбанной Америки я не узнал от Кати, что она чуть не умерла, пытаясь покончить с собой из-за тебя… а еще мне Бес поведал, что ты — мой лучший друг — именно ты затеял всю ту историю с моей работой в США. И то, что я долгое время не мог вернуться назад, не оказавшись по уши в долгах это твоя заслуга. Ты ведь знал, насколько нужны мне были на тот момент деньги, чтобы покрыть долги по обучению Кати. И ты воспользовался моментом, чтобы убрать меня, как тебе казалось на тот момент, главного соперника за Дашу. Вот только соперником я тебе не был, ты сам так решил. Мы с Дашей были просто друзьями на тот момент. Именно ты все испортил. И сломал жизнь Даше. И поиграл моей жизнью, а ведь просто мог сказать мне, что тебя не устраивало. Но дальше хлеще. Ты, не смотря на то, что я был против, начинаешь жить с моей сестрой, которую не любишь, и даже не уважаешь. Вопрос: ЗАЧЕМ? Зачем это все? Думаешь, я счастлив, наблюдая, как вы с Катей страдаете? Вы дышать друг другу не даете!

— Ты пришел сказать мне, что я моральный урод и мразь? — устало, спросил Вит, не открывая глаз. Его голова лежала на сидушке дивана, сам он не двигался. Со стороны казалось, что смертельно усталый человек просто заснул сидя и говорит во сне. — Можешь не утруждаться, я и сам всё это знаю.

— Дело даже не в том, что я о тебе думаю. Дело в том, что я хочу понять, что произошло, пока меня не было? Что сделало нас врагами? — Жека старался контролировать голос. Правда, старался, но все равно в конце сорвался почти на крик.

— Ты никогда не был мне врагом, — ответил Виталий. — Я никогда так не считал.

— Так почему? — уже спокойней удалось произнести Евгению.

Воронов все-таки открыл глаза и посмотрел на Жеку.

— Хочешь знать правду? — спросил он. Алексеевскому не понравился тон друга, обычно такой тон он приберегал для очень плохих новостей.

Евгений всё же кивнул. Он здесь за правдой и он ее узнает. Вит устало улыбнулся и заговорил:

— Долгая история получится, брат…

Жека вздрогнул. Давно Вит не называл его так. Очень давно. А потом Воронов начал говорить, медленно и спокойно. Всегда спокоен. Всегда собран.

— Я всегда знал, что ты неравнодушен к Даше. Всегда. Я не могу гордиться тем, как поступил тогда. Да и если бы знал, чем это все закончится для нас с Дашей, то не сделал бы этого. Но я ревновал… Это жестокое чувство, Жек. Оно пожирает тебя изнутри и ни какие здравые мысли не могут заглушить все те странные, а порой ужасные мысли, приходящие в голову. Знание того, что ты в нее влюблен и то, с какой любовью Даша к тебе относилась, окончательно истощили запасы моего здравого смысла…

— Она никогда не любила меня так, как тебя! — запротестовал Женя. — Ты для нее был «единственным и неповторимым», Даша сама часто мне говорила именно эти самые слова в твой адрес! Я для нее был просто другом.

— Знаю, но тогда ты для меня был проблемой, вероятной причиной того, что Даша однажды уйдет от меня. И я решил отправить тебя подальше от нее, от нас. Не знаю, о чем я тогда думал, но я просто понимал, что если ничего не сделать, я наделаю глупостей и что-нибудь учиню.

— А так ты не наделал глупостей? — сварливо осведомился Евгений, раздражаясь.

— Наделал. Причем начал именно с этой, когда отправил тебя в США. Возможно, если бы ты был здесь, то Катя не набралась смелости сделать то, что сделала…

— Сделать что? — прищурившись, спросил Жека. Ему не понравилось, как где-то глубоко внутри поднялась тревога. Та самая тревога, которая долгое время мучила его. Слишком неустойчивой была психика Кати.

— Много чего. Как только ты уехал, Катерина, по сути, стала для Даши единственным другом, и активно этим пользовалась. Не знаю, что она говорила Даше, но у нас стали происходить ссоры на ровном месте. Катя умело давила на слабые точки Даши, а я не мог воспрепятствовать. Пару раз начинал с ней разговор, чтобы она не слушала подругу, пытался объяснить, но Даша всё принимала в штыки. Кончалось всё очередной ссорой. Мы, конечно же, потом мирились. А я не решался заново начать разговор, потому что боялся… Забавно, я всегда знал, что в основе любого краха лежит страх. Слишком часто сам играл с этим чувством, расправляясь с очередным противником. Я не был уверен, что я был нужен Даше. Я сомневался, ведь по сути я просто помог ей после смерти матери, иногда мне казалось, что вся ее любовь ко мне основана на благодарности… а Катерина тем временем успешно обыгрывала ситуацию. Однажды мы с Дашей сильно поругались. Я даже не помню из-за чего, я ушел из дома. Был зол, обижен, рассержен. Плохое сочетание скажу я тебе, отрубает способность мозга к любому анализу. Я тогда остался в ресторане, нализался до состояния пьяного визга. А утром… утром проснулся на диване, а рядом голая Катя. Совет тебе на будущее Жека, если у тебя есть любимая и родная женщина, никогда не уходи из дома в таком состоянии, когда тебе на все плевать, так как обида и гнев проходит, а поступки остаются. Кстати, я до сих пор не знаю было ли в ту ночь что-то у нас с Катей. Не думаю, что в том состоянии невменяемости я был способен на сексуальные подвиги. Но, так или иначе, Катя решила, что теперь я брошу Дашу ради нее… когда она поняла, что я этого не сделаю, она прибегла к другому, более радикальному варианту.

— Какому? — вопрос прозвучал приглушенно, потому что Жека сжал зубы. Уезжая в США, он прекрасно сознавал, что сестра попытается вновь вбить клин между ними. Поэтому собственно и взял клятву с друга, чтобы Катя не сломала себе жизнь и этим двум заодно. Слишком часто она упрашивала дискредитировать в глазах Воронова Дашу, но Красавчик отказывался, хотя чуть-чуть и завидовал другу, но лезть в их дела не собирался. И Катерине строго настрого запретил это делать, пригрозив реабилитацией в психиатрической лечебнице.

— Шантаж, она попыталась меня шантажировать. Сначала тем, что расскажет Даше о том, как я провел ночь с ней, а когда поняла, что я на это не куплюсь, то пригрозила более крупными неприятностями. Пока тебя не было, она каким-то образом вскрыла твой сейф и нашла то самое письмо и пленку, которые ты должен был уничтожить, но по каким-то причинам этого не сделал. Твоя родная сестра хотела посадить нас обоих в тюрьму из-за того, что я ей отказал, Жек, — всё это было сказано без выражения, без чувств.

— Нет, Катя бы не посмела, — покачал головой Алексеевский. Она не могла. Только не Катя. Он не хотел верить! Предсмертная записка одного из несостоявшихся убийц Виталия и пленка, доказывающая их причастность к смерти нападавших. Эти улики хранились у него когда-то в сейфе и стали бы приговором для них обоих. Воронова посадили бы за убийство, а Жеку за соучастие. Мужчина невольно положил руку к правому боку, где находился шрам от ножевого ранения. Тогда он просто инстинктивно прикрыл Вита и принял удар на себя. Если бы этого не сделал, Воронов был бы мертв, но для самого Алексеевского ранение не прошло бесследно. Так или иначе, та бумага и пленка действительно хранились в его сейфе, правда по возвращении он их уже не нашел, лишь получил сухое объяснение Вита, что эти вещи давно нужно было сжечь.

— Я тоже так подумал, пока совершенно случайно не перехватил ее в отделении милиции, разыскивающую Дорофеева. Она бы сдала нас с потрохами только, чтобы не отдать меня Даше. При этом совершенно искренне считая Дашу своей подругой. Знаешь, я не представляю, почему я ее не убил в тот момент. Хотя был близок к этому… Она загнала меня в угол. Я согласился на ее условие, она хотела быть моей девушкой, но я предложил место любовницы. Я знаю, что поступил, как последняя сволочь. Всё же должен был расстаться с Дашей, но не смог. Она была моей и отказываться от нее из-за того, что твоя сестра решила прибрать меня к рукам, я не собирался. Катя согласилась, и у нас начались редкие и весьма специфичные свидания. Я решил показать, насколько трудно быть со мной, показать истинного себя, но весь процесс доставлял Кате удовольствие, ей нравилась боль. Может быть, в этом всё дело? Ей нравится боль, а я ее умею причинять… Мой план отпугнуть ее с треском провалился, но я нанял человека, который должен был узнать у кого Ведьма хранила пленку и записку. Это длилось три месяца. За это время у нас было не так много встреч. Катерина была счастлива, а я себя тихо ненавидел. Мне было противно. Но знаешь… потом мне понравилось причинять ей боль, хоть как-то высказывать свое истинное отношение к ней. Бред конечно. В тот вечер, когда Даша нас застала, мой человек обнаружил место нахождения улик, и сразу уничтожил их. Кстати, они хранились у ее отца, если тебе интересно…