— Да, милорд.

— Значит, будете сопровождать ее вниз, очаровывая и всячески угождая. На состязании она встретится с Эшартом и Дженивой без всякого намека на неудовольствие.

— Эшарт знает об этом?

— Я сообщу ему. Дамарис с Дженивой будут сидеть вместе, как подруги...

— Подруги! — Этот человек невозможен. — Вы не боитесь, что кто-нибудь из гостей может использовать состязание для того, чтобы совершить убийство?

— Нет, — сказал Родгар, — но если кто-то и попытается, это, несомненно, прояснит ситуацию. Мы будем использовать фехтовальные рапиры, — добавил он. — Затруднительно убить кого-то рапирой.

Чувствуя себя загнанным в угол и обведенным вокруг пальца, Фитц спросил:

— Мне позволено выиграть? Тяжелые веки слегка приподнялись.

— Вы считаете, что можете?

Родгар слыл блестящим фехтовальщиком, но Фитц ответил:

— Да.

Маркиз помолчал, задумчиво глядя на него, затем улыбнулся:

— Состязание станет еще более интригующим. Очень хорошо. После соревнования мы пообедаем в мире, гармонии и веселье. Вечером будут танцы, где Дамарис сможет показать, что она бодра, весела и не влюблена. А завтра, если позволит погода, она уедет, прежде чем маска упадет.

— Вы сообщите мисс Миддлтон обо всем этом, милорд?

— Нет, сообщите вы. Найдите способ убедить ее согласиться.

Фитц обреченно подумал, уж не наказание ли это ему за то, что он вернул Дамарис обратно.

— Наше обсуждение завершено, милорд? — спросил он.

— Не совсем. Вы можете позволить себе гардероб для выхода в свет?

— Нет, поэтому вам придется подыскать другого телохранителя для Эшарта при дворе.

— Вы посещаете игорные дома?

Глупо надеяться, что Родгару неизвестно, что он использовал эти заведения, чтобы пополнить карманы.

— Время от времени.

— Вы знаете заведение Шебы на Карлион-стрит?

— Слышал о нем. Местечко для избранных. Родгар улыбнулся:

— Верно подмечено. Изысканный ад для сливок общества. Уверен, что кое-кто из наших титулованных грешников предпочел бы окончить свои дни в таком аду, чем гореть в геенне огненной рядом с отбросами. В любом случае играйте у Шебы. Вы сорвете банк, что объяснит, почему вы можете позволить себе дорогое платье.

Похоже, что ухоженные руки Родгара запущены в весьма оригинальные пироги. Но Фитц не хотел идти ко двору или вращаться в высших кругах.

— Одиночный выигрыш, даже вполне приличный, не обеспечит меня всем необходимым, милорд.

— Тогда я рекомендую «Паргетер», заведение, где камердинеры избавляются от подаренной им слишком роскошной одежды. Фитцу были знакомы такие места, но Родгар должен знать, что его будут демонстративно избегать при дворе и не допустят во многие дома.

— А если я предпочту не вращаться в придворных кругах, милорд?

— Я буду разочарован. А Эшарт останется без должной защиты.

— Несмотря на ваше постоянное присутствие, милорд?

— Мой дорогой Фитцроджер, находясь при дворе, я вовлечен в дуэли с дюжиной оппонентов и в танец с акулами, шныряющими у моих ног. У меня нет времени на развлечения.

Искренность этих слов была обезоруживающей, и Фитц перестал упорствовать. Быть может, покровительство Родгара и Эшарта воспрепятствует открытой враждебности, но вернуться в свет будет чертовски неприятно.

— Хорошо, милорд. — Он исполнил один из своих наиболее витиеватых поклонов и поспешил ретироваться, увидев одну светлую сторону всей этой кутерьмы. Теперь он сможет охранять Эша, не покидая Дамарис. Если, конечно, ему удастся убедить ее согласиться отправиться в Чейнингс в качестве милой компаньонки Дженивы Смит.

Он не сможет выдержать это на пустой желудок. Отправившись в столовую, Фитц обнаружил там Эша и Джениву, сидящих рядышком с таким видом, словно вполне могут питаться одним воздухом, пока вместе. Лорд Брайт Маллорен, брат Родгара, тоже находился за столом, но сразу после прихода Фитца извинился и ушел.

Совпадение? Или лорд Брайт был временным телохранителем даже здесь, в Родгар-Эбби?

Глава 5

Когда Дамарис вернулась в свою комнату, энергия отчаяния, которая бурлила в ней целое утро, вся вытекла. Большую часть предыдущего дня она проспала под влиянием опия. Это и неизбежность краха почти всю ночь не давали ей уснуть. Силы ее истощились, и, кратко поведав Мейзи новости, девушка сняла верхнюю одежду, забралась в постель и уснула крепким сном. Проснулась она от того, что Мейзи трясла ее.

— Без четверти час, мисс. Вам пора вставать.

— Зачем? Обед только в три.

— Да, но заходил этот Фитцроджер и сказал, что в два вы должны идти с ним на состязание по фехтованию. Часть вашего плана показать, что вы не переживаете из-за Эшарта. Хоть я и не думаю, что вам стоит связываться с этим типом. Он охотник за приданым как пить дать.

— Лорд Эшарт? — спросила Дамарис, нарочно притворившись, что не поняла, о ком речь. — Ну разумеется. Точнее, был им.

— Фитцроджер! — воскликнула Мейзи. — А это записка от маркизы, ее слуга сказал, что это срочно. Он ждет за дверью.

Дамарис села, протирая глаза.

— Что ей нужно?

Она развернула сложенную бумагу и обнаружила короткий приказ немедленно явиться в комнату вдовы. Дамарис подумала было отказаться, но решила не демонстрировать своего страха перед деспотичной старухой и выбралась из постели.

— Сейчас я снова облачусь в свою дорожную одежду, но приготовь что-нибудь к тому времени, как я вернусь. — Она поспешно натянула тяжелую юбку и стеганый жакет, перебирая в уме свой гардероб. — Осенний закат.

«Осенний закат» — цветистое название, данное портнихой за рыжевато-розовый цвет шелка, из которого было сшито платье. Здесь Дамарис еще не надевала его. Чувствуя себя неуверенно в новом для нее мире, она выбирала более приглушенные тона.

Однако сегодняшний день требовал смелости, как никакой другой.

— Ваши волосы растрепались, мисс, — сказала Мейзи. Дамарис села, чтобы служанка привела их в порядок.

— Поторопись. Позже причешешь меня как следует.

— Тогда вам лучше не задерживаться, мисс.

Дамарис вышла и проследовала за лакеем извилистым путем до двери, где он постучал и, услышав властное «войдите!», открыл дверь.

Старая дама возлежала на кровати, совсем не похожая на тирана. Леди Эшарт была маленького роста и полная, что создавало обманчивое впечатление мягкости. К тому же она одевалась в теплые цвета, отделанные кружевными рюшами. Волчица в овечьей шкуре.

Ее теплый стеганый ночной колпак был окаймлен широкой оборкой английского кружева с голубой вышивкой и завязан ленточками под пухлым двойным подбородком. Из-под чепца виднелись седые локоны того же цвета, что и пушистая шаль из серой шерсти. Здесь не было запаха, присущего старости, лишь легкий аромат лаванды.

Это все было причиной теперешних бед Дамарис. Когда она навещала Чейнингс как будущая жена Эшарта, вдова показалась ей надменной, но приятной. Сейчас дама взмахом руки отослала свою немолодую служанку и рявкнула:

— Я недовольна вами, мисс Миддлтон. Дамарис не опустится до пререканий.

— Я сожалею, леди Эшарт.

— Это катастрофа, девочка, и вина за нее полностью лежит на тебе. Пребывание здесь Эшарта не входило в мои планы, но раз уж такое случилось, разве ты не могла извлечь из этого пользу, вместо того чтобы позволить вертихвостке вонзить в него коготки?

Дамарис сосчитала до трех.

— Эшарт прибыл сюда с мисс Смит, миледи. Полагаю, они уже были увлечены...

— Увлечены! Вся округа болтает о том, чем они были увлечены, когда их застали в постели на постоялом дворе!

— Тогда им просто необходимо пожениться!

— Ха! Если Эшарт будет жениться на каждой юбке, с которой спит, ему потребуется гарем.

— Но он любит...

— К черту любовь! — взвизгнула вдова. — Весенние капли росы, которые испаряются в мгновение ока. Я видела больше бед от браков по любви, чем от разумных соглашений. Эшарт должен жениться на деньгах. На вас.

Дамарис изумленно смотрела на этого тирана в юбке, затем сказала решительно:

— Теперь я не пойду за лорда Эшарта ни при каких условиях.

— Ты настолько глупа? Ты не найдешь лучшей партии, девочка, несмотря на все твои пиратские гинеи.

— А я уверен, что найдет. — Дамарис повернулась и обнаружила, что в комнату вошел лорд Эшарт. Она никогда не думала, что будет так рада видеть его. — Хватит мучить мисс Миддлтон, бабуля. Во всем этом нет ее вины, и, впутав ее, мы оказали ей плохую услугу.

— Если она поставила себя в неловкое положение, то это из-за тебя, негодник ты этакий, тебе и исправлять. Ты со своим дьявольским очарованием можешь заговорить зубы любой...

— Я люблю Джениву, бабуля. Если ты будешь воевать со мной из-за этого, ты проиграешь.

Тон маркиза не был резким, но, несмотря на ласковое обращение, невозможно было не заметить весомой властности его слов.

— Щенок! — оборвала его старуха. Эшарт не отреагировал.

— Как сказала мисс Миддлтон, она слишком благоразумна, чтобы выйти за меня теперь, даже если бы можно было заставить меня отказаться от Дженивы, а это невозможно. Рано или поздно наступает время, миледи, когда приходится признать свое поражение.

Вдова прямо-таки взвилась над своей горой подушек, на щеках загорелись красные пятна.

— Я уеду из Чейнингса и больше никогда не заговорю с тобой.

— Да будет так.

Оказавшись меж двух огней, Дамарис попятилась к двери. Она вздрогнула от прикосновения, но Эшарт просто проводил ее.

— Мои извинения, мисс, — сказал он, выводя ее в коридор. — И не думай... — послышался громогласный голос вдовы. Но он был заглушён закрывшейся дверью. Эшарт, смельчак, остался внутри.

— Вырваны из лап дракона бесстрашным героем? Дамарис вздрогнула от неожиданности, приложив руку к груди.

— Что? Вы что, собака Эшарта, сэр, которую оставляют ждать за дверью?