На следующий день граф выставил ее на всеобщее обозрение в парке в новом шелковом платье и драгоценностях.

– Мне ничего не оставалось, как подыграть ему, – пробормотала Алина. – Он пообещал, что не станет искать англичанина, если я покорно сыграю свою роль любящей жены.

Чэннинга переполнял гнев.

– А я все осложнил, появившись тогда в парке. – Ему следовало послушать Генри и не ходить туда. Он покачал головой. – Мне надо было разрушить все преграды на нашем пути. Я должен был увезти тебя из Парижа. – Его захлестнула ненависть к самому себе.

– Чтобы он убил тебя или придумал что-нибудь еще ужаснее? – Алина пронзительно взглянула на него ясными голубыми глазами. – Жестокость и власть графа не знали границ. Он без колебаний изуродовал бы тебя, если бы его подозрения подтвердились. Я не смогла бы этого вынести.

Да, но она могла позволить себе страдать из-за него, язвительно подумал Чэннинг.

– Почему ты мне никогда ничего не рассказывала? Когда вернулась в Англию? – Но слова замерли на его губах, как только он об этом подумал. Он и сам знал, почему. Он не производил впечатления дружелюбия и радушия. Они не смогли открыться друг другу, продолжая играть в игры и чувствуя грусть и горечь.

Алина покачала головой:

– Это все в прошлом. И я не знаю, сможем ли мы это преодолеть. – Чэнинг знал, что она имела в виду. События прошлого станут определять всю их дальнейшую жизнь. – Я никогда не стану для тебя удачной партией, Чэннинг. Хорошие сыновья графов не общаются с французскими графинями со скандальной репутацией.

Или не женятся на них, мечтательно подумал Чэннинг. Она проявляла осторожность в выборе слов. Ему необходимо было побыть одному, чтобы как следует обдумать все, что рассказала Алина. Сейчас в нем говорили эмоции, а ведь именно от этого он всегда предостерегал своих друзей из «Лиги». Ему необходимы спокойствие и беспристрастность. Между ними с Алиной возник конфликт, но объяснение не привело ни к чему хорошему, да и не могло направить их на путь к счастливой жизни, даже если бы они очень этого захотели. Хотя он знал, чего хотел. Он хотел ее, хотел забыть об играх и прошлом, хотел ее со страстной и искренней горячностью. Как ему убедить ее, что она тоже может его хотеть?

Чэннинг притянул ее к себе:

– О, моя милая, смелая девочка. Как бы мне хотелось все исправить.

Амери был прав. Он не просто влип по уши, он потерял голову от любви. Его размышления прервал стук в дверь. Алина встревоженно взглянула на него. Он покачал головой.

– Все в порядке. Это Амери. У нас в «Лиге» есть свой условный стук.

Мгновение спустя в комнату вошел Амери, его мрачное лицо не предвещало ничего хорошего. Он не стал терять время даром.

– Чэннинг, у нас проблема. Кто-то распускает весьма неприятные слухи. Тебе надо вернуться в танцевальный зал. – Он умолк и взглянул на Алину. – А вам, я думаю, лучше остаться здесь. Это будет неприятно, но, боюсь, сейчас нам надо соблюдать осторожность до тех пор, пока мы не поймем, с кем имеем дело.

Чэннинг моментально расшифровал тайное сообщение. Амери и в самом деле был сильно обеспокоен, если опасался, что их обоих увидят в обществе Алины.

– И что это за слухи? – поинтересовалась Алина, ее лицо казалось особенно бледным в свете горящих свечей.

Амери взглянул на него. Чэннинг кивнул.

– Скажи ей. – Он жалел Алину, но она и сама скоро все узнает.

– Говорят, что графиня убила своего мужа.

Увидев потрясенное лицо Алины, Чэннинг хотел со всех ног броситься в танцевальный зал и вызвать на дуэль первого, кто посмеет произнести эту ложь вслух. Но это не решило бы проблему. Он бы просто еще больше все испортил. Своим поведением он доказал бы, как сильны его чувства к Алине. Это сделало бы ее еще уязвимее перед клеветниками, потому что теперь она решила бы, что снова должна защитить его. Нет, лучше всего спокойно войти в танцевальный зал и вести себя так, будто его нисколько не касаются эти сплетни, собрать информацию и придумать план действий. Но, черт подери, как же это все сложно.

Чэннинг расправил свой камзол и расправил плечи, создавая видимость уверенности и спокойствия.

– Ты можешь отвезти Алину в Аргози-Хаус? А я пойду и посмотрю, что можно сделать…

– Я тоже хочу туда пойти, – прервала его Алина. – Я хочу посмотреть в лицо этим людям. – Она вскинула подбородок, и ее глаза засверкали от гнева.

Чэннинг ласково коснулся ее руки:

– Я отлично понимаю, что ты чувствуешь. Но встречаться сейчас с этими людьми, когда сплетни горячи так же сильно, как и твой гнев, не самая лучшая идея. – Чэннинг почувствовал себя лицемером. Он был взбешен не меньше, чем она, и все же не отказал бы себе в удовольствии отправиться в танцевальный зал, даже если ему и не предстояло сейчас бороться за справедливость.

Он наклонился к ней, коснувшись губами ее уха, вдыхая ее аромат. Прежнее желание обладать ею, защищать ее вновь переполнило его душу. Она создана для него.

– Ты будешь оправдана, любовь моя, можешь в этом не сомневаться. Даю тебе слово. – Ей и так пришлось слишком много выстрадать. Теперь он станет защищать ее, хочет она того или нет.

Чэннинг вышел из библиотеки, потрясенный внезапностью и новизной этого странного ощущения. Алина принадлежала ему.


Когда он вошел, в танцевальном зале все буквально кипело от всеобщего волнения. Чэннинг с непринужденной легкостью раскланивался со знакомыми, направляясь к своей партнерше, ангажированной на седьмой танец, хозяйке бала леди Эверт. Если кто и знал суть сплетни, так это она, и она не преминет поделиться с ним подробностями.

Интуиция не подвела его. Едва только зазвучал вальс, как леди Эверт приступила к обсуждению волновавшей ее темы.

– О ней такое говорят. О графине. – В ее тоне слышалось порицание.

Чэннинг знал, о чем думает хозяйка, сегодняшнее неприятное происшествие могло испортить ее бал, ведь именно она пригласила эту женщину. Или же, наоборот, это событие могло стать самым запоминающимся в нынешнем сезоне, а ее дом – местом, где разгорелся весьма пикантный скандал. Но она должна была вести себя правильно.

Леди Эверт жеманно взглянула на него:

– Не знаю, смогу ли уговорить вас помочь ей? Возможно, увезти ее отсюда после этого танца. Как я всегда говорю, с глаз долой, из сердца вон. – Она взволнованно взглянула на дверь, словно опасаясь, что графиня внезапно появится на пороге зала. Леди Эверт чувствовала, что у нее мало шансов на успех, и потому в ее просьбе чувствовалось отчаяние. И это устраивало Чэннинга.

– Возможно, ее не надо спасать. Вероятно, она уже почувствовала, что запахло жареным, и скрылась, – предположил Чэннинг с напускным безразличием.

Ему нельзя было выдавать себя. Но это было чертовски трудно. Алина снова попала в беду, но на этот раз он мог защитить ее. Едва ли кто-нибудь захочет с ним связываться. Однако его гнев может лишь навредить Алине. Необходимо соблюдать осторожность и не раскрывать тайну их отношений.

– Вы оказали бы мне огромную услугу, если бы выяснили это. – Леди Эверт многозначительно взглянула на него. Другими словами, если бы Чэннинг незаметно увел злосчастную графиню из ее дома, она была бы ему благодарна.

У него появился подходящий предлог, чтобы покинуть праздник. Чэннинг мог уйти, и леди Эверт считала бы, что он оказывает ей услугу.

– В таком случае я просто не смею вам отказать. – Чэннинг обворожительно ей улыбнулся. На самом деле он уже и так оказал ей эту услугу. Амери уже наверняка увез Алину в Аргози-Хаус.

* * *

Когда танец закончился, он медленно прошелся по залу и направился в библиотеку, чтобы убедиться, что Амери выполнил его просьбу. Чэннинг не хотел, чтобы его внезапный отъезд привлек внимание других гостей. Долгие годы практики сделали свое дело: медленно продвигаясь к выходу, он то и дело останавливался поболтать со знакомыми с таким видом, будто у него впереди уйма свободного времени. Он напомнил себе, что Алина уже не в первый раз оказывается под пристальным вниманием общества. Два года назад, после ее возвращения из Франции, о ней тоже ходили сплетни. Но тогда он сопровождал ее в качестве эскорта и мог рассеять сплетни своими собственными рассказами. Но она с завидной стойкостью встречала неодобрение общества. И все же события сегодняшнего вечера стали непростым испытанием для нее, и, к сожалению, впереди их ждало еще больше испытаний.

Пробираясь сквозь толпу, Чэннинг пытался собраться с мыслями, стараясь охладить разбушевавшиеся эмоции холодными доводами разума. Лишь следуя четкому плану, можно добиться благоприятных перспектив в будущем. В ближайшие два дня он побывает во всех своих любимых мужских клубах и, как бы между прочим, выскажет собственное мнение об этих слухах. И если Амери, Джойслин и Ник присоединятся к нему, слухи рассеются. Он отлично знал, как справляться с подобными неприятностями. Его агентству часто приходилось сталкиваться с серьезными скандалами. Чэннинг знал в этом толк.

Он надеялся, что этого окажется достаточно. Для подобных вещей существовал срок давности. Алина изо всех сил старалась войти в общество, и в один момент все ее старания пошли прахом. Чэннинг пробыл на балу еще один мучительный час, собирая информацию, наблюдая, как расходится сплетня и как на нее реагируют гости. Но все его мысли были об Алине и о его новом и неожиданном открытии.


К тому времени, когда Чэннинг уселся в экипаж и направился в Аргози-Хаус, его больше всего беспокоила одна единственная мысль. Рассеять сплетни – это одно, а уничтожить подозрения – совсем другое. Теперь он и сам стал задумываться, а вдруг она действительно это сделала? И это лишний раз говорило о том, как близко к сердцу он принимал все, что было связано с Алиной.

Когда Амери сообщил, в чем ее обвиняют, его первая мысль была не о том, что она виновна в преступлении. Да и потом он об этом не задумывался. Он размышлял лишь о том, как защитить Алину. И только теперь, оставшись наедине с самим собой, он вдруг подумал о ее возможной причастности к смерти графа. Но самое интересное, что его беспокоила не ее виновность. Муж Алины был психически ненормальным человеком, склонным к насилию и жестокости. Больше всего Чэннинга беспокоило то, что он ничего об этом не знает. Алина умолчала о смерти мужа, не желая раскрывать Чэннингу все свои тайны. И вот тогда, когда ему показалось, что он знает ее, выяснилось, что он не знает о ней ничего.