Она постоянно приглашала его, а он с удовольствием забрасывал ее милыми подарками, вроде леденцов в красивых коробочках и редкой копии собрания сочинений Вольтера. Но все эти подарки были вполне невинны, чтобы ненароком не вызвать гнев странствующего супруга. Отец блестяще его воспитал. Он отлично знал правила хорошего тона. Однако Чэннинг выполнил почти все поручения отца в Париже и больше не мог откладывать свое возвращение в Англию. И с каждым днем он чувствовал, как растет его гнев. Как только смел этот граф не обращать внимания на свою жену!

– Если бы вы были моей, – сказал он ей в последний день их встречи, прогуливаясь по Люксембургскому саду, – я ни на минуту не оставлял бы вас одну. И как может ваш муж так надолго уезжать от вас.

В Англии подобные разговоры посчитались бы неприличными, но французы привыкли к подобным преувеличенным проявлениям лести и флирта. Чэннинг был не единственным ее поклонником.

Графиня обернулась и резко коснулась его руки, взгляд ее голубых глаз сделался напряженным.

– Вы не должны думать о подобных вещах. Это ничего не изменит, – мрачно произнесла она, и ему показалось, что в тот момент она выглядела гораздо старше своих лет. – Кроме того, меня это устраивает.

Ее устраивало отсутствие графа. Это открытие поразило его. Значит, интуиция его не подвела. Ее брак далеко не безупречен. Именно тогда он начал подозревать, что она понятия не имела о радостях супружеской любви, и гнев с новой силой вспыхнул в его душе. Похоже, пренебрежение имело множество форм.

Но в следующее мгновение ее лицо просветлело.

– В августе я собираюсь пожить в доме графа в Фонтенбло. Летом там очень красиво. Возможно, вы могли бы навестить меня там? Я приглашаю кое-кого из друзей, а иначе просто сойду с ума от одиночества. Кроме того, зачем нужен чудесный загородный дом, если некого пригласить в гости? – Она слегка улыбнулась, давая понять, что прощает его проступок. И этот второй шанс стал предупреждением. Стоит ему еще раз побеспокоить ее подобными вопросами, и больше не будет приглашений ни в Фонтенбло, ни куда-либо еще. Она навсегда вычеркнет его из своей жизни.

Чэннинг поднес ее руку к губам и поцеловал.

– Ваше приглашение – большая честь для меня. – Хотя ему придется скрыть это от своей семьи. У близких возникнет слишком много вопросов насчет его нового страстного увлечения Францией.

В те дни он действительно отправился в Фонтенбло и провел там две лучшие недели в своей жизни. Они были столь же прекрасны и мучительны, как он и представлял себе, ведь он мог лишь находиться рядом с ней, не смея мечтать о большем. Они гуляли по саду, ездили в деревню и на пикники в лугах. Он ловил каждый ее взгляд, наслаждался ее смехом, каждым легким прикосновением, хотя вокруг постоянно находились мужчины и женщины из ее избранного круга.

– Когда я смогу снова вас увидеть? – спросил он, когда настало время уезжать. Граф потребовал, чтобы в конце августа она вернулась в Париж, но их обоих это нисколько не беспокоило.

– Возможно, вам не стоит больше приезжать, – мягко ответила она. – Думаю, это непросто для нас обоих. – Эти слова прозвучали словно признание в любви, и каждое слово было для него подобно драгоценной жемчужине.

На самом деле в этой просьбе не было ничего странного. На исходе лета все возвращались в город, но он чувствовал, что она не испытывала радости при мысли о скорой встрече с мужем. Граф все лето провел на вилле на северных итальянских озерах в обществе друзей, до которых ей не было дела.

– Я поеду в Париж вместе с тобой, – повинуясь импульсу, предложил Чэннинг, представив, как вызывает графа на дуэль или похищает ее и увозит далеко-далеко, где никто и никогда не сможет их найти. Из уважения к ней, он никогда не переступал грани дозволенного, не позволяя плотским страстям взять над собой верх, но теперь он жалел об этом. Возможно, страсть крепко связала бы их воедино.

– Нет! – горячо воскликнула она, ее глаза сверкали. – Ты никогда не должен этого делать.

Но он не мог так быстро сдаться. Когда на следующий день они прощались, у Чэннинга созрел безумный план, один из тех, что часто придумывают наивные юноши, испытав муки первой любви. Простота этого плана даже сейчас смущала его в непроглядной темноте комнаты.

– Поедем со мной. Мы уедем туда, где нас не найдут. Британская империя велика, и, если уж на то пошло, Америка еще больше. Я буду ждать тебя в Париже три дня. – Он сунул ей в руку записку с адресом. – Приходи ко мне, и мы сразу уедем.

– Он никогда меня не отпустит. – Но что-то похожее на надежду зажглось в глубине ее глаз, несмотря на протест. Она стиснула зубы и, упрямо вскинув голову, обдумывала его предложение. Он тогда не представлял, что готов ей дать, понимая лишь, что не сможет дальше жить без нее. Это было предложение молодого эгоистичного мужчины.

Он с горячностью сжал ее ладони:

– Мне все равно. Ты будешь дамой моего сердца, и мне наплевать на закон. Мы сможем уехать туда, где нас никто не знает, туда, где никому нет до нас дела. – Он слышал о солдатах, у которых были жены и в Индии, и в Англии. Конечно, подобный обман едва ли вскроется, лишь стоит им переплыть океан. А его собственная семья любила его, они оправятся от удара и со временем полюбят ее так же сильно, как он.

И тогда он поцеловал ее, и поцелуй был долгим и страстным. Его неумелые ласки были горячи и неистовы. Они слились в жарких объятиях, он повсюду ласкал ее тело, а она стонала, приникнув к его губам. Безумная радость обжигала его изнутри при мысли о том, что однажды она будет всецело принадлежать ему.


Чэннинг проснулся, сгорая от неистового возбуждения, его тело покрылось потом под простынями. Сон был ярким, как и чувства, охватившие его после пробуждения. Гнев, утихший за прошедшие годы, снова вспыхнул в его душе, справедливый гнев за того молодого человека, каким он когда-то был, за предательство, которое ему пришлось пережить, предательство его любви, его идеалов. Это предательство все перевернуло в его жизни. Он ждал ее не три, а долгих пять дней. Она так и не пришла, и мысли, которые преследовали его сейчас, стали не такими радужными, как раньше.


О ее предательстве он узнал от Генри. Они с графом вели себя как воссоединившиеся любовники, рассказал Генри. Генри был приглашен в их дом на ужин и прогуливался с ними в саду. Они шли, держась за руки, в окружении своих друзей. Граф задарил ее роскошными туалетами и драгоценностями, среди которых было бриллиантовое колье стоимостью небольшого поместья.

Ревность пронзила его сердце, когда Чэннинг представил, как она гуляла по тому саду с другим, хотя тот другой и был ее законным мужем. Это был их сад, именно там они впервые прогуливались в день знакомства, а затем много раз, когда она собирала у себя званые вечера. И не важно, что им никогда не удавалось остаться наедине. Влюбленному поклоннику нет дела до такой ерунды. В его душе кипели противоречивые чувства. Она не любит мужа. Она любит тебя, ведь именно тебе она подарила это лето. «Ах да, – раздавался в ответ голос циника. – Тебе и множеству других гостей, постоянно сменявших друг друга в Фонтенбло».

Вспоминая прошлое, он понимал, что никогда не владел ее вниманием безраздельно. Он был одним из многих. Она всего лишь заставила его почувствовать себя особенным, только и всего.

Конечно, было бы лучше, если бы он тихо смирился с поражением и вернулся домой в Англию. Но его кровь вскипала при одной лишь мысли о графине, и сообщение Генри не смогло охладить его пыл. Глупый мальчишка, он заставил Генри рассказать, где можно встретить ее в обществе, поскольку к тому времени стало ясно, что она больше не пригласит его в свой дом. Генри неохотно признался, что в воскресенье они с графом собираются на пикник в Люксембургский сад в компании своих друзей. Чэннинг отправился туда и наблюдал за ней издали, хотя ему потребовалась вся его выдержка, чтобы не приблизиться к ней.

В тот день она выглядела ослепительно. На ней было ярко-розовое платье, и этот насыщенный розовый цвет идеально подчеркивал ее безупречный цвет лица и роскошные волосы. Изумительное бриллиантовое колье, сверкавшее на ее шее, буквально кричало о богатстве, как и рассказывал Генри. Никогда бы он не смог себе позволить такие драгоценности, подумал Чэннинг. Он был неплохо обеспечен, как средний сын, но, конечно, не обладал богатством графа. Сбежав с ним, она уже не смогла бы позволить себе прежнюю роскошь.

Чэннинг дождался, когда соберутся все гости, надеясь, что она хоть ненадолго оставит графа и у него появится возможность поговорить с ней. Но ему не повезло. Она не отходила от мужа, высокого, темноволосого мужчины с оливковой кожей, похожего на итальянцев, с которыми он провел все лето. Он был безупречно одет и обладал отличными манерами. Он улыбался жене, играя ее бриллиантами, и смеялся над каждой ее шуткой.

А она отвечала ему взаимностью. Она не сводила глаз с графа и лишь на мгновение отвела взгляд, заметив у ограды наблюдавшего за ней Чэннинга. Она холодно смотрела сквозь него, словно он был абсолютно чужим человеком, словно и не было страстных объятий в момент расставания в Фонтенбло, словно она никогда и не думала о том, чтобы все бросить и сбежать вместе с ним. Ее взгляд пронзил его сердце, и Чэннинг понял, что теперь об этом не может быть и речи. Она сделала свой выбор: шелка, драгоценности и жалкие крохи любви от вечно отсутствующего мужа предпочла любви пылкого и преданного сердца. Женщина, которую он считал особенной, ничем не отличалась от других. Мечтам пришел конец.


Чэннинг потянулся в постели, а затем слегка подвинулся, чтобы найти прохладное место на простынях и немного прийти в себя. Всходило солнце, и он слишком поздно вспомнил, что не задвинул занавески. Однако теперь это не имело никакого значения, ведь теперь ему уже не уснуть. Мысли бурлили у него в голове. Он вспомнил, что произошло потом. Он вернулся домой, с раненым сердцем и разрушенными идеалами. Чэннинг хорошо усвоил урок: удовольствие и страсть хороши до того момента, пока не затрагивают твою душу. Для нее он стал всего лишь инструментом для удовлетворения желаний, с которыми не справлялся ее брак. И тогда Чэннинг решил, что поможет другим молодым людям не пережить подобный жестокий урок и непременно все для этого сделает.