Селеста Брэдли - Самый желанный

Софи послушно кивала. После приключений предыдущей ночи она чувствовала себя выжатой как лимон и не была склонна к длительным развлечениям.

– А потом начинайте готовиться к посещению сегодняшнего музыкального вечера у леди Пибоди.

Софи состроила жалобную гримаску.

– Можно я пробуду там всего пятнадцать минут? – Леди Пибоди устраивала музыкальные вечера только для того, чтобы продемонстрировать сомнительные таланты двух своих дочерей. У обеих не было и зачатков музыкального слуха. – Мне не удастся скрыть, что я явилась без провожатой.

Лементер сверкнул глазами.

– Бунт! Мятеж! Непочтительность! – Потом Лементер ухмыльнулся, его глаза снова весело блеснули. – Ее дочки всегда выступают первыми. Устройте так, чтобы слегка опоздать. Кстати, так ваше появление будет еще эффектнее. Что касается сопровождающей дамы, то я переговорю с леди Пибоди. Думаю, она будет в восторге от мысли о скидке.

С этим словами он уехал, а Патриция внесла поднос с яйцами и свежим чаем. Софи стала медленно есть, пытаясь избавиться от единственной мысли, которая крутилась у нее в мозгу.

Приедет ли Грэм на вечер?

И, лукаво усмехнувшись, она дернула шнур звонка. Фортескью должен знать.

Лишь после полудня лакей Грэма Пайбус удосужился принести чай в его спальню. Грэм знал, Пайбус не одобряет того, что Грэм еще не перебрался в парадные герцогские покои, но мысль, что придется выкинуть оттуда вещи отца, все его сокровища и обитать в удушающей атмосфере этого мавзолея, где, кстати, скрывалось еще больше унылых трофеев… Нет уж, спасибо.

Будь у него такой дворецкий, как Фортескью, Грэм бы приказал, чтобы там все убрали, и знал бы, что, когда он вновь откроет эти двери, комнаты будут в идеальном порядке. К несчастью, Николз не из тех, кто способен приноровиться к изменившемуся порядку вещей.

Грэм не может оставить его, но не может и прогнать после стольких лет службы. Интересно, что бы сделал с таким дворецким Колдер, маркиз Брукхейвен?

Если бы Грэм рискнул обратиться с подобным вопросом к Софи, то получил бы четкий ответ. Грэм почти услышал ее полный сарказма голос:

– Маркиз отослал бы его в Иденкорт с основной частью слуг, чтобы начать приводить дом в порядок.

Грэм тихонько рассмеялся, потер лицо, чтобы прогнать усталость и, собравшись с силами, спустил ноги на ледяной пол. Уголь сейчас был роскошью, а Грэм планировал экономить каждое пенни, и если ему придется терпеть холодный пол и укрываться лишним одеялом, он был на это готов. Софи бы его одобрила.

«Откуда она взяла такое роскошное платье?» Было ясно, что его создали именно для нее, ибо в Англии имелось немного женщин, способных носить его с таким изяществом. Подарок от новой кузины Брукхейвен? Вероятно, так, и вообще, это не его дело. Дирдре – как раз особа, вполне способная в порыве импульсивной щедрости сделать кузине столь безумный подарок.

«Безумный? Вчера вечером этот подарок выглядел весьма разумным».

На самом деле все очень странно. В конце концов, это просто Софи. Софи была другом, с которым можно смеяться, болтать, играть в карты, но не кружиться в вальсе так, что весь мир блекнет и растворяется в сладкой дымке. Вовсе нет!

«Тем не менее ты так же сражен, как и все остальные».

Мысль показалась неприятной, и Грэм прогнал ее из головы. И не пускал назад, пока Пайбус не закончил бритье и не обтер лицо Грэма горячим полотенцем.

– Такие красивые иллюстрации в сегодняшних газетах, где описаны все слухи. Вы и мисс Блейк, ваша светлость, – заговорил лакей, собирая инструменты для бритья. – С вашей стороны очень благородно помочь ей произвести фурор в свете. Теперь она наверняка найдет себе хорошую партию.

Партию? То есть мужа? Грэм почувствовал, что у него отвалилась челюсть, и быстро захлопнул рот.

– Ты думаешь, она хочет замуж?

Пибоди посмотрел на Грэма так, словно тот не слишком хорошо соображал по утрам.

– Конечно, ваша светлость. Леди хотят замуж. Иначе зачем им лезть из кожи вон и выставлять себя напоказ?

Софи замужем за одним из этих слюнявых идиотов? Софи – хозяйка дома у такого вот идиота? Софи, намазывающая маслом тосты для этого идиота? Софи с этим идиотом в постели?

«Только через мой труп».

Впрочем, это смешно. Конечно, Софи нужно выйти замуж. Она станет прекрасной женой, но только если этот парень, ее муж, предпочтет умный разговор почтительности и послушанию. Еще лучше, если окажется начитанным человеком с собственным разумным мнением и достаточно сильным характером, чтобы его отстаивать. И кстати, нельзя закрывать глаза на тот факт, что Софи ни в малейшей степени не интересуется светской жизнью, а значит, никогда не научится принимать гостей как должно. Парню придется проявить терпимость и широту души, чтобы с этим смириться. Но за то в ответ это воплощение идеального мужа получит искреннюю преданность, острый ум, сердечное тепло и, к величайшему удивлению Грэма, явную красоту.

Нет, это не совсем верно. Даже со всеми женскими штучками Софи прошлой ночью не была писаной красавицей. Она не была ни красивой, ни хорошенькой, ни миленькой. Ни одна из затертых фраз к ней не подходит. Прошлым вечером Софи была просто… великолепна.

«Везучий идиот! Все говорят, что она танцевала только один раз. Именно ты ей нравишься».

Это возможно. Среди всей толпы только Грэм мог сформулировать законченное предложение и не начать с ней сюсюкать или грубо хохотать, или не выдать полнейшую банальность. Софи не очень терпима к тупости. Грэм улыбнулся, вспомнив, как она шлепнула его веером – дважды, – когда ей показалось, что он был груб. Смертельный флирт. Смерть от веера.

Застегивая жилет, Грэм подошел к окну гардеробной, невидящими глазами посмотрел на улицу, перед мысленным взором по-прежнему кружился образ девушки в потрясающем платье.

«Великолепна».

Грэм ощутил в груди знакомое беспокойство, знакомое-то знакомое, но не по отношению к другу – простой, невинной Софи.

«Ах вот как? А помнишь, как она спала на подоконнике, а ты разбудил ее? Как стал играть в эту трижды проклятую игру?»

Нет, он не хотел Софи.

Мальчик плачет из-за потерянного щенка. «Папа, ну пожалуйста, найди его!» «Прекрати шуметь! Мужчины не плачут!» И резкий удар тыльной стороной ладони, поток колких насмешек, но хуже всего – чувство потери. Нельзя ничего любить. Нельзя ничем дорожить. Ведь тебя обязательно высмеют, будут глумиться над твоей болью. Не смей ни к чему привязываться, ведь ты не сможешь ничего удержать.

Софию он тоже удержать не сумеет. Ему нужна богатая наследница, а вчера его рассудок помрачился. Он просто хотел поддержать друга, помочь Софи, когда она решила изменить образ жизни, ввести в общество, потанцевать с ней, чтобы все увидели, как она хороша.

А его чувства – они просто смешны, ведь ему казалось, что он плывет над толпой, что волшебное облако отделяет их двоих от остального мира, что весь этот вечер – настоящая магия.

Никакой магии на свете не бывает, бывает слишком много плохого шампанского.

Тем не менее Грэм раздумывал, не стоит ли навестить Софи, просто чтобы узнать, как она чувствует себя в новом образе. Вчера вечером гости были заворожены. Сегодня ей предстоит принять целый хоровод визитеров. Раньше ее мало навещали. Как ей разобраться, на кого стоит тратить время? Противно думать, что она станет возиться с толпой пыхтящих щенков.

Взять, к примеру, Сомерса Бут-Джеймисона. Этот, пожалуй, неплох. Он парень надежный. Не из тех, кто бросается за модным кумиром и тут же переключается на новое увлечение, когда на светском горизонте появляется что-то более яркое и блестящее. Для Софи такой мужчина может послужить выигрышным билетом.

Но отчего при этой мысли Грэм стиснул кулаки?

Большая гостиная в Брук-Хаусе была переполнена. Толчея казалась ужасной. Как будто охотничьи псы со всего графства сбились в огромную стаю, чтобы броситься в погоню за оленем. Высокие мужчины, низенькие, худые, толстые… Некоторые столь молоды, что бритье для них – всего-навсего развлечение, другие в таких солидных годах, что Софи могла быть уверена: они не способны разглядеть никакие ее недостатки.

За дверью Фортескью и Патриция наносили последние штрихи, готовя Софи к появлению перед гостями. Согласно указаниям Лементера, ей не следовало оставаться в гостиной дольше пятнадцати минут.

– Маневр очень простой, мисс, – заверил ее Фортескью. – Вошли, вышли, а я потом укажу им на дверь.

– Они не удивятся, что не будет Тессы? – София нервно теребила кружева своего дневного платья. Еще один шедевр Лементера был чудом благородной простоты, обманчиво-плотный муслин был скроен так, чтобы подчеркивать длину ног Софи. Многослойный рюш на корсаже зрительно увеличивал грудь, а длинные узкие рукава придавали ее рукам грацию балерины. Патриция мягко отвела руки Софи от кружева, расправила смятые складки, сняла с нее очки и заткнула их в кружевной рукав.

Фортескью издал неопределенный звук. Никто не умел так выразительно издавать звуки, как Фортескью. Он мог выразить высокомерие, презрение, даже омерзение истинно предосудительными явлениями.

– Это Брук-Хаус, мисс, – величественно произнес он. – Никто не посмеет даже намекнуть на неуместность чего-либо.

Софи сглотнула, потом кивнула.

– Открывайте. – И она вплыла в гостиную. Образ надменной Софии оказался очень к месту. Со скучающей миной, едва не зевая, она принимала приветствия. Ленивой походкой, но внимательно огибая мебель, прошла к камину и медленно опустилась в кресло. Софи решила, что никому не позволит сесть рядом, чтобы возникло ощущение, будто она сидит на троне.

Подавив нервный спазм в желудке, она лениво махнула рукой.

– Я побуду с вами всего несколько минут. Дама, которая меня сопровождает, сейчас нездорова.

Сомерс Бут-Джеймисон, единственный из гостей, кто хоть что-то знал о Софи, подался вперед.