— О. — Грэм поднялся, отряхнул колени и за шесть быстрых шагов добрался до двери домика. — Софи?

Софи подняла взгляд, отвлекшись от своего занятия: она ложкой вливала что-то в рот женщине, которая лежала на бедно убранной кровати в единственной комнате коттеджа.

— О, привет, Грэй. Что ты хочешь?

Хочешь? Что ж, если говорить об этом, то он хочет подбежать к ней, притянуть ее в свои объятия и отчаянно целовать. Затем ему хотелось бы из всех сил встряхнуть ее за то, что она так его напугала. А потом, возможно, снова последовали бы поцелуи. Да, определенно еще поцелуи. Но позже Грэм мог бы также встряхнуть ее еще раз.

— Ты напугала меня, — произнес он низким голосом. — Я не знал, что ты ушла.

— Я на пути в Лондон, — рассеянно произнесла девушка, сейчас она промокала тканью лихорадочное лицо женщины. — Я только остановилась, чтобы помочь здесь Мойре. Ее муж в городе, работает на фабрике. Она вместе с детьми здесь совсем одна. Они пытались позаботиться о ней, когда она заболела, но они такие маленькие…

Сейчас Грэм видел, что так оно и было: в комнате находилось еще несколько более грязных белобрысых детей. Казалось, что их дюжина, но, несомненно, на самом деле их было не более пяти. Ад и все дьяволы, если бы он был их матерью, оставшейся с ними совсем одной, то ему бы тоже пришлось лечь в постель!

— Мойра очень больна? — Он старался говорить тихо, потому что бедная женщина на самом деле выглядела очень плохо.

Софи подняла голову, быстро улыбнувшись.

— Думаю, что она просто истощена. В последнее время у них было не слишком много еды и полагаю, что она отдавала свою часть детям.

— Софи сделала еду, — произнес кто-то.

Грэм опустил взгляд и увидел, что его придорожная собеседница вошла вслед за ним. Девочка сдвинула кепку на голове назад, чтобы пристально разглядеть его. — Вы — милорд, не так ли? Тот, кого папа проклинает, когда думает, что мы не слышим.

Грэм ответил ей таким же взглядом.

— Так быстро отказалась от своего обета молчания? Какая жалость.

— Грэм, мне так жаль, — сказала Софи, качая головой. — Я не знала, что здесь все так плохо. Я… я сейчас понимаю, насчет Лайлы, я имею в виду.

Грэм встретился глазами с ее взглядом, чтобы увидеть, как чудесным образом в ее прекрасные серые глаза вернулось сияние веры и надежды. Софи не смотрела на него так с тех пор, как он рассказал ей о приобретении своего титула. На самом деле, она никогда не смотрела на него именно таким образом. Сейчас все выглядело так, словно ее вера в него не только восстановилась, но и увеличилась в тысячу раз.

Ему пришлось с трудом сглотнуть, чтобы отправить свое сердце обратно туда, откуда оно подскочило к его горлу.

— Да, что ж… э-э, и что тогда у вас на обед?

Девушка улыбнулась.

— Я сварила питательный суп из ветчины, которую ты оставил для меня, и сухого гороха.

— И она нашла несколько морковок и горькой зелени в саду, — высоким голоском добавила маленькая девочка. — Мы думали, что съели их все!

Софи пожала плечами в ответ на это с немного обеспокоенным видом.

— Просто так случилось, что я заметила их под упавшими бревнами, — ответила она, а затем еще раз помешала суп в котелке. — Этого хватит на еще один день, но я хотела бы, чтобы у меня было больше ветчины. Детям нужно мясо.

— А. — Грэм попятился к двери. — Я вернусь, не успеете и пикнуть, — сообщил он маленькой девочке. — Начинай считать и не останавливайся, пока не увидишь меня снова.

Та прищурила глаза.

— Тогда вам лучше поторопиться, потому что я могу сосчитать только до небольшого числа. Один, два, три, четыре… один…

Лошадь Сомерса, как Грэм начал называть ее, бросила на него скептический взгляд, когда тот попытался пустить ее кентером [11]. Затем с многострадальным вздохом животное припустило медленным галопом, который, тем не менее, приближал его к дому.

Грэм привязал лошадь к заросшей растениями клумбе и забрался в дом через окно, не затрудняя себя ключами. Через несколько мгновений он наполнил кастрюлю остатками ветчины, всеми банками с консервами и последним чаем. Герцог поискал что-то более ценное, что они смогут продать ради еды, но побоялся, что любая слишком ценная вещь сможет только навести на семью подозрения.

Затем мерцание пуговиц на собственном жилете привлекло его взгляд, когда он проходил мимо зеркала в коридоре. Золото, конечно же. Только самое лучшее для сыновей Иденкорта. Грэм, дергая и откручивая, оторвал их одну за другой и побросал в кастрюлю. Они могут медленно продавать их, и никто ничего об этом не подумает.

Затем он вынес все это прямо через окно.

— А это удобно.

Лошадь уставилась на него с откровенной тревогой, когда он вернулся.

— Извини, Л.С., но мы собираемся совершить акт милосердия. — Грэм усмехнулся, ощущая себя легче, чем в течение многих предыдущих дней. — Кроме того, эта маленькая девочка считает до четырех снова и снова. Мы должны вернуться до тех пор, пока она не доведет Софи до сумасшествия.

Когда герцог прибыл со своим смешным горшком, балансирующим на луке седла перед ним, то можно было бы подумать, что он привез Софи бриллианты и меха. Ее глаза засияли от восхищения, когда она увидела чай.

— О, идеально! Я прямо сейчас заварю немного для Мойры.

Затем она повернулась к Грэму и легко прижала свою ладонь к его распахнутому жилету.

— Твои пуговицы?

Тот пожал плечами и отвел взгляд.

— Я всегда могу найти себе медные. А для них зима будет очень долгой.

Софи долго смотрела на него, склонив голову набок.

— Ты абсолютно ошеломил меня, знаешь, Грэм Кавендиш, герцог Иденкорт?

Потому что он отдал несколько пуговиц? Молодой человек покачал головой, не понимая, но она только загадочно улыбнулась.

— Давай обеспечим Мойру и детей чаем и консервами. Затем, я думаю, нам лучше вернуться в поместье.

Он заморгал, глядя на нее.

— Но мы должны вернуть тебя обратно в Лондон! Тебя будут искать!

Софи покачала головой и указала на что-то позади него.

— Это создание не собирается везти нас сегодня в Лондон.

Грэм повернулся и увидел, что Л.С. покинула их и почти скрылась из виду, упрямо возвращаясь обратно к своей клумбе с сорняками, поводья тащились в пыли по дороге.

Он повернулся обратно к девушке.

— Я могу поймать ее. — Хотя он вовсе не был уверен, что сможет.

Та покачала головой.

— Ты можешь убедить ее снова проделать этот путь так скоро, но боюсь, что гораздо труднее тебе придется, когда ты будешь убеждать меня.

С этими словами Софи отвернулась и быстро зашагала обратно в коттедж. Место на его груди, где лежала ее рука, показалось холодным без нее.


Вульф зарычал из того места, где он прятался, в темноте самой дальней лачуги.

Снова неудача. Он почти схватил долговязую суку — но он не выносил детей, грязных маленьких животных. Кроме того, вероятно, он не смог бы убедить ее уехать с ним до того, как кто-то поднял бы тревогу. Наблюдая за тем, как два противных благодетеля кормили заплесневелую толпу, Вульф зарычал.

Он хотел убить их обоих, предпочтительно чем-то добела раскаленным и болезненным. К несчастью убить ее было бы слишком очевидным. Стикли стал бы первым, кто указал на Вульфа.

Что-то надоедало ему в подсознании. Уже прошло много времени с тех пор, как его голова не была затуманена алкоголем несколько дней подряд, так что понадобилось потрудиться, чтобы вытащить это воспоминание на поверхность. Было очевидно, что он отвык от этого.

Затем он вспомнил. Завещание сэра Хэмиша!


«Если три поколения девушек из рода Пикерингов потерпят неудачу, то я умываю руки. Вся сумма в пятнадцать тысяч фунтов пойдет на оплату штрафов и облегчение жизни тех, кто, бросая вызов акцизным чиновникам, производит шотландское виски, которое было моим единственным утешением в этой семье болванов».


От этого усилия у него застучало в голове, но Вульф продолжал думать. Где-то здесь было что…

Это было третье поколение. Одна девушка уже потерпела неудачу. Одна удачно вышла замуж, но ее муж все еще не герцог. Весьма вероятно, что он им и не станет к тому времени, когда Сезон закончится. Последнюю девушку еще можно остановить…

Затем до него дошло.

«Вся сумма в пятнадцать тысяч фунтов пойдет…»

Пятнадцать тысяч фунтов. А не тридцать тысяч. Стикли удвоил траст, Бог мой! — и после того, как девушки потерпят неудачу, завещание потребует, чтобы пятнадцать тысяч фунтов отправились к контрабандистам!

Остальное будет принадлежать им, ему и Стикли!

Все, что ему нужно сделать — это убить герцога Иденкорта!

Стикли это не понравится — но опять же, если человек убьет герцога, то что может остановить его от того, чтобы прихлопнуть такое насекомое, как Стикли?

Глава 24

Не было смысла торопиться, поэтому Грэм и Софи наслаждались длинной прогулкой обратно в Иденкорт. Время было более позднее, чем он полагал. Должно быть, он потратил несколько часов, разъезжая взад и вперед по этим дорогам. И теперь день угасал, длинные голубые тени смешивались с золотистым светом заходящего солнца.

Волосы Софи растрепались и падали вниз на ее спину, притягивая свет, когда ветерок играл с их длиной. Она шагала свободно, широкими шагами, как деревенская девушка, которой она и была, но при этом ее спина оставалась прямой, а подбородок — приподнятым, как у элегантной, утонченной «Софии».

— Это мое любимое время дня, — поделилась она с Грэмом. — Когда работа закончена, и мир начинает затихать.

— Только не в Лондоне, — заметил он. — Я знаю нескольких людей, которые только поднимаются с постели в это время.