Она снова побежала к двери, но Фитц уже вышел с красной шелковой сумкой для документов в руках. Вдова испустила почти нечеловеческий вой и ринулась на Фитца, но он отошел и вытянул руку, не давая ей упасть, одновременно бросив сумку Эшарту.
Это был ловкий ход фехтовальщика, и, вопреки всему, сердце Дамарис болело за старую женщину, у которой не было шанса с ним справиться и в чьей жизни было слишком много горя.
Несколько мгновений вдова цеплялась за его руку, чтобы удержать равновесие, потом отшатнулась, при этом выбилась прядь седых волос.
— Эшарт? — проговорила она сдавленным голосом, где-то между мольбой и приказанием. — Не надо. Не уничтожай их.
Тут из спальни выскочила ее горничная. В тот же миг старая дама приняла царственный вид.
— Помоги мне! — приказала она и удалилась с высоко поднятой головой в свою спальню. Служанка закрыла за ней дверь.
Только теперь Дамарис заметила, что все еще держит книгу, и положила ее на стол, потерев царапину от вилки. Она села. Девушка подумала, что всем им нужно уйти, но была не в состоянии ходить.
Дверь снова открылась. Нельзя сказать, чтобы леди Эшарт полностью оправилась, но ее волосы были в порядке, лицо сухое, а выражение высокомерно твердое.
— Я переезжаю жить к Генриетте.
Впервые в жизни маркиз Эшарт разинул рот от удивления.
— Она же в католическом монастыре. Во Франции.
— Подходящее место, чтобы доживать свой век. Я уезжаю немедленно.
— Уже вечереет... Она перебила его:
— Хокни справится.
Хокни — старший верховой Эшарта. — Я возьму лучшую карету, разумеется, — продолжала она, — и воспользуюсь лондонским домом. Но постараюсь не стеснять вас там дольше, чем необходимо. После того как я покину эти берега, боюсь, мы больше не встретимся, Эшарт, но уверена, ты не будешь горевать по этому поводу. Ты и твоя низкородная жена.
Она повернулась и ушла, и кто-то, вероятно, служанка, затворил дверь.
Эшарт откинулся головой на спинку дивана.
— Всегда последнее слово. — Затем добавил: — Ох, бедная тетя Генриетта. Какой грех она совершила, чтобы заслужить такую судьбу?
Глава 15
Они вернулись в малую библиотеку и пересказали все леди Талии.
— Боже мой! Я сожалею, что пропустила это. София всегда была довольно странной. Остается лишь уповать на то, что она найдет покой в монастыре. И разве монахиням не полагается с благодарностью нести свой крест? Теперь, Эшарт, расскажи, что у тебя там.
Эшарт сел за стол, открыл сумку и, вытащив сложенные документы, прочел каждый.
— Запись о браке, — сказал он. — Венчание состоялось в доме некоего Артура Шевиота и было проведено личным капелланом принца. Незаконно сейчас, но не тогда. Три любовных письма, одно — посланное из Лондона, в котором принц сообщает, что нездоров, и о том, как бы ему хотелось, чтобы его дорогая жена позаботилась о нем. Дополнительное подтверждение. И набросок принца с подписью в углу, гласящей: «Мой возлюбленный принц и супруг Генри».
— Боже мой! — вздохнула леди Талия. — Как это печально!
— А ее портрета нет? — поинтересовалась Дженива.
— Нет, — ответил Эшарт, вновь складывая бумаги и возвращая их в сумку. — Она остается загадкой.
— Но зачем держать брак в тайне? — спросила Дамарис.
— Возможно, мы никогда не узнаем, — ответил ей Фитц, — но если Бетти была добродетельной сельской девушкой, какой кажется, то, быть может, просто не захотела иметь ничего общего с королевским двором Реставрации. Он был исключительно аморален.
— Но она погубила свою репутацию и лишила сына короны.
— В свои преклонные лета она была особой весьма твердой, — сказала леди Талия. — Я могу представить, что она приняла решение, как это объяснил Фитц. К тому же признание брака означало бы потерю попечения над сыном. Он воспитывался бы в королевских детских.
— И когда она принимала решение, — сказал Фитц, — то и в мыслях не держала, что когда-нибудь ее сын сможет править. Карл собирался жениться, а он был в расцвете сил, да и Яков уже произвел на свет двух дочерей. Мне вполне понятно, что она могла предпочесть прослыть королевской шлюхой, но жить в деревне и воспитывать ребенка в соответствии со своими моральными принципами.
— Наверное, вы правы, — согласилась Дамарис. — Она была необыкновенной женщиной. Хотела бы я познакомиться с ней.
Фитц повернулся к Эшарту:
— Эти бумаги должны отправиться в Лондон как можно скорее.
— Не сегодня. Нам надо проводить бабулю. — Он взглянул на пламенеющее на закате небо, явно беспокоясь за нее.
— Хокни о ней позаботится, — успокоил его Фитц. — И они, вероятно, доберутся только до Ледерхеда. Здесь она теперь не останется.
— Я знаю. — Эшарт кивнул. — Значит, завтра рано утром мы едем в Лондон. Пошлю записку Родгару, чтобы встретил нас там. Поскорее бы покончить с этим.
— Эшарт, дорогой, — обратилась к нему леди Талия, — нельзя ли мне навестить могилу Ричарда? Это недалеко, и я так давно не была там. — Она вздохнула, обратив внутренний взор в прошлое. — Я не верю, что наши бренные останки имеют какое-то значение. Его портрет значит для меня гораздо больше, — сказала она, дотрагиваясь до медальона, который всегда носила. — Но, думая о бедняжке Бетти, я бы хотела сходить. Эшарт взглянул на Фитца:
— Это не опасно?
— Не думаю. Какой смысл кому-то причинять вред леди Талии? Куда вы хотите поехать? — спросил он старую даму.
— На кладбище при церкви Святого Варфоломея. Это меньше чем в двух милях. В Элмстеде, совсем рядом со старым домом Ричарда.
— Я распоряжусь насчет кареты, — сказал Фитц и вышел. Леди Талия пошла закутаться потеплее. Эшарт с Дженивой тихо разговаривали друг с другом. Дамарис подошла к окну. Она не считала, что природа подстраивается под человеческие дела, но именно сегодня был такой великолепный закат, какого она давно не видела.
Они нашли бумаги, так что Эшарт с Дженивой скоро будут в безопасности. Вдова уезжает, и Джениве не придется жить с ожесточенной старухой.
И завтра они покинут этот дом. Дамарис было немного горько, но она понимала, что для нее это к лучшему. С Фитцроджером у нее нет будущего, но всякий раз, когда он оказывался рядом, она не могла мыслить здраво.
В Лондоне будет лучше. Она займется последними приготовлениями к представлению ко двору — кое-что новое из одежды и, возможно, несколько уроков дворцового этикета.
Там будет Бриджуотер, которой может оказаться очаровательным. Купить его достаточно просто, но она будет настаивать на ухаживании. Пусть немного потрудится за свой приз. И она твердо решила, что не будет ни на что рассчитывать, пока он официально не попросит ее руки и брачные соглашения не будут подписаны.
Вот тогда она заживет так, как подобает герцогине. Она станет одной из самых знатных в стране дам, обзаведется мантией и диадемой с золотыми земляничными листьями. Она станет покровительницей искусств, особенно музыки, будет поддерживать медицину, заботиться о бедных.
Она уже дала доктору Телфорду деньги на его мечту — благотворительную клинику и больницу в Уорксопе. В качестве герцогини она будет заниматься тем же и в других местах. Ее ждет великолепное будущее. Но при мысли о нем она почему-то ощущала в душе пустоту.
Фитц вернулся и доложил, что леди Талия уже в пути, а карета для вдовы подготавливается.
— Я переговорил с Хокни. Он не даст ей подвергать себя опасности, хотя при такой ясной погоде они без проблем смогут ехать даже в темноте.
— Закат очень красивый, — сказала Дамарис. — Не могли бы мы ненадолго выйти полюбоваться им?
Все посмотрели в окно, словно закат был вторым пришествием.
— О да! — воскликнула Дженива. — Я не дышала свежим воздухом с тех пор, как мы приехали.
— Это небезопасно, любимая, — возразил Эшарт. — Наемный убийца еще не знает, что ситуация изменилась.
Дженива скривилась, но спорить не стала.
— Мы можем выйти, — сказал Фитц, — если будем держаться близко к дому. Нет никаких признаков того, что наш убийца готов на все, чтобы подойти так близко. Он предпринял попытку в Тикмануэлле — поспешную, небрежную попытку, в которой он ничем не рисковал, — но он должен знать, что рано или поздно мы поедем в Лондон. Гораздо более многообещающий план, и тебе ничто не угрожает, пока ты не женишься, Эш, ибо законнорожденность — ключ ко всему.
Эшарт встал и бросил взгляд на сумку с документами:
— Что мне делать с этим? Я бы не поручился, что бабуля не попытается вернуть бумаги, прежде чем уехать. — Он положил сумку в карман своего сюртука, но затем покачал головой и отдал Фитцу. — Охраняй их и леди. Я должен остаться в доме. — Он взглянул на Джениву. — Может, она захочет поговорить со мной.
— Не лучше ли мне тоже остаться? — спросила Дженива. Он улыбнулся:
— Нет, ты заслуживаешь глоток свежего воздуха и красивый закат. Не волнуйся. Я не стану умолять ее передумать.
Дамарис, Дженива и Фитц оделись и вышли через парадную дверь. — Закат и вправду великолепен, — сказала Дамарис, улыбаясь необыкновенному сочетанию розового и золотого. — Человеку никогда не создать такой красоты, какую сотворил Бог.
— Зимний закат, — сказал Фитц, и она повернулась, чтобы улыбнуться ему. Несмотря ни на что, их все еще связывали светлые нити, и она будет наслаждаться ими, пока сможет.
Они спустились по ступенькам и пошли вокруг дома с юго-западной стороны. Даже золото заката не могло скрыть плачевное состояние парка. Розы были неподрезанные и слабые, а статуи стояли, оплетенные плющом.
Дженива вздохнула:
— А я ничего не знаю о садоводстве.
— Наймете садовников, — сказала Дамарис.
— Что требует денег.
— Я не думаю, что Эшарт поскупится на это. Особенно если продаст свои бриллиантовые пуговицы.
Дженива улыбнулась:
— Ты такая практичная.
Дамарис осторожно ступала по неровной дорожке, стараясь не испачкать накидку. Фитц шел позади них. Вообще-то ширина дорожки была рассчитана только на двоих, но Дамарис понимала, что он прикрывает их со стороны парка. Просто на всякий случай.
"Самый неподходящий мужчина" отзывы
Отзывы читателей о книге "Самый неподходящий мужчина". Читайте комментарии и мнения людей о произведении.
Понравилась книга? Поделитесь впечатлениями - оставьте Ваш отзыв и расскажите о книге "Самый неподходящий мужчина" друзьям в соцсетях.