— У тебя ноги мокрые, — сказала Сара, тоже смеясь. — А у меня ковбойские ботинки!

— Думаю, я могу помочь делу, — буркнул Блейк.

И, прежде чем Мередит поняла, он наклонился, подхватил ее на руки и без усилий понес, держа высоко у груди.

— Какой же ты сильный, папа, — заметила Сара.

— Всегда таким был, — не удержалась Мередит и посмотрела на Блейка, беспомощная, уязвимая, полная воспоминаний.

Блейк на нее не смотрел. Не осмеливался. Ее восхищенный взгляд уже оказал свое действие. Если он посмотрит на кроткое, нежное лицо, то кинется ее целовать, невзирая на аудиторию в составе одного зрителя, внимательно за ним наблюдающего.

Он без слов опустил ее на дорожку, прошел к лавке, сел, вытянулся и скрестил ноги.

— Ну садись же, — сказал он нетерпеливо. — Сара, иди играй, пока можно. Через час здесь будет полно народу.

— Иду, папа! — Сара побежала к качелям. Мередит села рядом с Блейком, все еще чувствуя тепло его рук и стараясь сберечь обволакивающий аромат, исходящий от его худощавого тела.

— Совсем другой ребенок, — отметила она, глядя, как Сара раскачивает качели, приседая на своих маленьких ножках.

— Уже меньше дичится, — согласился Блейк.

Он снял шляпу, положил рядом на лавку, взъерошил густые черные волосы. — Но еще не чувствует себя вполне уверенно. Ночные кошмары еще не прекратились. В последнее время я мало с ней бываю. Бизнес мешает. Множество работ зависит от решений, которые я приму. Я не могу все бросить и проводить дома целые дни.

— Сара любит Эми? — спросила Мередит.

— Мередит, Эми не будет еще недели две, — нетерпеливо сказал он. — Вот что меня беспокоит. В понедельник у меня правление. Как мне быть, с собой ее брать?

— Проблема понятна. — Мередит вздохнула, постучала пальцами по циферблату часиков. — Что ж… я побуду с ней.

Он не позволил себе обрадоваться, хотя вот уже второй раз за день она вызывается тратить время на Сару. Не давай себе размечтаться, старик.

— Ты могла бы? — Он повернулся и сверлил ее глазами.

— Все, что от меня требуется, — это автографы, и то в следующую субботу. Остальное время я свободна.

— Но тебе придется бывать у нас дома, — сказал Блейк с явным недоверием. Он стиснул зубы. — Учитывая, как поздно я иногда прихожу, вряд ли Бобби и Бесс согласятся вставать и впускать тебя всего на несколько часов. Так?

Она покраснела.

— Блейк, хоть сейчас и восьмидесятые годы двадцатого века, но я не могу перебраться жить к тебе.

— Я не буду тебя соблазнять. Сказал это в среду и повторяю теперь.

Она не отводила глаз от Сары, сердце ныло.

— Я знаю, что на твое слово можно положиться, Блейк, — прошептала она, — но люди будут думать другое.

— И это говорит известная писательница, — сказал он, сощурившись. — Бог простит, если я запятнаю твою репутацию.

— Не дави на меня, Блейк, — жалобно сказала она и встала. — Неудачная идея. Зря я приехала…

Он тоже встал и поймал ее за руку.

— Извини. — Он отбросил язвительный тон. — Я сам никогда не беспокоился, что, черт возьми, люди думают, но считаю, что главное — это не смотреть на другого сверху вниз.

— Я никогда не смотрела на тебя сверху вниз, — сказала она.

— Думаешь, мне это известно? — враждебно ответил он. Прижав к груди ее руку, он погладил длинные пальцы, аккуратные розовые ноготки. — Ты всегда держала меня на расстоянии.

— А ты из-за этого злился, — отозвалась она с грустной улыбкой. — Выходил из себя.

— Я же объяснил, — прервал он. — Я хотел тебя и не знал, как с этим справиться. Знал, что соблазнить тебя невозможно. Нельзя. Я же дал слово Нине. — Он пожал плечами. — Это не было сознательное оскорбление. Но позже, думая о том, что произошло, я спрашивал себя: может, для тебя было бы лучше, если б ты возненавидела меня за это? — Он взглянул ей в глаза спокойно, искренно.

Она долго изучала жесткое выражение его лица. Наконец сказала:

— В какой-то мере так оно и было. Но это подорвало мою уверенность в себе. Я думала, что ни один мужчина не захочет меня.

— От чего я только выиграл, — прошептал он, улыбаясь. — Ты и не пыталась пробовать с другими. — Его улыбка растаяла. — Мередит, ты еще девственница. И твоим первым мужчиной, похоже, стану я.

Сердце замерло — и снова застучало.

— Это нечестно…

Он остановил ее, нагнув голову так, чтобы губы чуть касались ее губ. Она чувствовала его дыхание, смешанное с запахом кофе, и от его близости коленки стали ватными.

— Да, — прошептал он, — я собственник и твердый, как гвоздь. Ничего с этим не поделаешь. Жизнь меня не баловала. До последнего времени.

Руки лежали у нее на плечах, не давая двинуться, а от взгляда перехватывало дыхание.

— Са… Сара Джейн…

— Смотрит в другую сторону, а на затылке у нее глаз нет. Так что просто отдай мне свой ротик без борьбы, крошка, и увидишь, каким я могу быть нежным, если постараюсь.

Он почувствовал, что ее рот принял его сразу, с первого касания. Он подтянул к себе податливое тело.

Она обняла его и без страха растворилась в нем. Даже почувствовав неизбежный отклик мощного тела на ее близость, не попыталась отодвинуться. Он — ее сердце. Несмотря на прошлую боль и злость, он — все, что она знает и хочет от любви. Сколько лет она мечтала об этом! Но мечты бледнели перед дивной реальностью. Она царапала ногтями его спину и наслаждалась тем, как под пальцами перекатываются мускулы.

Он чуть отодвинулся и хриплым шепотом спросил:

— Кто тебя этому научил?

— Никто… Как-то само собой вышло, — шепнула она в ответ.

Руки скользнули от спины к волосам и ласково взъерошили их.

— Какой у тебя нежный рот, — хриплым голосом произнес он. — Пахнет кофе и мятой.

— Я пила ирландский кофе «Мокко-минт».

— Вот как? У тебя коленки дрожат.

Она усмехнулась.

— Еще бы, у меня ноги совсем подкашиваются.

Улыбались его глаза, улыбались губы.

— Правда?

— Папа, смотри, как я высоко! — позвал детский голос.

Блейк неохотно расцепил руки и отозвался:

— Я смотрю!

Сара Джейн раскачивалась на качелях.

— Я взлетаю до неба!

— Я тоже, — тихо сказал Блейк и без улыбки посмотрел на Мередит.

И она смотрела на него. Сердце готово было разорваться. Он взял ее руки, переплел свои пальцы с ее.

— К черту твою репутацию, — хрипло сказал он. — Переезжай к нам на две недели. Никто не узнает, а Бобби и Бесс не осудят.

Она бы рада, но…

— У тебя старая и консервативная компания. Совету директоров это может не понравиться.

— Совет директоров не может диктовать мне, как жить. По вечерам будем вместе с Сарой сидеть на диване и смотреть телевизор. Утром завтракать на кухне. Если Сара ночью испугается, то залезет к тебе под одеяло. Ты будешь читать ей сказки, а я слушать. — Он криво улыбнулся. — Мне в детстве не читали, Мередит. Дядя был человек другого сорта. Я не знал сказок со счастливым концом. Может, потому слишком желчный. Не хочу, чтобы Сара стала такой же.

— Ну-ну, — лаская его взглядом, сказала она. — По-моему, человек из тебя получился совсем не плохой.

Он погладил ее по волосам.

— Я не хотел тогда быть жестоким… — Он устало вздохнул. — А ведь если бы не Сара, ты бы не подошла ко мне, да?

Она опустила глаза.

— Не знаю… Когда я приехала, во мне еще была горечь и я тебя опасалась. Но, увидев вас с Сарой вместе… Может, ты не сознаешь, но рядом с ней ты совсем другой. Она сглаживает острые углы в тебе.

— Да, она особенная. И Нина тут ни при чем. Бог знает почему она вообще оставила ребенка. Он ей совсем не был нужен.

— Зато, наверно, муж хотел.

— Если и хотел, то потом передумал, узнав, что она от меня. Совсем забросил девочку. Будь я проклят, если бы так обошелся с ребенком. Одна группа крови или разные, а есть узы покрепче.

— Не у каждого твое понятие о чести, — попробовала объяснить Мередит. — У тебя всегда это была сильнейшая черта.

— Как и сейчас. — Он снова сел на лавку и привлек ее к себе. Сара оставила качели и побежала к песочнице. — Весь песок домой притащит, — проворчал он.

— Вытряхнем, — успокоила его Мередит. Блейк улыбнулся.

— Конечно. — Он обнял ее за плечи. — Она без ума от тебя.

— Я ее тоже люблю. Удивительная девочка.

— Надеюсь, ты не передумаешь после того, как она закатит очередную истерику.

— С детьми такое часто бывает. — Она протянула руку и потрогала шрам на щеке. Он отшатнулся — и отвел ее руку. — Тебя он не уродует. Я сказала Саре, что это знак мужества, — так оно и есть. Ты получил его по моей вине. Он сжал ее пальцы, отпустил их и позволил опять потрогать шрам.

— Спасал тебя от необъезженной лошади, — с улыбкой вспомнил он. — Все было точно так, как с Сарой, только ты полезла в кораль не за платком, а за котенком. Я успел, но лицо поранил.

— Ты ругал меня ужасными словами, — робко продолжила она, — и я это заслужила. Но все же ты разрешил мне заклеить тебе рану. Это было так приятно.

— Приятно! — Губы его сжались. — Ты не знаешь, что было со мной. Воздух был пронизан электричеством. Я скрежетал зубами и заставлял себя не глядеть на тебя, чтобы не сделать того, что на самом деле хотел сделать.

— Чего же ты хотел? — удивилась она, потому что помнила только свирепый голос и лицо, когда обрабатывала рану.

— Хотел прижать тебя к себе и целовать, пока не задушу, — прохрипел он. — На тебе была только легкая блузка на голое тело. Под блузкой я видел очертания груди и так хотел схватить ее, что меня трясло. Потом я это сделал, в конюшне. А ты и не знала, — догадался он.

— Нет, — едва слышно призналась она. — Понятия не имела. Я сама дрожала и так старалась не выдать себя, что не замечала, что происходит с тобой.

— Я всю ночь не мог заснуть, вспоминая твой вид, голос, запах. — Он посмотрел, как Сара делает замок из песка, палочкой протыкая двери и окна. — Проснулся больной. А через несколько дней читали завещание, и я прямо озверел. На мне висела Нина, я не мог разобраться, что чувствую к ней и что — к тебе. Просто свихнулся. Потому и наговорил тебе черт знает что. Жутко хотел тебя. Позже увидел и не удержался от последней возможности обнять тебя. Поцеловал — и потерял оставшиеся крохи самообладания.