Селеста Брэдли - Самый желанный

– Что-то я здесь подзадержался…

Вскоре почти вся свора покинула поле боя, у трона остался лишь один человек. Грэму он показался смутно знакомым, но, судя по костюму и манерам, он не принадлежал к светскому обществу. Может, бизнесмен? Неужели этот тип полагает, что у него есть шанс с девушкой, подобной Софи?

«Может, он нравится Софи?»

А она вела себя так, словно бы их что-то связывало. Наклонялась к нему, чтобы лучше слышать, что тот говорит, улыбалась улыбкой, которая должна быть предназначена только самому Грэму.

Более того, с общепринятой точки зрения этот тип выглядел совсем неплохо: высокий, мощный, только, пожалуй, староват – вон сколько морщин и вид немного потертый.

Мысль, что Софи может предпочесть этого… клерка ему, Грэму…

Тут гость поднял голову и встретился взглядом с Грэмом. Как будто оценил. Нет, этот тип не робкий клерк. Это человек совсем другого сорта. Грэм тотчас испытал острое недоверие к незнакомцу, а в ответ получил оценивающий взгляд, к тому же насмешливый.

Софи тоже хотелось, чтобы мистер Вулф ушел. Сначала ей польстил его интерес к ее переводам, привлекала его зрелость, деловые связи с семьей. Потом, когда абсолютно безобидный разговор перешел на текущие светские сплетни, которые в его устах фокусировались только на поведении Грэма, Софи утомило его общество, она вдруг ощутила себя дичью.

В поведении мистера Вулфа чувствовалась какая-то назойливость, скрытое напряжение. Казалось, он с трудом сдерживается, чтобы не схватить ее за руку, а собственные его руки без конца сжимались и разжимались от нервного возбуждения. Мистеру Вулфу было что-то нужно от нее.

Возможно, именно это имел в виду Лементер, когда говорил, что мужчина должен любить «страстно»? Но Софи не привыкла к подобному отношению, и, видимо, поэтому чувствовала себя бифштексом на его тарелке. В конце концов, разве страсть – это не то, что она ищет? И в отличие от самодовольных юнцов вокруг нее мистер Вулф добился некоторого успеха. Он поверенный в делах, образованный человек, сумевший трудом завоевать свое место под солнцем. К тому же, казалось, он искренне интересуется именно ею, Софи, а не очарован блеском Софии. Он достаточно пожил и знает, чего хочет, его не подхватит поток модных увлечений.

Конечно, его резкость и некоторая неловкость слегка задевают, но кто она такая, чтобы судить человека за недостаток светских манер? Да, мистер Вулф вполне может возглавить ее список потенциальных мужей. Не его вина, что Софи просто не может представить ничего подобного. Устыдившись своей реакции, Софи постаралась оказать мистеру Вулфу еще больше внимания. Ей не хотелось ранить его чувства своим необъяснимым отвращением.

Наконец толпа молодых людей окончательно поредела, Софи стала надеяться, что вскоре сможет спастись бегством, но тут поняла, что это Грэм выпроваживает ее обожателей из гостиной, действуя подобно овчарке в стаде баранов.

Грэм шагнул вперед, им руководили гнев и желание уберечь Софи, его собственную Софи, от этого… хищника. Но когда Грэм достаточно приблизился, незнакомец уже откланялся и быстро проскользнул в дверь следом за остальными визитерами. Грэм, как и стремился, остался наедине с Софи. Но когда подошел к ней, то был встречен гневным блеском в глазах. Этого он не ожидал и, пораженный, застыл на месте. Софи поднялась и грозно пошла на него.

– Скажите же наконец, в чем, собственно, дело?

Черт, наверное, он действовал недостаточно деликатно. Грэм прочистил горло и сделал попытку изобразить свою самую обаятельную улыбку.

– Но вы же не хотели провести целый день в компании этих идиотов, правда?

Софи сложила на груди руки и поджала губы.

– Вы что, выгнали всех своих дружков? Похоже, у вас от меня полно тайн!

«Дружков? Полно тайн?» Что за глупости этот волосатый тип вбил ей в голову? Честно говоря, Грэм не очень стремился узнать, о каких именно глупостях шла речь. Вдруг он не сможет с чистым сердцем их отрицать? А потому он быстро пошел на попятную:

– Я здесь не единственный, у кого есть секреты.

Софи побледнела и отступила на шаг. Почему? Он ведь всего-навсего имел в виду ее поразительное преображение на вчерашнем маскараде. Однако Софи тотчас взяла себя в руки.

– Я просто забавлялась. Никогда нельзя знать, чем дело кончится. – И она ткнула его в грудь пальчиком. Больно ткнула. – Признаю, мы с вами друзья, но у вас нет права распоряжаться на моей территории. Я не принадлежу вам, Грей.

Территория? В здравой части его разума прозвенел тревожный звонок, но Грэм оставил его без внимания. Насмешливо фыркнув, он сложил руки на груди и заговорил менторским тоном:

– Не важно, чья здесь территория. Я хотел вас… защитить. Вы наивны и живете почти без руководства. Вы понятия не имеете, что за хищники кружат вокруг вас.

– Вот у вас как раз нет права так говорить. Вы сами воспользовались отсутствием у меня дуэньи. А теперь скажите, разве я погубила себя тем, что провела несколько часов за картами с повесой?

Грэм рассвирепел, а ведь он действительно перешел границы, по крайней мере однажды. Воспоминание о ее запахе, о массе шелковистых волос в кулаке подействовало как удар под дых, так страстно ему захотелось вернуть эту минуту.

Какой же он дурак! Теперь Грэм это ясно понимал. Он-то полагал, что в тот день стал жертвой внезапного порыва и дотронулся до нее, просто чтобы отвлечься.

Нет, тогда он хотел не развеяться, он искал утешения, успокоения. И то был не импульс, а жажда.

От возмущения у Софи выбилась золотисто-рыжая прядь, упала на щеку, оттенив высокую, острую скулу и темно-серые, полные ярости глаза.

– Знаете, Грэм, вот что я вам скажу. Вы просто ревнуете.

А Грэм вдруг представил, как она будет выглядеть во сне. Половина лица утонет в его подушке, волосы накроют их обнаженные тела, прилипнут к коже, влажной от удовлетворенной страсти.

Черт подери все на свете!

Во что он превращается? Что он сделал с Софи, что сделал с собой?

Да вы только посмотрите на этого малого! Он превратился в самца гориллы, колотящего себя в грудь, чтобы привлечь самку. Да нет у него никакого права возмущаться, фыркать, распугивать ее кавалеров!

Софи полезла к себе в рукав и вынула очки, чтобы яснее видеть противника. Сейчас она была воином, готовящимся к схватке. Этот жест почему-то растрогал Грэма до глубины души. И очки, и этот взгляд сквозь стекла принадлежали ему и только ему одному. Другие могут считать, что знают, за кем ухаживают, даже могут надеяться, что имеют для нее какое-то значение, но лишь ему одному Софи доверяет настолько, чтобы надеть очки.

Кстати, чем плохи очки? Это всего-навсего кусок проволоки и стекла. Грэму не нравилось, что Софи не решается оставаться собой в обществе этих юнцов.

– Не могу поверить, что вы ищете себе мужа среди подобного сброда. Почему?

Кончиком пальца Софи сдвинула очки на лоб и гневно посмотрела в глаза Грэма.

– А почему бы и нет? Вы слишком ревнивы. Так объясните же мне, приведите хотя бы одну причину, почему я не должна подыскивать партию?

Что он мог ей сказать? «Я все погубил». Как мог он допустить, чтобы их отношения, такие легкие и невинные, зашли в этот безнадежный тупик? И почему это случилось сейчас, когда он больше не вправе действовать по собственной воле? Боже, он сам выкопал себе могилу, просторную и глубокую. Выкопал острыми лезвиями одиночества и добрых намерений!

Горло сдавило спазмом неудовлетворенной жажды, но Грэм подавил его и сам забил последний гвоздь в собственный гроб.

– Не смешите меня, – резко бросил он. – Просто мне жаль простую, бедную девушку из деревни. Какая тут может быть ревность?

Вспышка удивления и боли в ее глазах заставила сердце Грэма сжаться. Он не хотел, чтобы Софи страдала! Не хотел взвалить на свои плечи ответственность за еще одну душу. Софи потрясенно молчала. Не в силах видеть смертельную бледность ее лица, Грэм отвернулся, но у самой двери все же бросил прощальный взгляд. Софи не шевельнулась и, кажется, даже не сделала ни единого вдоха. Невыносимая боль заставила Грэма заговорить. Надо, чтобы Софи поняла все до конца. Кстати, и ему самому будет полезно вспомнить о долге.

– Я решил просить леди Лилу Кристи выйти за меня замуж.

В этот момент Грэм полностью осознал всю глубину собственной трусости – принес беду и, умыв руки, уходит от нее прочь.

В конторе «Стикли и Вулф, поверенные», как всегда, находился один Стикли. Заканчивался еще один рабочий день, посвященный подсчетам доходов, полученных по различным счетам фонда Пикеринга. Стикли прикидывал, не стоит ли вложить некоторую сумму в транспортный бизнес. Дело может быть очень выгодным, но оно потребует крупных первичных вложений. Если мисс Блейк действительно выйдет замуж за герцога Иденкорта, она может удивиться, куда делась такая крупная сумма из ее денег. Нельзя допустить, чтобы на него, добросовестно управляющего состоянием сэра Хеймиша, упала хотя бы тень подозрения.

Стикли вздохнул. Жаль упускать такую золотую возможность. Вот если бы заранее получить согласие… Но, конечно, это потребует подписей всех трех леди, пусть даже леди Марбрук уже вышла из гонки…

Успокоенный мыслями о деньгах и тем, что привел все бумаги в безупречный порядок, Стикли хотел сунуть свой еженедельный обзор в сейф, как вдруг заметил следы на дверце.

Царапины? Нет, вмятины! Откуда, черт возьми?..

И тут он понял. Понял так ясно, как будто видел все собственными глазами. В тот день Вулф пришел раньше. На самом деле пришел, чтобы попытаться открыть сейф!

Но зачем? Ведь партнер наверняка знал, что Стикли хранит в сейфе только их личные гонорары, всего за один месяц, ну и, конечно, еще месячный запас на случай непредвиденных обстоятельств. Кстати, Вулф постоянно им пользуется, а сам Стикли – никогда. А может, Вулф все-таки не знал об этом?