Даже зная это, я всё ещё не мог выкинуть мысли о ней из головы.

Утро вторника встретило меня ярким восходом солнца. Разнообразные оттенки оранжевого и персикового искрили на горизонте, когда я будил и одевал детей. И тёплые лучи солнца проникали сквозь окна, заставив меня опустить жалюзи, чтобы Трэвис видел то, чему учит его репетитор. Это был действительно прекрасный день. Ханна уговорила мою маму выйти с ней на улицу покачаться на качелях в тот момент, когда она приехала.

Я уехал с работы на несколько часов позже, и как только парадная дверь закрылась за моей спиной, на меня, не обращая ни на что внимание, в то же мгновение набросилась ночь.

Открытие «Таннерхаус» было всего несколько дней назад, и мы сбились с ног. Между обучением персонала, корректировкой меню и внесения последних штрихов в обеденном зале, нам всё равно не хватало двадцати четырёх часов.

Но в то время как я стоял перед красным сигналом светофора, уставившись на знак, расположенный между двумя штатами, что я делал теперь каждый день, с тех пор как мы купили это здание, я никак не мог найти выхода.

Я не задавал ей никаких вопросов. Но мне нужны были ответы, почему она меня продинамила.

Хорошо, это была ложь.

Я, чёрт возьми, просто хотел видеть её.

Включив поворотник, я свернул на другую полосу и поехал к её офису, не имея ни малейшего представления, будет ли она там.

Или что ещё хуже, как она отреагирует на моё появление.

Не важно. Я побеспокоюсь об этом, когда буду уверен, что с ней всё в порядке — и, если у меня всё получится, то вызову ещё раз одну из её секретных улыбок, которые так согревают мою душу.

Двадцать минут спустя я открываю дверь больницу Норт Поинт.

Седовласая женщина на ресепшене приоткрыла дверцу в окошке, когда увидела, что я подхожу к ней.

— Распишитесь здесь, сладкий мой. — Она подтолкнула блокнот в мою сторону.

— Оу, я не пациент. Я здесь, чтобы поговорить с доктором Миллс.

Она усмехнулась и покачала головой.

— Извини, сынок. Доктор Миллс не занимается сделками с фармацевтическими представителями. Вы не могли бы присесть, я запишу вас в расписание Риты.

— Рита! — воскликнул я слишком громко, когда нужно было прочистить горло и оставаться невозмутимым. — Да. Я бы хотел поговорить с Ритой. Знаете… о фармацевтике.

Я наклеил на лицо улыбку и взмолился быть более красивым, чем сталкер, но, кажется, потерпел неудачу, так как её брови подозрительно приподнялись.

— Скажите Рите, что здесь Портер Риз. Она знает, кто я.

Когда она неохотно взялась за телефон, я быстро оглядел офис. Судя по моему опыту все кабинеты врачей выглядели одинаково. Разная мебель. Разные журналы. Но одинаковая стерильная чистота. Она кричала одновременно и что здесь всё хорошо и ново, и не располагайся. Ничего хорошего в этом месте нет. Хотя это предположение, может, и было основано на моем опыте с Трэвисом. Но за моим сыном всегда следовали плохие новости.

Осмотрев комнату ожидания, я бросил взгляд на таблички, висевшие на стене рядом с дверью. Имя Шарлотты было выгравировано на плакате рядом с её фото, в камеру, которая её сняла, она безучастно смотрела, улыбаясь самой фальшивой улыбкой, которую я когда-либо видел на её лице. На ней был надет тёмно-синий свитер со связкой жемчуга на груди, который, я уверен, она ненавидит. Не спрашивайте меня, откуда я это узнал, учитывая, что в те два раза, когда я её видел, на ней были надеты не по размеру толстовка и медицинский костюм, в которых она чувствовала себя так же комфортно, как в смирительной рубашке.

Я даже не пытался скрыть смешок.

— Не смей смеяться! — прошипела за мной женщина.

Развернувшись, я обнаружил, что Рита смотрит на меня.

— Привет. Извини, что без предупреждения, но… — я не смог закончить свое извинения, так как она схватила меня за руку и дёрнула к входной двери.

— Не могу поверить, что ты заявился сюда после того, что сделал.

Я затормозил.

— Я? Что я сделал?

— Хватит нести чушь и уйди, — прошипела она, осмотрев комнату ожидания и бросив умиротворяющую улыбку двум пациентам, смотрящим на нас.

Смущенно я вырвал руку из её хватки.

— Я понятия не имею, о какой чушь ты говоришь. Я здесь, чтобы увидеть Шарлотту, но в приёмной мне сказали, что сначала нужно поговорить с тобой.

Она рассмеялась, правда в её смехе отнюдь не было веселья.

— Ты здесь не из-за Шарлотты.

— Э… да. Именно так, — схитрил я.

Её челюсть сжалась, когда она посмотрела на меня, а затем взорвалась яростным шипением и злостью:

— Да что с тобой, чёрт побери, не так? Ты натворил достаточно, понял? Просто… уйди, — показывала она пальцем на дверь.

Мои глаза сузились, болезненное чувство беспокойства образовалось в животе.

— А как насчёт реальных фактов, Рита? Что именно я сделал Шарлотте?

Она еще раз зло фыркнула.

— Дерьмовый ужин? Боже, Портер. Я думаю, она действительно любит тебя.

Я снизил голос и ответил:

— Я рад это слышать, потому что я её тоже люблю.

Она злобно захихикала, как сучка:

— Правильно. Ты хочешь, чтобы я поверила, что всё это не имеет никакого отношения к врачебной помощи твоему сыну?

Волосы на затылке вздыбились, едва реальность происходящего дошла до меня. Положив ладони на бёдра, я зловеще прошептал:

— Ты рассказала ей об этом?

— Она моя лучшая подруга! Конечно же, да.

До боли знакомое чувство гнева заполнило меня, рикошетом отдаваясь по всему тела, не найдя выхода. Шарлотта думала, что всё это из-за Трэвиса… и это действительно было так.

Но не стоит списывать со счетов и её саму.

— Где она? — прорычал я, сокращая дистанцию между нами, угрожающе сделав шаг вперёд.

Крошечное тело Риты не дрогнуло, она лишь встала на цыпочки, чтобы прошипеть:

— Оставь её в покое. Она пережила достаточно, — она говорила тихо, но её тон оставался угрожающим, — такой мудак как ты, манипулировал ею. Не могу в это поверить…

Уверен, она бы продолжала и продолжала говорить, но я услышал достаточно. Шарлотта думала, что я играл с ней. Хуже всего в этом было признать правду. Изначально может и да. Но не тогда, когда я попросил её поужинать со мной. И определённо не тогда, когда попросил её поделиться со мной её темнотой. Я больше ни секунды не собирался выслушивать все это дерьмо, пока понимал, что она где-то здесь в офисе.

Развернувшись, я ринулся к двери, ведущая дальше в офис и дернул её, открывая.

— Ты не можешь здесь оставаться! — закричала Рита, но я даже не замедлился.

Тяжелыми шагами я ступал по коридору в поисках ее. Я без сомнения выглядел как сумасшедший. Но это именно то, что я сейчас чувствовал. Сумасшествие и гнев. Я не знаю, как она это сделала, но Шарлотта облегчила боль в моей груди. И будь я проклят, если позволю ей уйти, не дав мне шанса облегчить и её боль тоже.

Женщина за маленьким столом посередине коридора поднялась со своего стула, паника отразилась на её лице.

— Могу я…

— Доктор Миллс, — потребовал я.

— Ээ… — смутилась она, но её глаза посмотрели в сторону, дав мне ответ задолго до того, как она решилась продолжить.

Проследив за её взглядом, я лицом к лицу встретился с самыми печальными глазами, которые когда-либо видел. На лице ни одной эмоции, и это сказало мне всё, что нужно. Моё сердце остановилось, а из лёгких вышел весь воздух, когда реальность обрушилась на меня, как Маковский грузовик.

Я сделал это с ней.

— Шарлотта, — с извинениями в голосе прошептал я.

Она стояла в другом конце коридора, её пристальный взгляд не отрывался от меня, медицинские файлы прижаты к груди, а губы от удивления приоткрылись.

Прекрасная.

Уставшая.

И такая чертовски разбитая.

Я придвинулся ближе.

— Нам нужно поговорить.

Она подняла руку, останавливая моё приближение, но ничего не говоря. Её лишенные эмоций глаза смотрели на меня, а я не мог ничего прочитать в них. Она была той далёкой женщиной с Флинг, а не другой — яркой — с нашего свидания. Видеть её такой, черт возьми, убивало меня.

— Шарлотта, — прохрипел я, приближаясь.

— В мой офис, — ответила она. Это не был вопрос или приказ. Просто слова. Гулкие, пустые слоги.

Чёрт.

Она двинулась вниз по коридору в мою сторону, но она шла не ко мне. Осторожными и продуманными шагами она обошла меня.

Чёрт. Чёрт. Чёрт.

Я ожидал, что она будет злиться. Но это было ещё хуже. На самом деле она так ничего и не сказала, но я мог предположить, что последние два дня она потратила на возведении самой высокой стены отчуждения. Обескураженный, но полный решимости, я последовал за ней к двери в конце коридора, перебирая миллион извинений при каждом шаге.

Её офис был намного меньше, чем я себе представлял. На столе ничего лишнего, на глаза попались лишь блок для заметок. Три книжные полки заполняли пространство за её спиной, все заполненные аккуратными рядами книг, установленных по размеру, и никакой безделушки, способной разбавить эту монотонность.

Холодно и непривлекательно.

Как женщина, стоящая прямо передо мной.

Но она была не здесь. Так же как и я.

— Поговори со мной, — умолял её я, пока она садилась и предложила сделать мне тоже самое.

Когда я остался стоять, она устроилась за столом и вытащила блокнот из ящика и что-то начала в него записывать.

— Мистер Риз, Рита сказала мне, что ваш сын болен. Я взяла на себя смелость позвонить Пэтти Роуз, чтобы она вписала вас в свой график на этой неделе.

Мистер Риз. В желудке образовался ком.

— Я не просил тебя заниматься лечением моего ребенка.

Она кивнула, не поднимая глаз и продолжив писать.

— Думаю, вам понравится доктор Роуз. Она первоклассный специалист.

Встав напротив угла её стола, чтобы она не смогла сбежать от меня — или проигнорировать — я повторил: