Феба кивнула.

— Она наконец-то призналась, что отказалась от этой идеи только тогда, когда ты оказалась…

— Некрасивой, — закончила Сэди без намека на затаенную ненависть. — Теперь все это обретает смысл. — Она снова посмотрела на чек. — Тогда это достаточно справедливо. — Она повернулась к Грэму и с улыбкой протянула ему чек. — Для твоего Иденкорта.

Его рука легла поверх ее ладони, в которой был зажат чек.

— Для нашего дома, Сэди Уэстморленд Блейк Кавендиш, герцогиня Иденкорт. — Он поднял их сплетенные руки и поцеловал костяшки ее пальцев. — Очень приятно наконец-то встретиться с вами.

Настоящая любовь.

Она засмеялась и сделала реверанс.

— Взаимно, ваша светлость. — Затем она улыбнулась ему со всей любовью, которую, как она полагала, ей никогда больше не придется демонстрировать ему, и от этой улыбки в его глазах появилось удивление, а мистер Стикли ошеломленно вздохнул.

— Но вы можете называть меня Сэди.

Глава 34

Щурясь от солнечного света, несмотря на то, что этот свет был серовато-жемчужным и сиял сквозь облака, Вульф, спотыкаясь, вышел из трактира и вытер рукавом рот, в котором был противный привкус. Опираясь одной дрожащей рукой о дверной проем, он наклонился, чтобы сплюнуть на булыжник. Барменша позволила ему отоспаться после его загула в ее кровати, хотя утром оказалась очень расстроенной, обнаружив что у Вульфа нет ни одной монеты, чтобы оплатить ее щедрость.

В голове у Вульфа звенело, стучало, и вообще было такое ощущение, словно бригада рабочих возводила виселицу внутри его черепа. Образ петли закачался перед его затуманенным зрением на один неприятный момент. Затем он сумел рассеять его, припомнив необъятные размеры вышеупомянутой барменши.

Поддерживая себя такими воодушевляющими мыслями, Вульф сумел выпрямить спину и встать прямо. Он провел руками по своим немытым волосам, а затем разгладил спереди свой сюртук. Он все еще худощав, даже для его возраста. В сорок с чем-то лет Вульф находится всего лишь на середине своего расцвета. У него впереди многие, многие годы, чтобы наслаждаться плодами своего труда. Однако в настоящее время ему нужно выпросить у Стикли аванс в счет своего гонорара. Ведь все еще нужно было решить вопрос с маркизом Брукхейвеном. Когда этот парень умрет, то больше не возникнет опасность того, что правнучки сэра Хэмиша Пикеринга приберут к рукам золотые монетки старого ублюдка.

Передвигаясь не совсем прямо и волоча ноги, Вульф побрел по извилистым улицам и переулкам Шордича[13], направляясь в более респектабельные районы. Слишком плохо. Запахи мочи и сажи, покрывавшей булыжники на мостовой, заставляли его шагать быстрее, как это никогда не удавалось запаху цветов или парфюмированым ароматам более утонченного существования.

— Обратно в офис, — пробормотал он себе, а затем захихикал. — Тик-так, старик, время — деньги. — Кто же постоянно говорил это до тех пор, пока у Вульфа не появилось желание размозжить ему голову крикетной битой? Ах да. Мистер Вульф-старший имел привычку читать эту проповедь своему партнеру, Стикли Первому.

Вот, наконец, и появилась бодрящая мысль. Вообразив, что он навсегда расстанется со Стикли, Вульф улыбнулся такой блаженной улыбкой, которая почти скрыла его покрасневшие глаза и зеленоватую бледность лица.

Наконец, нищета Шордича осталась позади него, и Вульф задержался возле магазина на Флит-стрит, чтобы поправить свой шейный платок. О, черт, где же его платок? Вспомнив, что он использовал его, чтобы в какой-то момент связать руки барменше несколько дней назад, он пожал плечами. Эта девка может сжечь платок, Вульфу нет до этого дела. Скоро он будет купаться в роскоши, счастливый обладатель с трудом заработанных почти пятнадцати тысяч фунтов процентов, полученных от траста Пикеринга.

Конечно же, Стикли уже будет не нужна его половина.

Пока Вульф пытался заставить свои неуклюжие пальцы сделать что-то полезное с воротником, позади него прошли две леди. Он мог видеть их дорогие шляпки и шали, отразившиеся в зеркале, и скучающего лакея, следующего за ними с пакетами. Вульф скривился от раздражения. Леди были паразитами, слишком высокомерными, чтобы оплачивать свое собственное проживание честной проституцией. Скоро у него будет достаточно денег, чтобы окружить себя нетерпеливыми проститутками и подобострастными друзьями до конца жизни.

Такое сибаритское удовольствие почти отвлекло его от разговора леди — то есть до тех пор, пока он не услышал имя «Иденкорт».

— О нет! Это ее деньги, а не Иденкорта! Говорят, почти тридцать тысяч фунтов.

Другая женщина с завистью вздохнула.

— Можешь себе представить? Молодой, красивый герцог и все это богатство. Полагаю, что она будет спать в ночных рубашках от Лемонтёра.

Другая женщина фыркнула не менее завистливо.

— С этим наследством она будет одевать своих горничных у Лемонтёра!

— Но разве это не романтично? Я слышала, что он увез ее в свое поместье и не позволял ей уехать до тех пор, пока она не пообещала выйти за него замуж.

Я должен был убить эту тощую суку, когда у меня был шанс!

До тех пор, пока Вульф не почувствовал на своем плече тяжелую руку лакея, он не осознавал, что прорычал эти злые слова вслух.

— Сэр, думаю, что вам лучше двигаться дальше.

Вульф обнаружил, что его поворачивают силой. Лакей — черт, он выглядел больше как телохранитель, чем как простой слуга — твердо стоял между Вульфом и шокированными взглядами двух леди. Двух очень богатых, вероятно, занимающих очень высокое положение леди. Вульф подавил вулканическую ярость, пронзившую его внутренности на достаточно долгое время, для того, чтобы выдавить извиняющуюся улыбку на своем лице и пробормотать банальные подобострастные слова. Лакей наконец-то выпустил его, и Вульф попятился, кланяясь и ухмыляясь, и в целом опротивев самому себе от собственного отчаяния.

Как это могло случиться? Когда он оставил этот мир несколько дней назад, эта невеста Иденкорта с лошадиным лицом была разоблачена как мошенница! А сейчас она получила наследство? Вульф зашагал к ближайшему мальчику, продающему газеты, который связывал последние непроданные за этот день листы.

Вульф оттолкнул парнишку в сторону и схватил лист со сплетнями.

— Ой! Это стоит фартинг!

Вульф обратил всю силу своей ярости на сопливого червяка. Парень побледнел и попятился от красных, безумных глаз Вульфа и быстро перекрестился, отгоняя зло.

Вульф проигнорировал его, разрывая газету от нетерпения прочитать ее. Сообщение было там, в колонке «Голоса Общества».

«Если герцог и герцогиня Иденкорт ранее не были самой удачливой парой во всей Англии, уже обладая благословением красивой внешности и настоящей любви, то тогда они, несомненно, являются ею сейчас. Герцогиня, как оказалось, является счастливой победительницей очаровательного соревнования между ней и ее прекрасными кузинами, которые сейчас обе замужем за братьями Брукхейвен, самим маркизом и его братом лордом Рафаэлем Марбруком. Леди Иденкорт унаследовала огромное состояние из-за того, что вышла замуж за своего герцога. Теперь ваш Голос Общества задумался над тем, не станет ли это последней модой в наследственных делах — наследство отходит тому, кто сделает самую лучшую партию из всех!»

Ушло. Испарилось. Высосано этим скачущим герцогом и останками его всепоглощающего поместья.

Руки Вульфа снова начали дрожать. В этот раз паника и страх почти заглушили ярость. Его разыскивали люди — люди, которые в это мгновение уже знают, что у него не осталось никакой надежды, даже его пустякового гонорара.

О, черт. Его внутренности обратились в лед от этих воспоминаний. Вульф месяцами сдерживал своих кредиторов рассказами о богатстве, причитающемся ему из траста Пикеринга. В большинстве случаев он лгал, но все вспоминали, как разбогател старый Хэмиш. Вульф с комфортной развязностью разбрасывался этим именем, смакуя уважение, появлявшееся в глазах всякого, кто слышал о том, что он является душеприказчиком такого богатства.

Не имеет значения, что это Стикли был…

Стикли.

Вульф прижал ладони обеих рук к пульсирующему лбу. Существует кое-что, что ему нужно вспомнить о Стикли…

Это то, чего ожидал бы от меня мой отец.

Ага. Да.

Вульф сделал затяжной, дрожащий вдох. На мгновение он был в опасном положении. Он подумал, что ему придется сбежать в Вест-Индию, или, Боже упаси, в Америку.

Но тут, как всегда, рядом оказался Стикли, такой же надежный и полезный, как железная скоба для обуви у входа. Надежный, верный Стикли, который так глубокомысленно принял меры к тому, чтобы Вульф продолжил жить в том стиле, к которому привык.

Вульф улыбнулся, в первый раз на его памяти мысли с любовью остановились на Стикли.

Его партнер и в самом деле был замечательным парнем. Вульф почти сожалел, что ему придется его убить.


Несколько часов спустя мистер Вульф смотрел в дуло очень большой, очень черной охотничьей винтовки, которая совершенно идеально нацеленная находилась в руках его бывшего партнера, мистера Стикли.

— Я бы на твоем месте опустил этот маленький глупый пистолет, Вульф, — произнес Стикли с гораздо большим фатовством, чем Вульф ожидал от него. — Я тебя превзошел.

Вульф быстро рассчитал свои шансы убить Стикли до того, как убьют его самого. Чертовски обидно то, что винтовки стреляют намного лучше, чем пистолеты! Пистолеты вечно дают осечки, а если приходится стрелять издалека, то они еще и мучительно неточны.

Решив еще пожить, чтобы продолжить сражение, Вульф наклонился, собираясь положить пистолет на пол. Винтовка оставалась нацеленной на него еще в течение нескольких долгих мгновений.

— В чем цель этого акта насилия?