Луи Бриньон - Саракамуш

– Высокая температура, – сообщил он, закончив осмотр. – Судя по характерным признакам, у неё лихорадка. Я дам ей лекарство. Думаю, через два – три дня всё пройдёт. Но врач ошибался.

Граф Шаповалов постучал в дверь кабинета начальника Акатуйской каторжной тюрьмы. Из-за стола поднялся моложавый полковник и приветливо поздоровавшись, указал на стул. Граф Шаповалов не стал садиться.

– Я к вам по личному вопросу, касающемуся одного из заключённых, – начал разговор граф Шаповалов.

Начальник тюрьмы отрицательно покачал головой.

– Ничем не смогу помочь. Я здесь человек новый. Второй день на должности. Вам лучше поговорить с предыдущим начальником тюрьмы, – посоветовал он. – Василий Макарович ещё не успел уехать.

Разузнав, где живёт бывший начальник тюрьмы, граф Шаповалов покинул кабинет.

Бывший начальник тюрьмы оказался ровесником графа Шаповалова. Он проживал недалеко от тюрьмы, в соседней деревне. Между ними сразу завязался доверительный разговор. Узнав причину приезда графа Шаповалова, Василий Макарович только и мог, что грустно покачать головой:

– Жаль парня. Совсем молодой ведь был.

– Я знаю, – тихо ответил граф Шаповалов, – я знаю, что он умер. Мне сказали. Я хотел узнать, как это произошло.

– Ничего не предвещало. Ничего. Работал как все, замечаний не имел. Да он у нас совсем недолго пробыл. А с неделю назад получил письмо. В тот же день и пропал.

– Письмо? – граф Шаповалов сразу понял, о каком письме шла речь.

– Да. Письмо. Многие потом рассказывали, что он как прочитал это письмо, словно сразу мёртвым стал. Говорят, а он не слышит. А Ночью один пошёл в заброшенную шахту. Туда вообще никто не ходит. Гиблое место. Много людей там сгинуло. И ваш тоже.

– А может это не он? – с надеждой спросил граф Шаповалов.

Василий Макарович отрицательно покачал головой.

– Часовые видели, как он вошёл в шахту. Потом услышали грохот. Не знаю чего и как, но там половина шахты обвалилась. Мы его два дня искали. Завалов не счесть разгребли, но так и не нашли. Даже если б жив был, к тому времени всё одно бы умер. Да и есть подозрение, что он сам обвалил шахту. Умереть хотел. А если так, то умер бы на месте. Откуда не смотри, везде смерть. Не стоит вам надеяться. Уж поверьте мне.

– А я и не надеюсь. Я знаю, что это он сам сделал!

Граф Шаповалов собрался и молча вышел. На улице, прежде чем сесть в карету, он вытащил из кармана пальто связку бумаг. Это были документы, освобождающие Андро от наказания. Они уже не могли ему помочь. Граф Шаповалов бросил бумаги в снег и сел в карету.

Граф Шаповалов вернулся в имение Ванандаци перед самым новым годом. Рипсиме встретила его с такой надеждой, но они рухнули в первую же минуту встречи. Граф Шаповалов сразу сообщил ей о смерти Андро.

– Не знаю, как сказать Изе!

– Она знает!

– Как знает? – поразился граф Шаповалов.

– Идите со мной!

Едва они вошли в комнату Изы как в нос ударил резкий запах уксуса. Иза лежала в постели. Волосы разметались на подушке. Со лба струился пот. Грудь то и дело бурно вздымалась. Слева от постели, на широком табурете, стояла миска с уксусом и маленькие флаконы наполненные жидкостью.

Рипсиме печально указала рукой на Изу.

– В тот день, когда мы получили от вас письмо, она выбежала из комнаты и закричала, что Андро получил письмо и умер. Она сказала, что это она его убила. С тех пор почти всё время в беспамятстве. Температура почти не спадает. Месяц прошёл. Лихорадка никак не проходит. Постоянно бредит и зовёт Андро.

– Так и есть! – вырвалось у графа Шаповалова. Он был потрясён словами Изы больше чем её состоянием.

– Как так и есть? – Рипсиме была потрясена не меньше его.

Граф Шаповалов поцеловал Изу в лоб, а потом рассказал всё, что услышал от бывшего начальника тюрьмы.

– Иза узнала обо всём раньше меня! Это непостижимо, но это так. Пойдёмте, надо всех известить о том, что произошло. Потом я сразу вернусь в Тифлис и привезу врачей.

– Вам надо отдохнуть… – начала было Рипсиме, но граф Шаповалов махнул рукой.

– Не время. Иза больна. Потом отдохну.

Прежде чем выйти оба одновременно посмотрели на Изу. Они тяжело переживали за Изу. Они понимали, какую ужасную трагедию она пережила. Понимали? Так они думали, но действительность оказалась гораздо страшнее. И вскоре им предстояло в этом убедиться.

Из ворот вышел Ваан и неторопливо направился по улице. Следом за ним вышли Ася и Зоя. Зоя несла поднос с бокалами. Ася держала за ручки по кувшину вина. За ним следом вышли Артуш и Ашот. Схватившись за ручки с каждой стороны, они несли большую кастрюлю, наполненную мясной похлебкой. Все были облачены в чёрную одежду и как один выглядели печальными.

Из Нерчинска прислали официальное извещение о смерти Андро Пахлавуни вместе с соболезнованиями. Похоронить его не могли. Поэтому оставалось только почтить его память. Что и намеревалась сделать семья Пахлавуни.

Ваан подошёл к первым, самым близким от них соседским воротам и негромко постучал. На стук вышли мужчина и женщина.

Ваан взял с подноса два бокала и поднёс к Асе. Ася наполнила бокалы вином. Ваан протянул бокалы мужчине и женщине со словами:

– Выпейте, выпейте дорогие мои, выпейте за моего сына Андро, которого несправедливо обвинили и погубили злые люди!

Женщина и мужчина пригубили вина из бокалов со словами: «Мир праху твоего Андро». Потом женщина ушла и вернулась с пустой посудой. Ашот и Артуш поставили кастрюлю на землю. Артуш взялся за черпак и налил в посуду мясного отвара. После чего, вся семья пошла к следующим воротам. Одни за другими, по всей улице распахивались ворота и выходили люди. Ваан со своей семьёй, переходил от одного соседа к другому, и каждый раз повторял прежние слова:

– Выпейте, выпейте дорогие мои, выпейте за моего сына Андро, которого несправедливо обвинили и погубили злые люди!

Люди провожали семью Пахлавуни сочувственными взглядами и словами, смысл которых всегда звучал одинаково: «Сын несправедливо обвинённый в убийстве матери – может ли быть наказание страшнее?!»

Раздав большую часть похлёбки и, опорожнив большую часть вина из кувшинов, семья Пахлавуни отправила к Ванандаци. Там их уже ждали. В столовой был накрыт стол. На столе стояли пустые тарелки, пустые бокалы и немного хлеба. Ничего своего Рипсиме не поставила, так как право на прощальный обряд принадлежала семье Пахлавуни.

Рипсиме, Роберт и граф Шаповалов стоя встретили семью Пахлавуни. Все молча сели за стол и так же молча разлили остатки похлёбки в тарелки и вина в бокалы. Все смотрели на Ваана. Ему принадлежало первое слово. Он встал и глядя на свой бокал заговорил. Заговорил с мучительной болью:

– Посмотрите на нас? – тихо начал Ваан. – Столько лет между нами пролегала кровная вражда, а сейчас сидим все вместе как одна семья. И это заслуга нашего Андро. Он соединил нас всех. За это короткое время, что он был с нами, он всем принёс много счастья. И поэтому, ради памяти нашего Андро, я прошу всех – никогда никого не вините в его смерти. Мы все виноваты, – Ваан обвёл взглядом всех кто сидел за столом, – мы все виноваты. И я виноват не меньше других. Ареват предупреждала меня, что случится беда, но я не послушал. Каждый из нас может сказать больше или меньше о своей вине в смерти Андро. Каждый. Но не надо этого делать. Никогда не вините ни себя, ни других. Пусть наш Андро покоится с миром, а мы будем вспоминать только те счастливые дни, когда он был рядом с нами.

Все молча отпили вина и по ложке отведали мясной похлёбки. Граф Шаповалов смотрел на лица людей сидящих за столом и понимал, что каждый из них по-своему тяжело переживал. Он видел не лица, а сломанные жизни. Да разве он сам не переживал? И дело было вовсе не в Изе и не в том, что он сам оказался невольным виновником его смерти. Он ни разу не видел Андро, но настолько проникся его тяжёлой судьбой, что только и делал, как задавал себе один и тот же вопрос: «А мог ли он спасти Андро?». Задавал и не находил ответа. Отнесись он более внимательно к чувствам Изы, возможно и смог бы предотвратить беду.

– Могу я сказать? – неожиданно для других и даже для самого себя, спросил граф Шаповалов. Не дожидаясь ответа и понимая, что вопрос этот совершенно неуместен, поскольку каждый мог сказать всё что хотел, он встал.

– Знаете, что странно? – граф Шаповалов посмотрел на Ваана, а потом остановил взгляд на Ашоте и Асе. – Я ведь чувствую тоже, что и вы все, хотя никогда не видел Андро. Со дня, когда я узнал правду, мне пришлось пережить непростые дни. Я несколько месяцев занимался судьбой Андро, и каждый день приносил с собой новые потрясения. Чем больше я узнавал о его судьбе, тем больше мною овладевало желание спасти его. Можете не верить мне, но после того как мне удалось побеседовать с конвоиром в Нижнем Новгороде, я даже про Изу забыл. Теперь спасение Андро стало для меня той данью уважения, который оказывает один человек чести – другому. И разве возможно не восхищаться человеком, обречённым на столь чудовищную участь, который не только не сломался, но и подал все нам пример удивительного мужества. Сильный человек, очень сильный…его ничего не могло сломить. И не будь этого злосчастного письма, он бы сейчас сидел вместе с нами.

Все молча слушали графа Шаповалова и все знали чего стоят его слова. И тем тяжелее на душе у них становилось.

– А виновники только одни. Это Краснов и Рудольф. Я не понимаю, зачем они это сделали?! Зачем? Это же дети…влюблённые дети…а они исковеркали и сломали их жизни.

Граф Шаповалов отпил глоток вина из бокала и сел.

– Я тоже ни разу не видела Андро! – Рипсиме встала с бокалом в руке. – Иза мне рассказала о нём. Она сказала, что любит его и пойдёт против всех ради этой любви. Она мне всё рассказывала. Я поддерживала её, но всегда думала, что она совершает большую ошибку. И я всегда думала, что они разные, но я ошибалась. Оба оказались настолько сильными, что сломать их никто не смог. Я прошу прощения за всё то плохое, что говорила в адрес Андро. Пусть покоится с миром.