Елена Габова - Самый романтичный выпускной бал

Соня вздохнула. Потом еще. Вообще, Фил был парнем сообразительным, недаром в химии все понимал. Молекулы, сталкиваясь, образуют новую молекулу, при этом выделяется некоторое количество энергии.

– Я не знаю, что делать.

– Я тоже.

– Тамарка попросила меня поговорить с Димочкой.

– О! Она тоже не удержалась. Тырин теряет власть.

– Ну, Фил…

– Признайся Падалкину в любви, что ли? Вдруг поможет? А мы потом свадьбу сыграем. Давно я салатиков не ел.

– Издеваешься?

– Плачу.

– А ты сам у него был? Чего он?

– Строит баррикады, готовит петицию. Завтра придет, обо всем поговорите.

Соня не была уверена, что завтра если кто и придет, то будет с ней о чем-то говорить. Надо ведь и Томочкину тайну запрещенного контакта скрыть. И Димочка вроде как против нее…

Уже в ночи не выдержала, нашла в социальной сети Гладкого. Мигал зеленый огонек – Тихон был онлайн. Быстро, путая пальцы и клавиши, набрала текст, рассказала о Димочке, спросила совета. В ответ тут же пришел веселый смайлик. Еще один. А потом неожиданное: «Ты смотри, какая у вас четкая коммунарская система. Ты его второй раз предала». И зеленый огонек онлайна пропал.

Падалкина в школе видно не было. Фил делил парту с Максом, за их спинами скучала Томочка. Подружка пришла в одиночестве. С Соней не поздоровалась, на Соню не посмотрела. То ли обиделась, то ли соблюдает правила игры. Когда появился Тихон, Соня на мгновение испугалась, что он сядет отдельно. Что вчерашнее – это всего лишь порыв, желание помочь.

Он долго двигался по проходу. Мучительные секунды. Они разбивались о его ботинки, удлиняли коридор.

Подошел. Отодвинул стул. Сел.

– Привет! – выдавила из себя Соня.

Кивнул. Урок начался.

По закону физики взгляд человека не может изгибаться, отраженный свет идет по прямой. Но Большой Брат как-то ухитрялся миновать два первых ряда парт и смотреть на Гладкого. По параболе. Обращался в основном к нему. Тихону можно было и не садиться. Пытался подпрыгнуть Фил, выдавал задумчивые сентенции Гера, тянула руку Катрин. Гладкий получил три пятерки. Соня одну. Федя с Ваней отличились особенно – эксперимент удался. Они заработали аплодисменты, но Большой Брат ставить ничего не стал. Просто закрыл журнал и вышел. Класс оглушенно молчал.

– Интересно, – пробормотал Гера, выбираясь из-за парты.

– О! Перемена! – вскочил Макс. Федя с Ванькой ждали у выхода – их мало интересовало происходящее в классе.

– Я пойду, – довольно громко произнес Тихон, поднимаясь. – Возьмешь мою сумку?

Соня бы возмутилась. С чего ей таскать сумки Гладкого? Но устраивать сейчас сцены, когда перед ней столько напряженных затылков, столько настороженных ушей, – нет.

– Хорошо, – ответила и стала складывать ручки в пенал.

Тырин сидел вполоборота, барабанил пальцами по парте.

– Макс! – позвал он.

– Потом-потом! – махнул рукой Максимов, исчезая в дверях.

Там-там-там! – сильно ударил костяшками пальцев Славка, подхватил сумку, вышел.

– Ну, что?

Томочка перекинула ногу через стул, садясь на него задом наперед. Опустила подбородок на спинку.

– Ничего.

В волнении Соня не заметила приход подруги. Когда она вдруг нависла над партой, испугалась, что это Тырин примчался ее бить. В кончиках пальцев забегали неприятные мурашки.

– Ты говорила с Падалкиным?

– Не говорила, – ответила Соня и посмотрела в сторону. Чтобы соврать, надо набраться сил. – Его не было дома.

– А сегодня поговоришь?

Соня открыла рот, чтобы отказаться – ей не нужны проблемы с Димочкой. Но вдруг вспомнила: Томка с ней общается, несмотря на запрет. Это шанс наладить отношения. Шанс вообще все исправить.

– Я попробую. Но он может не послушать.

– Просто поговори. – Взгляд Тамары остановившийся – ей хочется добиться своего, ничего более.

– Тихону это не понравится.

– А ты ему не рассказывай.

На мгновение Соне показалось, что она сейчас захлебнется. Что ее бросили в речку, а к ногам привязали камни.

– И правда, – прошептала она. – Можно не рассказывать.

А в голове молоточками: «Это выход, это выход! Тихон убедится, что я не предатель. Я верну Падалкина. Тырин все поймет. Жизнь станет как раньше».

Гладкий уже вошел в их коллектив – через игру. Он же сейчас отправился наверх, играет в паре с Федей, Макс – с Ванькой. Они почти друзья!

До того замечталась, что не заметила, как после уроков ушел Тихон. Ну и ладно, ушел и ушел. Нет, попрощался. Руку на плечо положил. Или не положил? Да что с ней такое!

Вид Димочки в первую секунду испугал. Бледное лицо, красные воспаленные глаза.

– Болеешь? – брякнула первое, что пришло на ум.

– Ты зачем пришла?

Падалкин отступил в глубь прихожей. Вроде как и не рад, но все же пропускает. Соня робко шагнула через порог. Мурашки колючками спрыгнули с пальцев на пол, ужалили подошвы.

– Узнать: как ты?

– Тырин прислал?

Соня усмехнулась.

– А-а-а-а, – хлопнул себя по лбу Димочка и исчез в кухне. – Ты же у нас в касте неприкасаемых!

– Извини, что так вышло с фотографиями, – быстро заговорила Соня, снимая кроссовки.

Шнурки затянулись, узел не развязывался. Она все наступала и наступала мыском на задник, нога вырывалась. Хотелось уже со злости плюнуть на все и запрыгать в комнату на одной ноге.

Щелкнул в прихожей свет.

– Тебе помочь?

Соня не успела ответить, а Падалкин уже сидел на корточках, воюя с ее шнурком.

– А ты правда больше не хочешь в школу ходить? – От растерянности задала вопрос, который был заготовлен на конец беседы, но никак не на начало.

– Не знаю… Там посмотрим. Ты чай?..

– Без сахара.

Все-таки у Димочки странная кухня. Пустая какая-то. Голые стены, плита без единой сковородки, белая старая фаянсовая раковина, пустая стена, выложенная шашечками, скучной расцветки плитка. Низенький холодильник. Пара одиноких магнитиков.

– Я еще не решил… – Дима купал в кипятке заварочный пакетик. Раз, другой, перекинул во второй стакан.

На столе тарелка с колбасой. Щедрые четыре кусочка. Два тонких ломтя хлеба. Дима насыпал себе сахара и убрал сахарницу в напольный шкаф. И вдруг завершил фразу:

– …что делать.

– Где делать? – вздрогнула Соня, выпадая из своих грустных мыслей. Он вообще с кем разговаривает? С ней?

– А это идея! – Димочка как будто порозовел от внезапного возбуждения. – Сходишь со мной в парк? Надо белок пофотографировать.

– А там есть белки?

– Толпа! – Димочка отодвинул чашку. – Ручные. Сегодня погода ничего. И еще не поздно. В пять они уже спать ложатся.

– Если недолго… – замялась Соня.

Во-первых, не очень хочется, во-вторых, уроков много, в-третьих, она собиралась с Падалкиным разговаривать, а не гулять. А ну, как их кто заметит?

– Час! – Димочка сорвался с табурета. – А с химией я могу и помочь, ко мне скоро должен Фил зайти.

Кудря! Мило. Его тут только и не хватает! Чтобы потом донести радостную весть совместных прогулок до всего класса.

– Я из касты неприкасаемых, – на всякий случай напомнила Соня. Может, это охладит Димочкин фотографический пыл.

– А я из касты уволенных в запас. – Димочка на секунду явил свой обнаженный торс – тощие плечи, ребристую грудь, еле держащиеся на узких бедрах тренировочные брюки. – Считай, что мы вместе.

– Э-э-э-э…

Соня хотела сказать, что у нее уже есть с кем быть. Что от одиночества она не страдает. Но решила, что сейчас это не самая подходящая тема для беседы.

– А может, ты передумаешь и вернешься в школу?

Димочка вновь появился в коридоре. Теперь на нем были джинсы и сорочка, в руках свитер.

– Я еще не решил.

Под его взглядом Соня засмущалась, стянула с тарелки колбасу и стала жевать. Жестко. Очень. Мясная ворсинка застряла в зубах. Захотелось тут же ее вытащить, но ковыряться пальцами было неудобно. Давясь, Соня проглотила недожеванное и вздохнула. Не нравилось ей все это. Но Томочка просила. К тому же это могло помочь…

До парка они шли молча, Соня перебирала в кармане семечки вперемешку с кедровыми орешками. Белочки… У них в парке есть белочки? Нет, не так. У них есть парк? Был, когда была Соня маленькая – она гуляла там с мамой. Повзрослела, гулять перестала. И парк исчез из ее жизни.

Сунула орешек в рот. Он неудачно проскочил мимо зубов и застрял в горле. Прогулка явно удалась.

Парк остался. В золоте листьев, пронизанный заходящим солнцем.

– Хороший свет, – прищурившись, оценил обстановку Димочка. – Встань туда.

Он показал на лиственницу, и Соне ничего не оставалось, как пятиться до дерева. Потом стоять в кустах, собирать листья. И кормить белок.

Они тоже были.

Рыжее тельце мелькало в ветках, стлался по воздуху пушистый хвост. Упираясь передними лапками о ствол, сильно растопырив маленькие пальчики с темными кончиками, белка сползала вниз, чуть слышно цокая когтями по коре. Приподнятая напряженная мордочка. Черные бусины глаз. Зверек недовольно цыкнул, увидев кедровые орешки на открытой ладони. Холодная лапка с шершавой подошвой коснулась Сониного пальца. Белка схватила орех, стала жадно есть, подергивая головой, косясь на человека бездонным черным глазом.

В стороне щелкал фотоаппарат. На задворках восторга общения с живой природой прошла мысль, что у Сони теперь будут хорошие фотки. Можно в сети выложить, распечатать. Фотки с белками – это тебе не фотка на лошади.

Рядом сопел мальчик. Небольшой, лет шесть. В руках гигантский голубой сачок с длинной бамбуковой ручкой. Мальчик как-то странно смотрел на давящуюся орешками белочку. Будто собирался ее съесть.

– Хочешь покормить? – осторожно спросила Соня.

Белка припустилась по стволу наверх, взлетела метра на два от земли, застыла.

– На, покорми, – протянула свои орешки Соня.