Селеста Брэдли - Самый желанный

– …могу я представить мисс Софию Блейк, ваша светлость?

Этого просто не может быть!

Она медленно обернулась. Грэм следил за каждым движением, время словно замерло. Он видел, как она делает медленный вдох, как сглатывает, видел, как распрямляет спину, как по ее горлу прокатывается комок, понимал, что она нервничает. Когда она наконец подняла на него взгляд, их глаза оказались почти на одном уровне. Ее глаза…

– Привет, Грэм.

Грэм чувствовал себя так, как будто его лягнула лошадь, лягнула прямо в сердце. Дыхание прервалось, мысли замедлились, он лишь беспомощно смотрел на Софи и молчал.

Софи. Его Софи. Его смешная, нелепая подружка. Постоянный друг и товарищ. Это она превратилась в божественную красавицу?

Софи молчала и боялась вздохнуть, боялась шевельнуться и просто ждала, когда сердце снова начнет биться.

Увидит ли он ее наконец? Поверит, что она красива? Или высмеет, спросит, во что, черт возьми, она вздумала играть? Скажет ли вообще что-нибудь?

Грэм по-прежнему смотрел на нее с неподвижным, словно замороженным лицом, а ярко-зеленые глаза неистово сверкали, но что в них светилось? Веселье? Неприязнь? Или что-то еще, на что София не могла и надеяться?

– О, так вы уже встречались? – заговорил джентльмен, который ранее пытался представить ей Грэма. Софи не было до него дела, но вскоре толпа теснящихся поклонников сомкнулась вокруг них, возражая против завоеванной Грэмом привилегии и требуя своей доли внимания.

Грэм заморгал, оглядел толпу, потом его взгляд вернулся к Софи, он легким кивком показал на танцующих и приподнял бровь.

«Вальс?»

Софи услышала это слово, как будто он прокричал его. Не самое изысканное приглашение, но ей уже до смерти надоели эти прилипалы-поклонники. Она скривила губы.

«Давно пора, черт возьми».

Грэм низко поклонился, и сейчас его статная фигура на все сто процентов выглядела фигурой герцога Иденкорта. Софи сделала легкий книксен, недоумевая, отчего он не получался у нее всего несколько дней назад.

Она взяла Грэма под руку и заскользила мимо не скрывающих удивления поклонников – ведь она отказалась танцевать с другими, невзирая на самые настойчивые просьбы. Казалось, они с Грэмом начали танцевать раньше, чем прошли сквозь дверь и вступили в зал.

Теплая рука Грэма лежала у нее на талии. В его блестящих глазах читалось – да-да, Софи это ясно видела, – одобрение, именно одобрение.

В вальсе они закружились по залу, и весь первый круг молчали. Грэм не мог отвести глаз от лица девушки. Неужели за очками ее глаза всегда были такими большими и чарующими? Как мог он, человек, который за версту видел хорошенькую девушку, провести столько часов в обществе Софи и не разглядеть эту женщину?

– София?

Она улыбнулась легкой улыбкой. Неужели ее губы всегда имели такой нежный изгиб?

– Это Лементер придумал. Думаю, на меня новое имя подействовало не меньше, чем на всех этих прилипал.

Грэм ответил несколько удивленной улыбкой.

– Новое имя, новая женщина? – Он вдруг нахмурился. – И все для того, чтобы завоевать внимание света?

Софи вскинула голову.

– А почему нет? Не верите, что я могу это сделать?

Грэм понимающе улыбнулся, на загорелом лице блеснули зубы.

– Думаю, вы можете сделать все, что захотите. Если решите стать королевой, я просто поддержу вас и предупрежу всех, чтобы не становились у вас на пути. – Он покачал головой. – Признаю, я ощутил облегчение, когда понял, что у вас на уме. Как долго готовилось это представление?

Софи помедлила.

– Ну… Феба и Дирдре уехали из Лондона. Мне нечем было заняться…

Грэм рассмеялся и снова покачал головой.

– Нечем заняться? Помоги нам Бог, если вы заскучаете по-настоящему! И мне вы никогда не жаловались…

Софи опустила веки, пряча от него глаза.

– Зато получился сюрприз.

Грэм ухмыльнулся.

– Вы выглядите…

Софи впилась в него взглядом.

– Выгляжу – как?

Улыбка Грэма смягчилась.

– Как София, которая собирается взять город штурмом.

Губы Софи изогнулись в неспешной улыбке. Это была первая беззаботная улыбка, которую Грэм видел на лице своей дорогой Софи. От изумления у него перехватило дух, он, как в трансе, кружил ее по огромному залу, даже не замечая, как расступились другие танцующие, чтобы посмотреть на самую высокую, грациозную и красивую пару во всем бальном зале, не отрывающую глаз друг от друга.

Стикли и Вулф по доброй воле никогда вместе не обедали, а потому Стикли был весьма удивлен, когда, открыв входную дверь, обнаружил стоящего за ней Вулфа, который нетерпеливо вертел в руках скрученные в рулончик газетные листки.

Стикли подавил невольный позыв отшатнуться, знал, что Вулфу нельзя показывать никаких признаков страха, – это еще никогда не помогало, а лишь провоцировало партнера на язвительные замечания и глупые шутки, например, сунуть в ящик с нижним бельем таракана или нечто подобное.

– Доброе утро, Вулф. Не хочешь съесть со мной пару яиц? – При упоминании пищи Вулф слегка позеленел. Стикли подавил улыбку. – Кроме того, у меня есть прекрасная копченая сельдь. Или ты предпочитаешь бекон?

Вулф с усилием сглотнул.

– Заткнись, Стик. – И, отодвинув хозяина, просочился в дом.

Стикли гордился своим настоящим английским домом. Много времени он посвятил выбору адреса и теперь жил пусть не в аристократическом районе, но и не в трущобах. Стикли знал, что Вулф проиграл дом отца в карты много лет назад и сейчас переезжал из одних меблированных комнат в другие, если не мог бесплатно пожить у кого-нибуль из друзей, круг которых постоянно сужался. Друзей Вулф заводил очень легко, вот только удержать их ему не удавалось.

Сам Стикли был не из тех, кого интересуют люди, вместо этого он потратил годы на свои коллекции. В каждой комнате дома были выставлены различные собрания того, чем интересовался хозяин, начиная от бабочек, снабженных ярлычками с названием, и заканчивая коллекциями тонкого фарфора, драгоценных египетских артефактов и картин малоизвестных художников, которые со временем непременно должны сделаться знаменитостями.

Слава богу, Вулф, не глядя, проковылял мимо всех этих ценностей. Неприятно, когда человек подобного рода видит богатства. Ведь можно кое-чего лишиться после ухода такого, как Вулф.

Вздохнув, Стикли прошел мимо комнаты для завтрака, где его ждали горячие яйца и ароматный чай, и по коридору прошел вслед за Вулфом в свой кабинет. Оказавшись там, Вулф рухнул в единственное большое кресло и швырнул на стол свои газеты. Листки развернулись, на них стала видна какая-то иллюстрация. Стикли пришлось вытянуть шею, чтобы разглядеть его.

– Это… это наша мисс Блейк?

– Да, с Иденкортом! – прорычал Вулф.

Стикли удивленно моргнул и одним пальцем размотал весь листок, чтобы прочесть: «Королева фей штурмом берет бал-маскарад у Уэйверли. Вчера вечером мисс София Блейк оказалась самой яркой звездой на небосклоне светского общества, завоевав сердца сотни джентльменов, она растоптала их своим каблучком. Теперь «Голос света» вопрошает: «Неужели лишь один человек сумел привлечь взгляд новой Титании? Неужели герцог Иденкорт станет ее Обероном?»

Стикли быстро просмотрел остальные листки, но создавалось впечатление, что вчера вечером не было других светский событий и не было других пар, о которых стоило говорить. В газетах имелось множество иллюстраций, и Стикли пришлось признать, что мисс Блейк выглядит много лучше, чем в их последнюю встречу. Конечно, она всегда ему нравилась. Такая разумная, застенчивая молодая леди. К несчастью, слишком высокая. Но, похоже, герцог Иденкорт не возражает против ее роста. В газетах нашлось по крайней мере три иллюстрации, на которых Иденкорт и мисс Блейк смотрели в глаза друг другу, в мечтательной забывчивости не замечая, какие страсти зажигают в душах завистников.

– Э-э-э… полагаю, неплохо для нее. Не думал, что такая девушка может заинтересовать герцога, но…

Вулф зарычал.

– Стикли, почему я всегда должен все тебе разжевывать? Если она выйдет замуж за Иденкорта, мы потеряем все.

Стикли не очень понравилось, что ему тычут в нос неосведомленностью в светских делах – как будто подобная осведомленность является признаком истинной интеллектуальности! – а потому не сразу понял, что имеет в виду Вулф.

– Но почему? Когда мисс Кантор стала леди Брукхейвен, ты довольно быстро смирился с тем, что она вскоре может превратиться в герцогиню.

– Это потому, что она не собиралась прикасаться к фонду Пикеринга. Она сама говорила, что оставит его в неприкосновенности для своих детей. Брукхейвену не нужны наши деньги…

– Это не наши деньги, Вулф, – строго поправил его Стикли. – Мы только опекуны и попечители. Мы сохраняем их, и все.

– Отлично. Вот мы и должны сохранить их от Иденкорта. Ты никогда не встречался с этим семейством, но это самые расточительные люди в Англии! У них в жизни не было ни пенни, на которое не имелось долговых расписок на сумму в три раза больше. Он промотает наши… деньги мисс Блейк в мгновение ока. – Вулф поскреб голову и продолжил: – Интересно, как он об этом узнал, – не думаю, чтобы она ему рассказала.

– Почему ты решил, что он знает о деньгах? Может, она ему нравится. – Стикли постучал пальцем по газетной иллюстраци. – Судя по всему, так и есть.

Вулф закатил глаза.

– Стик, старина, ты видел эту девушку. Она похожа на помесь лошади и фонарного столба.

Стикли обиженно отстранился.

– Мне она показалась разумной и воспитанной девушкой…

– Вот именно! – Вулф взмахнул руками. – Никто никогда так не говорит о хорошенькой девушке! – Он вскочил на ноги и принялся расхаживать по кабинету. Стикли быстро пересел в собственное кресло. Вулф провел рукой по волосам, которые давно следовало подстричь, да и вымыть, честно говоря, тоже. – Нет, Иденкорт прекрасно все знает и хочет отстранить нас от дела. Если он наложит лапы на эти деньги, он промотает их, как до него делали его отец и братья. А мы разоримся. – Вулф сгреб в кулак газетный листок. – Включая твою драгоценную мисс Блейк, – медленно проговорил он. – Возможно, она не понимает истинной натуры Иденкорта? – Вулф прекратил метаться по кабинету и теперь стоял, впившись глазами в партнера. – Она может не сознавать опасности, в которой оказалась, – заявил он. – Привлекательный герцог – в таких случаях девушки не в состоянии вести себя разумно. Бедняжка, она просто дитя в джунглях! – Он горестно вздохнул. – Если бы можно было как-то остановить этого подлого охотника за деньгами…