Трудно не быть странным, когда в сердце зияет черная дыра.

— Все нормально. Как ваш сын себя чувствует?

— К счастью, он, похоже, возвращается к нормальной жизни после тяжелого развода. Отправился в поездку с новой подружкой. Я очень рада, пусть хоть немного отвлечется, — Ирина вздохнула и покачала головой.

Теперь уже сам Кирилл посмотрел на нее с жалостью. «Надеюсь, мои дети не будут так меня дурить? — подумал он. — И еще больше надеюсь, что мои дети не вырастут такими уродами, как ее сын».


Катя

Я сидела за рабочим столом и задумчиво рассматривала букет — нежные розовые лепестки в тончайших прожилках, изящные тугие бутоны. К одиннадцати утра с текущими делами было покончено, пакет с вещами собран, везде наведен идеальный порядок — на компе, в столе, шкафу и хозяйственном отсеке. В принципе, все и так было неплохо, но даже в операционной можно отыскать десяток неучтенных пылинок.

Сейчас Кирилл приедет, и я все ему скажу…

Боялась нашей встречи, боялась причинить боль милому другу. Конечно, он расстроится. Но, проведя в грустном оцепенении целое воскресенье, я, наконец, приняла решение.

Так как коллеги не видели меня почти неделю, приемная напоминала станцию метро в час пик — мужчины метались туда-сюда, интересуясь моим здоровьем и осыпая комплиментами. Хоть Кирилл попросил свидетелей держать рот на замке, но слухи разлетелись по офису. Многие успели заметить и то, как уползал из приемной побитый Вадим, и то, как уходила я — с заплаканным лицом и кровью на губах. А дыра в стене и вовсе стала предметом восхищенного обсуждения и научных дискуссий. Наши инженеры изучали пробоину, замеряли радиус, пытались вычислить силу удара. Николай предлагал провести полевые испытания.

Было стыдно — это из-за меня в прошлый вторник завязалась свалка, и теперь весь офис стоит на ушах. Мало Кириллу других забот.

* * *

В половине двенадцатого милый босс появился и, увидев меня, тут же вспыхнул от радости. Но через мгновение радость сменилась настороженным ожиданием.

— Катюша… Привет, мое солнышко. Какое счастье тебя видеть!

Я сбежала от него в субботу, и теперь он не решался меня обнять. Просто стоял рядом, смотрел и, вероятно, плавился от нежности.

— Привет. Можно поговорить? — глухо пробубнила я.

— Конечно. Идем.

Я видела, что он с трудом подавил вздох. Выждав немного, поплелась в директорский кабинет — как на казнь.

— Вот, — положила на стол перед Кириллом лист бумаги — заявление об уходе, банковскую карту и ключи от машины.

Он минуту рассматривал инсталляцию, нахмурив брови.

— Иди-ка сюда, Катя, — сказал он таким голосом, что у меня вдоль позвоночника побежали мурашки — целая толпа буйных адреналиновых мурашек.

Я обошла стол, приблизилась к его креслу, и Кирилл обнял меня за талию и притянул к себе:

— Ну, что это такое, а? Склад какой-то устроила тут. Зачем? Как мне теперь работать?

Он еще пытался шутить, но в глазах плескалась горечь и страх.

Я не могла сопротивляться объятиям — тело уже привычно таяло и сладко ныло под его тяжелыми руками. Я привалилась к Кириллу боком, не удержалась и обняла за шею, погладила по щеке, прижалась лицом к макушке — ежик волос приятно щекотал, он уже снова отрос на безумную длину в пять миллиметров, пора косить под корень…

Что я делаю? Разве так расстаются?

— Катя, милая моя… Как же я тебя люблю! — выдохнул Кирилл. — Зачем ты написала заявление об уходе? Зачем принесла карту и ключи? Я никуда тебя не отпущу. И, конечно же, не уволю. Даже не надейся.

— Кирилл, отпусти меня, пожалуйста… — прошептала я, сражаясь с противным комком в горле. Слезы были уже совсем близко — вот-вот хлынут по щекам. — Кирилл, все-таки, я не готова к отношениям… Помнишь, я тебе это говорила? Так оно и есть. Прости меня, ладно?

— Катя, солнышко… Ты еще прощения просишь… Это ты меня прости! Я же везде накосячил! Напугал тебя, когда бросился на Вадима. Вовремя не разобрался с девицами и позволил глупой болтовней очернить наши отношения. Все так ужасно вышло… Пожалуйста, поверь, что я совсем другой, у меня нет ни одной черты, общей с Вадимом. Катя, ты мне доверилась один раз — тогда в Париже, когда пришла ко мне в гостинице. Доверься еще раз — и на всю жизнь. Милая, я никогда тебя не обижу, ты самое драгоценное, что у меня есть. Никогда в жизни я еще не испытывал такого сумасшедшего и безграничного счастья, какое испытываю рядом с тобой. Ты изумительная, чудесная, единственная. Ты мое сокровище. Я буду всю жизнь тебе доказывать, что я достоин обладать таким сокровищем, как ты.

Кирилл замолчал, застыл — словно в ожидании приговора. Снял мои руки со своей шеи, принялся целовать. Раскаленный комок разрывал мне горло, в груди трепетала и возилась огромная птица. Я посмотрела в окно — там словно расправили белую простыню, мела метель.

— Кирилл… Я стараюсь… Но не могу, не получается.

Да, я очень хочу ему верить, но меня не отпускает ощущение, что я снова угодила в ловушку. Все, кроме секса, то же самое… Только секс другой — восхитительный. А так… Даже детали сходятся, словно кто-то наверху предупреждает меня об опасности. Романтическая поездка во Францию — Париж, Довиль, Лазурный берег. Даже машина того же цвета — ярко-синяя…

Я прекрасно помню, каким нежным был Вадим в начале наших отношений. Тоже называл малышкой, восхищался моей красотой и талантом к иностранным языкам, носил на руках, заботился, целовал, перебирал волосы, дарил цветы и подарки.

А потом вдруг превратился в зверя.

Кирилл тоже способен на такое превращение, я видела, знаю. За две секунды он изменился до неузнаваемости, из респектабельного бизнесмена стал боевой машиной, способной перемолоть кости противника. Я столько раз представляла, как Кирилл избивает Вадима, мечтала, чтобы он отомстил за мои страдания. Но когда это произошло, поняла, что такое зрелище — непосильный груз для моей и без того потрепанной психики.

Вдруг через год-два его отношение ко мне тоже изменится? А мы уже будем связаны ребенком, и я не смогу сбежать, буду терпеть что угодно, в страхе, что лишусь возможности растить своего малыша.

— Катюша, не бойся меня, — Кирилл покачал головой. Он словно читал мои мысли.

— Я не думала, что будет так трудно. Меня как будто отравили, заколдовали или покалечили. Наверное, мне надо к психологу… или сразу к психиатру.

А еще лучше — просто вынуть мозги из моей бедной головы и промыть их теплой проточной водой с добавлением хлоргексидина в течение пятнадцати минут. Но не уверена, что современная нейрофизиология одобряет подобные манипуляции.

— Катя, милая, я тобой восхищаюсь, ты очень сильная. Кто угодно сломался бы после таких издевательств и унижений, превратился бы в тень, в ничто. А ты выдержала и продолжаешь бороться. Позволь я буду рядом? Буду помогать, защищать, оберегать.

Не сдается, уговаривает… Да, я знаю, какой он упорный… Сердце было готово вот-вот остановиться, слезы предательски текли по щекам.

— Кирилл, пожалуйста, не мучай меня… Просто отпусти, дай мне побыть одной.

— Катя, малышка, ты что, я не хочу тебя мучить! Хорошо, договорились, побудь одна, успокойся, разберись в себе. А я буду ждать — столько, сколько нужно: неделю, месяц, год, два… Сколько понадобится. Постоянно, днем и ночью, каждую минуту, каждую секунду я буду ждать, что ты ко мне вернешься. Буду мечтать об этом, и когда это произойдет, я стану самым счастливым человеком на земле…

Попыталась выбраться из его объятий, но Кирилл не отпускал. Глаза у него были красными, я прижалась мокрым лицом к его щеке и всхлипнула. Почему все так сложно? Но я не ломаюсь, не выдумываю, я действительно ничего не могу с собой поделать… Не хочу снова угодить в ад — вот это я знаю совершенно точно. Если существует хотя бы ничтожная вероятность опять там оказаться, то лучше всю жизнь провести в одиночестве.

А ведь я так и хотела! Говорила себе — больше никаких мужчин. Но появился Кирилл, растормошил, очаровал, уговорил… С каждым днем я все больше к нему привязываюсь. Ведь он славный, чудесный…

Нет, хватит. Пора остановиться.

Глава 34

Кирилл

Отец бурно радовался выигранному тендеру, для него это стало вторым счастливым известием подряд — по поводу контракта с французами он ликовал не менее страстно. Кирилл надеялся, что на волне этой радости плановое обследование отца пройдет на пять с плюсом, и они услышат от врачей хороший вердикт.

О том, что контролирующие органы, как волки в лесной чаще, рвут компанию на части, Кирилл, конечно, ни словом не обмолвился. Зачем отцу знать, что в данной ситуации победа в конкурсе принесла не выгоду, а лишнюю головную боль.

Однако трудности не ввергли Кирилла в уныние, наоборот, пробудили спортивную злость. После первого удара он только взбодрился и оценил по достоинству мастерство противника, а каждая новая атака словно подпитывала его силы.

— Сынок, молодец, какой ты мне сделал подарок! Поставил цель и добился ее. Так и надо! А с французами как хорошо все провернул. Мне Кристианчик в свое время оказался не по зубам, а ты аж самого Дефоссе окрутил. Красавец! А теперь, сын, слушай, какое у меня следующее желание…

— Пап, ты не ошибаешься? Я все-таки не золотая рыбка.

— Ничего не знаю. Скоро у нас Новый год. Мы с мамой хотим его встречать с тобой и Катей. Ну и желательно, чтобы Катя уже была с начинкой. Тянуть нечего, я не вечный, ты уже большой мальчик, и нам всем нужен наследник. Хочется знать, что мы продолжаемся в этом мире.