Патриция Мэтьюз - Сапфир

– Да, – задумчиво проговорил он, – мужчина может заиметь ребенка, не состоя в браке. Хотя, конечно, какой-то скандал это и вызовет, но на его деловой жизни подобный факт почти не отразится. Женщине же это может сильно повредить.

– Значит, вы понимаете теперь, почему я приняла такое решение?

– Да, прекрасно понимаю. – Он внимательно посмотрел на нее. – Регина, есть способ спасти себя от позора. Вы можете выйти замуж сейчас, пока еще не поздно. Я хочу жениться на вас.

Она изумленно молчала.

– Вы хотите это сделать? – спросила наконец с сомнением.

– Да, для вас, – просто ответил он. – Я понимаю, что вы меня не любите, стало быть, это будет фиктивный брак. Вы будете носить мое имя, и к вам будут относиться с уважением. – Он говорил все настойчивее. – Вы очень дороги мне, Регина.

– Это так славно с вашей стороны, Петер. – Она положила руку на его руку. – Я ценю ваше предложение, но – нет. Это несправедливо по отношению к вам.

– Я думаю, что судить об этом могу только я сам, – резко проговорил он.

– И это еще не все. Как вы сказали, я не люблю вас, то есть люблю, но…

– Как отца? – сказал он с кривой усмешкой.

– В общем, да. Я никогда не знала своего отца, и вы мне как отец. Но я не выйду замуж без любви, Петер. Да, я совершила ошибку и не собираюсь еще больше усложнять дело. Я уеду в Америку и с помощью маленькой хитрости начну там новую жизнь.

– Все это умно и хорошо, но, мне кажется, вы забыли кое о ком.

– О ком же?

– О вашем ребенке. С самого начала его жизнь будет омрачена.

– Я все это прекрасно понимаю! – воскликнула Регина.

– Возможно. Но неужели вы хотите, чтобы у вашего ребенка тоже возникли проблемы в жизни?

– В Америке все, кроме вас, будут полагать, что мой ребенок рожден в браке.

– Но когда-нибудь вы захотите, чтобы ребенок узнал правду. Конечно, он спросит вас об отце. И что тогда?

– Я подумаю над этой проблемой, когда она возникнет. Петер… я очень ценю вашу заботу, но я не передумаю, что бы вы ни сказали.

– Очень хорошо. – Он вскинул руки, словно сдаваясь. – Я чувствовал, что обязан вам сказать все это. А теперь, я полагаю, вы уже не захотите, чтобы я ехал с вами в Нью-Йорк?

– Почему же? Вы по-прежнему нужны мне, Петер.

– Я подумал, что после моего предложения вам будет неловко…

– Ничего подобного, ни вам, ни мне не будет неловко, Петер… – Она коснулась его руки. – Я очень тронута вашим предложением и считаю его за честь для себя. И мне страшно жаль, что я не могу его принять.

Перед отъездом Регина решала множество проблем: купить билет на пароход, оформить документы на въезд в страну, продать мебель, приобрести новый гардероб.

К счастью, въезд в страну не был связан с какими-либо серьезными трудностями. Волна эмиграции из Европы в Соединенные Штаты, которая началась в середине девятнадцатого века, до сих пор не схлынула; Атлантику по-прежнему ежегодно пересекали миллионы эмигрантов. То, что она является обладательницей капитала и не станет искать в Нью-Йорке работу, весьма облегчило ей получение документов.

Она хотела уехать прежде, чем ее беременность станет заметна, и поэтому скорейший отъезд был одной из главных ее забот. Билет она покупала очень обдуманно. Большинство мощных лайнеров, пересекающих Атлантику, отплывало из Ливерпуля либо из Саутгемптона, но один маршрут начинался в Лондоне. Этой линией владела американская компания, недавно купленная Дж. Пьерпоном Морганом, американским банкиром-миллионером, заинтересовавшимся пароходными линиями.

Несколько дней Регина размышляла, какие удобства ей стоит оплатить. Самое дешевое – конечно, путешествие третьим или четвертым классом вместе с прочими эмигрантами, в таком случае проезд обойдется в пятьдесят американских долларов. Но она наслушалась ужасающих историй о битком набитых нижних палубах, отвратительной пище и антисанитарии. Даже если бы она согласилась плыть в этих условиях, она, конечно, не могла предложить это Мондрэну.

Дальше шел второй класс, значительно более дорогой; лучшим, конечно же, был первый класс; на двоих он обошелся бы в пять тысяч долларов. Судя по всему, придется выбрать второй класс.

И все-таки идея путешествия первым классом была очень заманчива. Неужели она не заслужила такого удовольствия? Отпраздновать свою беременность, подумала Регина с горечью.

Она никогда не транжирила деньги благодаря урокам бережливости, почерпнутым у Аделаиды. Но она знала, что по прибытии в Нью-Йорк расходы ее возрастут. Ей придется заниматься проблемами, которые необходимо решить до того, как она откроет свое дело. И ей придется взвешивать каждый доллар, прежде чем потратить его. А еще предстоит выносить и родить ребенка.

Но разве она не может потратить немного денег на себя? Однако каждый раз, прибегая к этому доводу, она думала о том, что будут значить для нее четыре тысячи долларов в недалеком будущем.

Наконец она решила обсудить все с Мондрэном.

– Я могу успокоить вас, Регина, – тут же сказал тот. – Я заплачу за свой проезд. Я всегда хорошо зарабатывал и особенно не транжирил, тратил на себя немного. И хотя моя жизнь могла показаться спартанской, но, должен признаться, работая на Слострума, я иногда баловал себя. Не то чтобы я был склонен к сибаритству, но люблю хорошо поесть, люблю дорогие вина, более чем средние квартиры, люблю театры и другие удовольствия.

– А женщин? – осмелилась спросить Регина. Он был шокирован.

– Да, и это тоже, не скрою. Я не ловелас, но и обета целомудрия не давал. И все же сегодня я вполне могу оплатить свой проезд.

– Но я чувствую, что это моя обязанность, Петер, – возразила Регина. – В конце концов, если бы не я, вы бы не поехали в Америку.

– Как знать, как знать… – Он улыбнулся. – Я иногда тешил себя такой мыслью. Хорошие ювелиры, насколько мне известно, требуются везде.

– В таком случае, как только вы приедете в Америку, вы можете оставить меня и пойти работать туда, где вам будут лучше платить.

– Не бойтесь, дорогая моя, – ответил Мондрэн, качая головой. – Деньги не так уж привлекают меня. С меня будет достаточно работать с вами и наблюдать, как ваша фирма крепнет.

– Я могу только надеяться на это.

– А я уверен, что так оно и будет. В любом случае я вполне могу заплатить за себя сам.

Регина почувствовала облегчение, и в то же время ей стало стыдно. Неужели она становится похожа на Скруджа из книги Чарльза Диккенса, который ликовал, если ему удавалось сэкономить несколько фунтов?

– Наверное, это слишком экстравагантно – мечтать о первом классе, – сказала она.

– Во-первых, это ваш долг по отношению к самой себе. И, что важнее, вы должны сразу же произвести хорошее впечатление. В делах это всегда очень важно. Люди, совершающие поездки на пароходах, как правило, богаты – конечно, за исключением тех, кто находится в третьем классе, – и поэтому они потенциальные покупатели драгоценностей. Представьте себе, что вы знакомитесь с кем-то, с кем впоследствии будете вести дела. Какое же мнение они составят о вас, если вы будете путешествовать не первым классом?

Прошло три недели. Регина стояла на палубе у поручней рядом с Петером Мондрэном; трап уже подняли. Из труб валил дым, и два корабельных гудка сообщили о том, что судно отчаливает.

Пассажиры на прощание махали руками родственникам и друзьям, стоявшим на пристани. В воздухе вились нити серпантина, падало снегом конфетти, в руках у многих пассажиров искрились бокалы с шампанским.

Регина и Мондрэн тоже держали в руках по бокалу, а Мондрэн еще и полупустую бутылку. Регина уже осушила два бокала пенящегося вина, и настроение у нее было веселое и легкомысленное.

Пароход двинулся, удаляясь от пристани, раздалось громогласное «ура!» – и с пристани, и с палубы. Мондрэн повернулся к Регине:

– Это пожелание вам удачи в Америке, Регина!

– И вам тоже, – прокричала она, и голос ее потерялся в общем шуме.

Они чокнулись и выпили.

Регина, размышляя потом обо всем: о шампанском, к которому она не привыкла, о роскошной каюте, в которую ее проводили час спустя, – сказала сама себе: «Вы бы восхитились мною, Брайан, если бы посмотрели на свою Регину сейчас. Ведь я сорю деньгами так, словно завтрашнего дня для меня не существует!»

Несмотря на все старания, Брайан никак не мог отделаться от мыслей о Регине. Хотя он все еще был зол на нее, он думал о ней по нескольку раз на дню. Конечно, он не собирался менять свое решение и становиться ее партнером в ювелирной фирме, но почему бы им и не остаться друзьями?

С огорчением он обнаружил, что она съехала со своей квартиры, и хозяин дома либо не знал ее нового адреса, либо не захотел дать его Брайану.

И Слострум ничем ему не помог. Эндрю Слострум коротко сообщил Брайану, что его не интересует местонахождение Регины.

– Я понял, что она намерена начать свое собственное дело. Вот уж действительно! Она не только глупая, но еще и нечистоплотная особа! Сманила у меня ювелира-дизайнера, Петера Мондрэна. После всего, что я сделал для этой девчонки, так поступить со мной!

Выходя из магазина, Брайан услышал, что кто-то окликает его по имени:

– Мистер Макбрайд!

Он обернулся и увидел долговязого молодого человека, догоняющего его.

– Мистер Макбрайд, я слышал, что вы спрашивали о Регине.

– Да, спрашивал. Вы знаете, где она?

– Знаю, сэр. Она отплыла в Нью-Йорк на прошлой неделе. Хочет открыть там свою фирму. – Молодой человек горделиво выпрямился. – Меня зовут Юджин Ликок, я учусь на огранщика драгоценных камней. Как только она начнет там свое дело, я поеду к ней работать.

– В Нью-Йорк? Вот как? – сказал Брайан, ошарашенный этим сообщением. – Спасибо, братец.

И, не прибавив больше ни слова, повернулся и двинулся дальше по улице. Его охватило ощущение большой потери, и он почувствовал одиночество и тоску.