— Вит дал мне слово, что он пальцем не коснется моей сестры. Он обещал мне, что Катя не будет его очередной куклой! Виталий всегда знал. Он всё знал! Но все равно затащил ее в постель! — последние его слова походили на агонию, что Даша невольно даже отшатнулась.

— Знал что? — осторожно спросила она.

Евгений всё-таки поднял голову и посмотрел ей в глаза. В его глазах была жуткая усталость и пустота. Даша никогда его в таком состоянии не видела. Ей даже на миг стало страшно.

— Это длинная и не красивая история, — предупредил Красавчик.

— Я спец по таким историям, — криво усмехнувшись, ответила Дарья. — А еще я очень хороший слушатель.

— Ну что же, ладно, — пробурчал он, пододвинул табуретку поближе к столу и сел на нее. — Ты знаешь, что у нас с Катей разные отцы?

Даша кивнула, не совсем понимая, причем тут это.

— Моя мать была своеобразным человеком. Катюха очень сильно на нее похожа. И не только внешне. Я родился от ее первого брака, а потом мать бросила отца ради отца Кати…

Евгений говорил, а Даша впитывала в себя информацию, как губка. Грустный монолог мужчины вторил ее собственным эмоциям и ощущениям. Ольга, мать Жени и Кати и вправду оказалась противоречивой натурой. Будучи женой Олега Степановича, отца Евгения, она стала любовницей своего начальника. И ее совершенно не смутил тот факт, что и она и ее любовник были не свободны. Ее начальник был женатым человеком, и его жена как раз ждала первенца, когда у него завязался роман с секретаршей. Ольга хотела, чтобы любовник — Петр Николаевич — бросил свою семью, чтобы они могли быть вместе, но как оказалось, тот не спешил расставаться со своей женой и вообще, как оказалось, любил законную жену. Его жена родила здоровую девочку, а интрижка на стороне медленно сходила на нет. Ольга это почувствовала и решила предпринять крайние меры. Мать Жеки забеременела от любовника, вот только будущий отец не очень обрадовался вести. Скорее разозлился и заявил, что это не его ребенок. Мало ли у Ольги любовников перебывало в постели, пока ее законный муж в рейсе зарабатывает деньги для семьи. Тогда Ольга пошла к его жене. Узнав о предательстве мужа, она сразу же подала на развод. Петр Николаевич не собирался рушить семью, но его жена была непреклонна, и вскоре он стал свободным человеком…

— Моя мать получила то, что так хотела, женила его, в конце концов. После множества ссор и оскорблений. Катя родилась уже в семье… хотя семьей назвать то, как мы жили это преувеличение. Отчим никогда не любил ни мать, ни Катю. Начиналось всё постепенно. Одна рюмка, две… потом больше. В общем, отчим стал пить, гулять. А возвращаясь домой, он накидывался на мать с претензиями и обвинениями, что она ему жизнь испортила. А мама все терпела, говорила, любит его. Помню, Катя как-то спросила, почему папа всегда такой злой и почему мама это терпит. Ей было всего-то лет семь. А мама ей «Вот станешь взрослой, полюбишь и всё поймешь!». Вот так мы и росли, самое ужасное, что я ничего не мог изменить. Из-за дня в день я слушал все эти крики, ссоры…

— Он бил ее? — наверное, каждый на месте Даши подумал бы о худшем.

— Нет, он был из профессорской семьи, работал в университете, в общем, не человек силы он. Но растоптать и убить человека можно не только действиями и силой, слова тоже для этого прекрасно подходят. Я вынужден был наблюдать, как мать убивает себя морально на протяжении нескольких лет. Так продолжалось, пока я не стал достаточно взрослым, чтобы ответить. Если не ошибаюсь, мне было тринадцать. Я вернулся после тренировки и опять застал плачущую мать и орущего Петра. Я тогда просто не выдержал, высказал всё, что думаю. А когда он отвесил мне оплевуху, я ударил в ответ… в общем, он выкинул меня из квартиры вместе с вещами, а мать даже слова не сказала. Он для нее был важнее, чем мы с Катькой. Помню, Катя плакала тогда, не хотела меня отпускать, а он ее в туалете запер, чтобы не мешалась. До сих пор простить себе не могу, что ушел. Может быть, если бы я остался, то смог бы ей помешать. Кто знает…

— Боже, я не знала…

— Никто не знал, — голос Жени был спокоен, слишком спокоен. — Для всех остальных мы были образцово-показательной семьей. Мама всегда всех уверяла, что Петр самый лучший. Она была хорошей актрисой, все были уверены, что они счастливы в браке. Мать даже Катю уверила, что происходящее в семье это нормально. А Петр по понятным причинам не выносил сор из избы. Я ушел жить к отцу, он так и не женился после развода с матерью. А однажды, я просто узнал, что моя мать умерла. Покончила с собой. Повешалась в спальне, пока Катя в другой комнате делала уроки.

— Кошмар…

— Да, — потерянный взгляд Евгения метался по кухне, — самое ужасное, что как только мать похоронили, Катя совершенно стала не нужна отчиму. Он забросил ее… Петр даже не возражал, когда я забрал ее к себе. Это произошло через год после смерти матери. К тому времени умер и мой отец, а мне досталась его квартира. Я забрал ее к себе и растил сам. Потом когда она стала достаточно взрослой взяла мою фамилию, так как со своим отцом она к тому моменту разругалась в пух и прах. Я сам зарабатывал и обеспечивал нас обоих. Для меня она не просто сестра, она мне как дочь, может и странно это звучит, учитывая нашу возрастную разницу в три года. Я помню, как краснея, объяснял ей про отношения мужчин и женщин, как помогал ей покупать первый бюстгальтер. И я прекрасно знал о ее детской влюбленности в Воронова. Он был моим лучшим другом и постоянно обитал у нас, ведь у себя дома он не мог находиться. Я не придавал этому значения до тех пор, пока Катя буквально стала пытаться соблазнить его. Вит даже на время перестал приходить к нам. Потом мне казалось, что она переросла это. Но… я стал замечать за ней… Катя слишком похожа на мать, а воспитание, которое она получила в детстве… в общем, у нее стали проявляться не стандартные суждения, я пытался исправить это, но то, что вбила мать в ее голову въелось настолько сильно, что я изменить ничего не мог. Я за ней приглядывал. Мне стало казаться, что ее убеждения ей в принципе не мешают жить и со временем все успокоится. Но потом ты и Воронов стали встречаться… у нее были нервные срывы и истерики, вы не знали об этом. Но резкие перепады настроения ты, наверное, тогда заметила. А когда дело пошло к свадьбе, Катя неоднократно уговаривала меня скомпрометировать тебя. Сестра знала, что ты мне сильно нравилась и пыталась это использовать. Я отказался и пригрозил психиатром, если она не успокоится. Это подействовало. А потом мне пришло предложение работать из-за границы, и я согласился. Уезжая, я взял с него слово, что Вит не притронется к ней и пальцем. Я прекрасно сознавал, что Катя будет пытаться соблазнить Воронова, и знал, что это ничего хорошего не принесет. А мой друг зная, зная абсолютно всё, затащил ее в постель! И теперь история моей матери повторяется с моей сестрой, и я опять не могу ничего сделать! НИЧЕГО! Ты хоть понимаешь насколько это больно?! А Воронова я ненавижу, потому что он не выполнил одно обещание. Всего одно обещание. Я никогда ничего не требовал у него и думал, что наша дружба стоит большего. А Виталий даже одного обещания не смог выполнить, а я ведь ради него жизнью рисковал! Он был мне, как брат!

Даша не знала, что и сказать. Нет, девушка, конечно, знала, что мать Кати покончила с собой, но та никогда не вдавалась в подробности. Обходила стороной тему смерти матери, а Дарья уважала ее решение, считая, что той больно вспоминать. Теперь девушка понимала, откуда корень проблемы, но это уже никак не влияло на ее собственные планы…

— Ты пытался с ним поговорить? — тихо спросила Беляева. — Пытался узнать, почему так случилось? Или с Катей говорил?

— А зачем? — удивился Женя. — Да и особой готовности говорить с их стороны я не видел. Пару раз я начинал разговор, так оба заканчивались дракой с Витом…

Даша откинулась на спинку стула и стала думать. В данный конкретный момент ей нужно было, чтобы Жека вернул прежнее расположение Вита, только так она может быть в курсе дел Воронова. Только через Алексеевского она может получать информацию о делах Виталия. Но пока Жека не восстановит дружеских отношений с Вороновым, информации ей не видать, как собственных ушей. А без достаточной информации к Максимову лучше не соваться. Выход был один. Нужно подтолкнуть Красавчика к примирению.

— Попробуй еще раз, — медленно проговорила девушка. — Поговори с ним, только не с наскока, как ты любишь, а нормально. Просто спроси.

— Зачем? Это уже давно не имеет никакой важности… — похоже, Евгений не понимал желания Даши помирить его в Вороном. Да и кто бы понял?

— Жек, но и так постоянно жить не возможно, нужно прервать этот замкнутый круг. Поговори с ним, объяснись, выскажись… а потом решай, что делать. Но так продолжаться не может, — увещевала она его.

Зазвонил телефон, громко оповещая о том, что кому-то не терпится поговорить с обитателями дома. Даша посмотрела на опустошенного Жеку и положила руку ему на плечо.

— Поговори с ним, хватит этих умалчиваний и обид. Уже давно нужно было расставить все точки над «и», — еще раз посоветовала Беляева, поцеловав в щеку, и отправилась к телефону.

Взяв трубку, Дарья подумала, что ей нужно будет узнать у Жеки номер Кати. Нужно начинать действовать, времени до свадьбы не так много, а лучше всего провернуть все до бракосочетания этих двоих. Но судьба сделала ей аванс, когда она услышала в трубке знакомый голос:

— Даша…

Дарья улыбнулась. Похоже, сама судьба на ее стороне!

Услышав голос Кати, Беляева улыбнулась, правда, предварительно отвернувшись от Евгения, не стоит ему видеть ее довольное лицо. Алексеевский тоже не дурак. Без сомнения Воронов был куда опасней, но у Красавчика была отличная интуиция, спасавшая и его и Вита в самых разных ситуациях. Именно благодаря Евгению в том пожаре, который уничтожил первый «Виват» практически до основания, никто не пострадал. А ведь Вит и она собирались остаться с ночевкой в ресторане, ведь в их квартире на тот момент делали ремонт, а сама Даша катастрофически не выносила запаха краски, ее сразу же начинало тошнить и голова кружилась. Жека практически с криками заставил их поехать к нему. Дарья тогда очень долго благодарила друга и радовалась, что они послушались его.