Алина не хотела прерывать его рассуждения. Тем самым они от главной темы перешли бы к обсуждению своих отношений во времена ее замужества.

– Речь шла о моей сестре. В следующем году ей исполнится восемнадцать, и родители хотели вывести ее в свет во время лондонского сезона и найти ей достойную партию. Они не смогли бы этого позволить без денег графа.

Чэннинг сердито фыркнул:

– И все равно твои близкие не должны были допустить, чтобы ты страдала.

Она тут же бросилась на их защиту:

– Они не предавали меня. Они надеялись, что с помощью этих денег смогут создать запас, который освободит их от финансовой зависимости. Но ничего не вышло, а я не могла позволить, чтобы они оказались в нищете.

– И потому осталась и терпела все, что этот негодяй вытворял, – тихо произнес Чэннинг, и в голосе его прозвучал плохо скрываемый гнев. Он не знал и половины того, что ей пришлось вынести.

– Да, я осталась. А что еще я могла сделать? Я была в таком отчаянном положении, что они решили принять предложение Сеймура. – Оглядываясь на прошлое, Алина сожалела, что во всем призналась родителям. Если бы они не знали, как ей плохо, то никогда не стали бы так рисковать. – Я виновата в том, что это произошло, и отвечать придется мне.

Чэннинг серьезно посмотрел на нее.

– И что это?

– Сеймур предложил Анне-Розе выйти за него, а взамен обещал погасить долг, который сейчас наложен на собственность. Отцу оставалось лишь разрешить брак и перевести собственность на Сеймура. Долг был бы списан. Анне-Розе было тогда всего пятнадцать.

Ее признание лишний раз подчеркивало подлость Сеймура, который готов был принести в жертву невинную девушку, воспользовавшись проблемами семьи. Теперь Чэннинг понимал причину горячего желания Алины вывести негодяя на чистую воду.

Он медленно кивнул, в его глазах вспыхнул огонек, и она почувствовала, что он все понял. Семейные ценности всегда были важны для него. Алина видела его с семьей на Рождество. У него были сестры и старший брат.

– Они знают о том, что ты задумала?

Алина покачала головой. Ее семья не похожа на его семью, где все стояли друг за друга горой. У ее семьи не было для этого ни сил, ни денежных средств.

– Не знают и не должны знать. У моей мамы и так достаточно причин для тревог. Ты ведь не скажешь им?

На самом деле она не верила в то, что он захочет это сделать, да и вряд ли у него когда-нибудь появится такая возможность. Алина не могла представить, по какой причине Чэннинг мог бы встретиться с ее семьей. Здоровье ее отца сильно пошатнулось после неприятностей с Сеймуром. Они не приедут в Лондон. В следующем году именно ей предстоит вывести Анну-Розу в свет. Алина мечтала найти сестре хорошего мужа. И она не сомневалась, что такой человек найдется, это будет надежный мужчина, который сделает сестру счастливой.

Чэннинг окинул ее пристальным взглядом, и Алина вдруг почувствовала себя особенно уязвимой, словно он видел ее насквозь.

– Ты чувствуешь свою вину.

– Да, эта история сильно их подкосила. Особенно моего отца. Мне следовало остановить это. И я бы это сделала, но меня здесь не было. Не стоило вообще в это ввязываться. – Ей не следовало рассказывать им о своем отчаянном положении. Алина почуяла недоброе, когда отец впервые написал ей об их решении. Если бы она не была во Франции, если бы ее ненавистный муж разрешил ей съездить домой, все сложилось бы иначе. Анна-Роза не подверглась бы опасности. – Знаешь, я пыталась. Но граф и слышать не желал о моем отъезде. Он боялся, что я не вернусь, и не дал мне разрешения на отъезд.

Чэннинг отвел взгляд в сторону:

– И как он это сделал?

– Тебе не нужно это знать. – Она отстранилась от него, пытаясь не принимать этот разговор близко к сердцу, но Чэннинг схватил ее за руку. Алина не хотела рассказывать ему всех подробностей, но все вышло как-то само собой.

Чэннинг крепко сжал ее руку, не давая ускользнуть.

– Это тогда он поставил тебе клеймо или это произошло из-за меня?

Он старался говорить тихо, но Алина ничего не могла с собой поделать и испуганно огляделась по сторонам. Они были одни, но ей хотелось сказать ему, чтобы он не смел произносить эти слова вслух. Эти ужасные слова никто не должен был услышать. Его прикосновение было горячим от едва сдерживаемого гнева.

– Скажи, это произошло из-за меня?

Алина смерила его ледяным взглядом, который ясно говорил, что он не смеет вторгаться в ее личную жизнь.

– Это произошло в другой раз. – Она хотела, чтобы он оставил ее в покое. Эта история его не касалась, и их нынешние отношения не давали ему права вторгаться в ее жизнь, но Чэннинг так не считал.

Он упрямо стиснул зубы и, скрестив руки на груди, загородил ей дорогу:

– Скажи мне, Алина. Что он сделал?

Что он сказал в ту ночь? Каждой женщине нужен защитник? Она никогда и никому об этом не рассказывала. А теперь граф мертв, и она здесь. Ее жизнь с ним осталась в прошлом.

– Если я расскажу тебе, это ничего уже не изменит.

– Позволь мне решать, – стоял на своем Чэннинг.

Узнав правду, он испытает отвращение. Возможно, это и поможет ей отдалить его от себя. И их отношения останутся исключительно деловыми. Алина глубоко вздохнула и начала свой рассказ, произнося короткие, лишенные чувств и подробностей фразы:

– Он запер меня в моей комнате. Он забрал мою одежду. Две недели меня почти не кормили, и вскоре мне пришлось сделать выбор между упорством и здоровьем. Заболев, я уже никому не смогла бы помочь, и потому я сдалась и осталась во Франции.

Алина собралась с духом. Теперь он станет ее жалеть, а она терпеть не могла жалости. Именно поэтому она никогда не рассказывала о том, что с ней происходило. Алина не хотела жалости, не хотела, чтобы люди видели в ней несчастную, измученную жену. Но лицо Чэннинга оставалось непроницаемым, и только глаза выдавали его чувства. Они горели.

– После этого я поняла, что, если хочу освободиться от него, мне надо найти против него какое-то оружие, узнать то, что он скрывает. Не было смысла открыто противостоять ему. – И она начала строить планы. В доме она никому не могла доверять, кроме Селесты. – Вскоре я обнаружила, насколько отвратительны были пороки графа, и однажды ночью один такой порок оказался мне на руку.

Чэннинг молчал, его глаза метали громы и молнии в чудесный солнечный день.

– Как жаль, что ты не пришла ко мне с самого начала. – Это было одно из тех тщательно завуалированных замечаний, которые хорошо воспитанные джентльмены произносят, не желая говорить прямо. Он имел в виду не начало аферы с Сеймуром.

– Как я могла? – мягко ответила Алина, понимая, что он тоже уловит намек в ее ответе: «Как я могла отвергнуть священную брачную клятву, опозорить себя и свою семью и обречь близких людей на нищету?»

Чэннинг вздохнул и взял ее за руку. Алина почувствовала исходящее от него тепло и силу.

– И все равно я об этом сожалею. Так же сильно, как и тогда.

Глава 13

Роланд Сеймур и мечтать не мог о такой удаче. В связи с приближающимся светским сезоном его расходы возрастут, и потому собственность графини де Шаренте придется ему как нельзя кстати. Он поспешил вернуться в Лондон и на следующий день отправился в один из офисов своего синдиката на Флит-стрит.

– Я хочу, чтобы кто-нибудь отправился осмотреть имущество, чтобы решить, какие изменения необходимо произвести. А затем мы предъявим банку перечень наших замыслов, чтобы получить ссуду.

Сеймур подмигнул молодому человеку, который выполнял роль землемера при синдикате.

– Постарайся, Чарли, нам необходим довольно длинный перечень.

Чарли улыбнулся, он знал правила игры.

– Да, сэр. Сегодня днем я приступлю к работе.

– Ты можешь приступить к работе прямо сейчас, – дружелюбно предложил Сеймур.

У его просьбы были свои нюансы. Возможно, Чарли и знал правила игры, но лишь отчасти. Чем меньше людей будет знать о подробностях грязной стороны его бизнеса, тем лучше. Есть вещи, которые ему необходимо обсудить с правлением синдиката в личной беседе.

Чарли удалился, а Роланд наклонился вперед и впился пристальным взглядом в мистера Иглтона. Иглтон знал все и обо всех, а предъявление некоторым людям неприятных подробностей их жизни иногда оказывало гораздо более эффективное воздействие, чем деньги.

– Итак?

Иглтон был худым типом, напоминающим пронырливую ласку, с землистым цветом лица. Обычно в его глазах горел алчный огонек, но сегодня на его лице застыло задумчивое выражение, и это беспокоило Сеймура. На самом деле, атмосфера, царившая в комнате, с самого начала насторожила Сеймура. А ведь он сегодня рассчитывал на всеобщий восторг – ведь, как никак, ему удалось подцепить на свой крючок французскую графиню. Но в воздухе явно чувствовалось скрытое напряжение.

– Она довольно богата, вот все, что я могу вам сказать, Сеймур, – с расстановкой произнес он. – Однако стоит ли мне напоминать вам, что это не типичный случай в нашей практике? Обычно мы выбираем «клиента», а не «клиент» нас.

Сеймур с трудом сдержал улыбку. Слово «клиент» заменяло более откровенное слово «простофиля», однако это слово годилось разве что для улицы или ярмарки, а синдикат не желал, чтобы его членов воспринимали грубиянами.

– Это я выбрал ее, – быстро ответил он, чувствуя нарастающее возбуждение.

Они еще сомневаются?! Благодаря ему сидикат процветал, а теперь они вдруг засомневались в его суждениях?

Иглтон окинул взглядом собравшихся, словно ожидая сигнала начать речь, а затем пожал плечами.

– Возможно. Мы знакомы с вашим отчетом о загородном приеме. – Он умолк, а затем обвел взглядом присутствующих, прежде чем продолжить. – Но из него как-то не совсем понятно, кто кого выбрал. Ведь это она завела с вами разговор, не так ли? Она флиртовала с вами за ужином, играла с вами в карты, а потом пригласила прогуляться по залу. – Иглтон перечислял события, предшествующие рассказу Алины о ее неприятностях в бизнесе.