— Я так вам обязан, мисс Блейк, в самом деле. Я только надеюсь, что смогу отплатить вам за доброту. — Он наклонился ближе. Настало время начать атаку на доброе имя Иденкорта — хотя, по правде говоря, это имя было немногим лучше, чем у самого Вульфа!

На самом деле ему даже не нужно лгать, если подумать об этом…

— Мисс Блейк, я слышал, что вы заинтересовались герцогом Иденкортом.

Она бросила на поверенного пылкий, смущенный взгляд, а затем отвернулась.

— Думаю, что «интерес» — это слишком сильно сказано.

Вульф воздержался от того, чтобы закатить глаза. Упаси его Бог от страданий любви!

— Мне неприятно говорить вам это, но…

Мелодичный смех Тессы прозвенел над всеобщим шумом.

— О, у меня есть самая веселая история. Она касается нашей дорогой Софии! — Она послала Софи милую улыбку под злобным, триумфальным взглядом.

О нет. Тревога закружилась внутри Софи. Она начала съеживаться в своем кресле — невозможная задача для девушки ее роста.

Большая часть группы людей вежливо обратила свое внимание на Тессу. Нет, не надо! Софи захотелось крикнуть и попросить их отвернуться. Не слушайте ее!

Тесса прихорошилась перед слушателями.

— Во-первых, я должна сказать вам, что хотя я пригласила Софи разделить наше небольшое пребывание в Лондоне, я ничего не получила от ее матери, даже записки! Затем, через неделю после того, как мы въехали в наш милый маленький дом, она без объявления прибыла к нашему порогу — я едва смогла сдержать себя! — насквозь промокшая, всего лишь с сумкой старых платьев и связкой книг! Она выглядела таким пугалом в древней накидке, которая была коротка ей на шесть дюймов! Я подумала, когда мы открыли дверь, что это привидение-скелет! — Она музыкально рассмеялась и огляделась, приглашая всех вокруг разделить ее маленькую шутку.

Софи совершенно онемела, глядя на свои руки. Как всегда, правильное возражение не приходило ей в голову до тех пор, пока не было слишком поздно. Какое это имеет значение, когда она в любом случае была слишком косноязычна, чтобы произнести его? Лишь бы ей удалось поддерживать ледяное спокойствие, которому Лемонтёр пытался научить ее, поднять свой подбородок и изобразить скучающий вид — но при этом ее живот все равно крутило, а руки и ноги тряслись от явного давления кипящего внутри нее замешательства.

Софи никогда не станет тем образцом элегантности, создать который Лемонтёр пытался с таким трудом. Она никогда на самом деле не овладеет этой модной скукой. Слишком много вещей имело для нее значение, ее эмоции были слишком глубоки и запутанны. Несправедливость возмущала ее, неоправданные насмешки оскорбляли ее, снобизм общества заставлял ее сердце быстрее биться от ярости.

Ленивые и элегантные не имеют таких сильных чувств, у них нет такого горящего желания исправить несправедливости Общества, у них не ни сомнений, ни страхов, потому что они просто недостаточно беспокоятся об этом. Такая жизнь станет смертью для ее души, и все же она — в противоположность импульсу, который все еще смущал ее — все еще мечтала о частице холодной отстраненности, об этой легкой беззаботности.

И все же очевидно, что ее новый круг принадлежал к лучшему классу друзей, чем тот, к которому привыкла Тесса, потому что замечания ее тетки были встречены молчанием и неловко отводимыми взглядами. К несчастью, Тесса казалась неуязвимой к такому тонкому неодобрению. Она всего лишь сделалась еще более резкой в своей попытке стать интересной.

— Я упоминала, что Софи пропутешествовала всю дорогу от Актона сама по себе? Она на самом деле ехала одна в карете. Конечно же, никто не станет связываться с девушкой, которая выглядит так, как она, но тем не менее…

Как всегда, Софи ощутила, как целая жизнь робкого ухода в себя заставляет ее молчать. Ей хотелось прикрикнуть на Тессу, чтобы та замолчала, сказать что-то остроумное и разрушительное и навсегда задушить эти слова — но все ее колебания были внутренними. Она просто не могла открыть свой рот перед всеми этими людьми.

Помощь пришла оттуда, откуда ее совершенно не ждали — хотя, возможно, она должна была ожидать этого.

— О, я не знаю, Тесса. Мне всегда нравилась независимость. — Грэм лениво оперся на косяк в дверях и послал легкую улыбку одобрения в направлении Софи. — И мы все восхищаемся женщиной, которая много читает, не так ли?

Его слова вызвали среди гостей рябь согласия, смешанного с облегчением, и пробудили обсуждение последних романов. Полностью игнорируемая и, наконец-то, догадавшаяся о всеобщем неодобрении, Тесса кипела от злости, но к счастью делала это молча.

Медленно румянец оскорблений сошел с бледных щек Софи. Она даже сумела предложить свое мнение по одному или двум предметам обсуждения, но ее глаза видели только Грэма, который передвигался по комнате, не присоединяясь к ее группе, чтобы занять позицию наблюдателя, облокотившись на камин.

На его лице появилось выражение веселого сочувствия. Ты на самом деле хочешь быть здесь?

Софи чуть улыбнулась, тепло встречая его взгляд. Теперь хочу.

— Привет, любовь моя, — промурлыкал голос на ухо Грэму.

Грэм наблюдал за тем, как выражение на лице Софи изменилось от дружелюбного до ледяного безразличия, когда она осознала, что Лайла обращается к нему. Затем Софи и вовсе отвела взгляд, обратив свое внимание вместо него на толпу.

Как бы ему не хотелось выскользнуть из хватки Лайлы — потому что та обхватила его бицепс обеими руками с длинными ногтями — он заставил себя повернуться и улыбнуться ей.

— Добрый день, миледи. — Это была не слишком приятная улыбка, на самом деле больше похожая на гримасу, но Лайла в настоящий момент, кажется, не занималась подсчетом очков. Это означало, что Грэм в серьезной опасности, потому что Лайла никогда и никому не предоставляла преимущества — во всяком случае, не бесплатно.

Однако в этот раз Лайла просто смотрела на него влюбленными серебристыми глазами и тайком терлась грудью о его руку.

— Я скучала по тебе, Грэмми, — прошептала она. — Разве ты не собираешься вскоре вернуться, чтобы встретиться с Лилли?

— Э-э… — Грэм беспомощно скользнул взглядом в направлении Софи. Он знал, что если та услышит, как Лайла называет его «Грэмми» подобным тоном, то ему никогда не избавиться от ее поддразнивания! По крайней мере, Софи придумала для него приличное, мужественное уменьшительное имя «Грэй», которое ему очень даже нравилось.

Но Софи не обращала на них ни малейшего внимания. На самом деле она склонилась к какому-то типу постарше, которого Грэм прежде не замечал. Затем он ощутил, как ногти Лайлы впиваются в его руку, и вспомнил о ценнике, который был четко напечатан на его заднице. Один древний титул, только слегка потрепанный, готовый к продаже для того, кто больше заплатит.

И у Лайлы есть для этого свободные деньги. Грэм попытался не слишком успешно подавить вздох.

— Что вы предлагаете, миледи?

— Прошу прощения? — Ее глаза распахнулись, как всегда подозревавшие насмешку, вероятно, потому, что это было очень легко сделать.

Грэм подумал о рушащихся коттеджах и голодающих арендаторах, и добавил немного яркости своей улыбке.

— Каково ваше предложение, миледи?

Лайла замурлыкала. В буквальном смысле. Когда-то он считал это в высшей степени возбуждающим. Сейчас он всего лишь надеялся, что Софи не слышит этого смехотворного проявления чувств с того места, где она сидит. Он мог только воображать ее будущий сарказм. Теперь ты завел домашних животных, Грэм? Не забывай отряхивать кошачью шерсть со своего зада, прежде чем выходить из дома.

— Проходи ко мне сегодня ночью, мой сладкий, — убеждала Лайла, ее хриплый шепот почти напоминал вздох оргазма. — Приходи в мою постель и позволь мне утешить тебя… так, как тебе это больше всего нравится!

Зная, что он никогда не избавится от нее, если не согласится — не то, чтобы Грэму хотелось избавляться от нее, конечно же, не тогда, когда он всерьез рассматривает возможность женитьбы на ней, но Лайле в самом деле нельзя позволять продолжать действовать в подобном духе, или она выставит на посмешище их обоих — поэтому он потрепал ее по руке и зашептал в ответ.

— Да, конечно же. Все, что ты скажешь, Лайла.

— Не опаздывай, — твердо ответила она, наконец-то выпустив его руку. Грэм тайком согнул ее, потому что потерял всякую чувствительность в руке, пока Лайла цеплялась за нее.

Лайла сразу же отступила, и Грэм знал, что она поступит именно так. Добившись своего, она не станет расходовать ни одного момента на это дело. Взмахнув рукой и вскинув голову, она подхватила Тессу на своем пути к двери.

Теперь, освободившись от нее, Грэм повернулся обратно к Софи — которая полностью игнорировала его. Ее снова окружили так, что девушку почти не было видно за рядом предупредительных мужчин. Грэм подавил раздражение от того, что она просто не ждет его здесь в одиночестве, как это происходило раньше. Он подозревал, что здесь соберется толпа, но где-то внутри все еще ожидал, что Софи будет одета в какую-то старую тряпку, очки будут соскальзывать с ее носа, пока она будет поглощена чем-то, от чего на ее пальцах появятся чернила, и она будет моргать от раздражения, когда ее прервут.

Такой, какой она была раньше.

И в то же время, просто посмотрите на нее! Грэм не знал, что этот портной сделал с его Софи, но она сидела прямо и невозмутимо, спокойно и безмятежно в комнате, полной идиотов, от которых, как он знал, она должна была убегать на самой высокой скорости. Собственническая гордость сражалась с обычным собственническим инстинктом до тех пор, пока он не оставил свой наблюдательный пункт, решительно настроенный оставить весь этот беспорядок позади. У него было много дел, которыми нужно заняться.