И вновь в столовой повисла пауза.

Елена Михайловна тяжело вздохнула, Лейла и Клеманс недовольно прищурились, Жерар засопел, как кабан. А Кирилл почему-то рассмеялся.

— А что, а что? — засуетился Андрей Константинович, глаза у него забегали.

— Андрюша! — мама нахмурилась.

— Ну, да, да, это я читал тот журнал… А ложечку с фотографиями сравнивал.

— Андрей!

— Нет, ну… Все равно надо было следить, куда я ее с кухни унес! — атаковал папуля. — Контролировать! У вас глаз что ли нет ни у кого?

— Андрей! Ты целую неделю нас терроризировал!

— Ладно, ладно, приношу всем извинения. Виноват, исправлюсь. Может быть. Хотя нет, вряд ли. А вы учтите на будущее!

Жерар пробормотал, что надо бы просверлить в ручке дырку, вставить веревку и повесить ложку на шею русскому тирану. Клеманс добавила, что лучше ее приковать цепью к обеденному столу, а стол прибить к полу.

— Ась? Чего вы там лопочете, Жерарушка, Клемансик? — ласково осведомился Андрей Константинович. — Катюша, что они говорят?

— Говорят, что действительно им надо бы получше следить за драгоценной ложкой. Впредь они постараются быть внимательнее.

Елена Михайловна быстро взглянула на меня и улыбнулась краешком рта.

— Вот! Молодцы! Понимаете меня с полуслова, голубчики, — обрадовался отец и обнял за плечи повара и экономку. — Жерарчик, как же я соскучился по твоему тыквенному супчику! Ты не представляешь! А твой буйабес! Он же мне снился. Так, сегодня едим тыквенный, а завтра обязательно сваришь буйабес, договорились? По рукам?

* * *

В Париж мы возвращались через Амстердам. Да уж, замысловато.

— Почему не через Вашингтон? — Кирилл насмешливо посмотрел на Николая, занимавшегося организацией поездки.

— Так я о том и говорил, — напомнил Коля. — Зато из Москвы у нас прямой рейс. Не через Норильск, не через Хабаровск. Не волнуйтесь. Ой, какие у вас классные предки, Кирилл Андреевич! Я прямо в них влюбился! Папаня — огонь, а мама такая чудесная, тихая, милая. Блондинка! Теперь я понял, почему вы без ума от блондинок, Кирилл Андреевич, только их и любите, — Коля кивнул в мою сторону. — Вы ж, наверное, еще когда молочком чмокали у маминой груди, то уже тогда полюбили светлые волосы. Волосы на голове, конечно, не на груди… Эм… Ну, вы меня поняли.

— Я понял, что у меня очень сильно чешется правая рука, — с тихой угрозой произнес Кирилл.

— М-да… Что-то я заболтался, — Коля почесал затылок. — Но ты, Катрин, удачно ложечку из шкафа выцепила. Глаз — алмаз! Восстановила мир в семье, насколько я понял.

— Это верно, — улыбнулся Кирилл, притянул меня к себе и поцеловал в макушку. — Такая умница!

— А ваши родители меня в гости пригласили. Сказали — Коля, приезжай в любое время, друг наш сердечный! Это как — серьезно? Или просто из вежливости?

— Серьезно, Коля. Ты им тоже очень понравился.

— Правда? — засмущался наш болтун. — Надо же…

В парижском аэропорту я разгулялась. Решила сделать приятное моему боссу и любовнику. Он же хотел, чтобы я тратила его деньги. Спустила с карточки Кирилла огромную сумму, ни в чем себя не ограничивала. Купила Глебушке и брату пуловеры, подружкам — шарфы, маме — красную кожаную сумку. А себе прихватила и шарф, и сумку, и платье. Еще набрала шоколада, миндального печенья и настоящего сыра, золотисто-желтого, с дырочками. Тот, что продается у нас в супермаркете, есть невозможно.

Вернулась к нашему гейту, где в кресле расположился Кирилл. Он увлеченно строчил что-то на ноутбуке. Оторвав взгляд от экрана, улыбнулся мне, посмотрел на ворох фирменных пакетов — я кинула их на кресла и присела рядом.

— Сказать тебе одну ужасную вещь? — трагически начала я.

У милого друга вытянулось лицо.

— Что?

— Пообещай, что не будешь меня презирать.

— Господи, Катя! Я никогда не буду тебя презирать! Что бы ни случилось! — горячо воскликнул Кирилл.

— Ой, — отпрянула я, не ожидая такой бурной реакции. — Просто… Хотела тебе сообщить, что твоя девушка — злостный шопоголик, — вздохнув, я помахала перед Кириллом пластиковой карточкой.

— Катя… Нет! Какой кошмар! — задохнулся от ужаса мой друг.

— Угу. Я тебя разорила.

— Вот как бывает, — сокрушенно покачал головой Кирилл. — Познакомишься с девушкой, надеешься, что она экономная, хозяйственная… А она — оп! — ушла в загул по магазинам.

— Видишь, как тебе не повезло.

— Мне понадобится время, чтобы как-то свыкнуться с этой страшной мыслью. Постой, постой, как ты сказала — твоя девушка?

— Да.

— Как приятно слышать, что ты называешь себя моей девушкой, — мечтательно улыбнулся Кирилл. — Эти два слова компенсируют любые материальные издержки.

Он быстро оглянулся и спросил:

— Поцелуешь меня, пока Кольки нет? Иди сюда.

Кирилл потянул меня за локоть и усадил к себе на колени, я тут же обняла его за шею и… мы исчезли, растворились в космической бездне, закружились среди серебристо-белых галактик, растаяли в пьянящем горячем водовороте. Как же сладко он целует! С ним целуешься и словно пьешь вкусное вино, боясь упустить даже одну ноту восхитительного букета…

— Так-так, — донесся откуда-то издалека Колин голос. — Они опять… Что же это такое!

— Коля, сгинь! — Кирилл на мгновение оторвался от меня.

Нет, нет! Прерывать такой упоительный поцелуй было настоящим кощунством. Поэтому я тут же, не открывая глаз, притянула Кирилла обратно, обхватив его бритую голову ладонями, и впилась в его губы.

— Упс! — сказал Коля. — Забыл сестричке магнитики купить! Все исчезаю! Не буду вам мешать. Остаться не могу, даже не просите, я не поклонник шведской семьи, не настолько раскрепощен. Хотя…

— Николай! — закричали мы с Кириллом уже вместе.

— Все, уже ушел. И незачем так орать.

Глава 28

Катя

Только в девять вечера, сменив три авиакомпании, мы добрались до дома. Хорошо, что в пути у нас был сдерживающий фактор в виде Коли. В аэропортах, когда он скрывался из виду, или в самолетах, когда он шел в туалет, мы с Кириллом принимались целоваться. К месту назначения я прибыла невероятно возбужденной, с пылающими опухшими губами. Без Коли мы, наверное, и вовсе пустились бы во все тяжкие. Несколько раз моя рука соскальзывала вниз, и я чувствовала, что мой любовник взвинчен до предела — там все каменное.

Хм… А я, оказывается, вовсе не пай-девочка! Руки распускаю.

…Прямо на трапе нас закрутило снежной вьюгой. Кирилл тут же натянул на меня капюшон.

— А шарф где?

— В чемодане.

— А перчатки?

— Там же.

— Эх, ты, кулемушка моя непредусмотрительная! Николай!

— Чего опять не так?

— Быстро капюшон надень, не выпендривайся!

— Что я, маленький? Вы-то сами голый практически.

Да, Кирилл был в куртке нараспашку и с голой шеей, но ему хоть бы хны, он как печка. А вот Коля — пока спускались по трапу — уже затрясся от холода, как и я.

Как же так! Только что вокруг были кипарисы, море, синее небо, прозрачный воздух… Откуда вдруг холод и метель, пропитанная едким запахом промышленных выбросов?

— Катюха, чует мое сердце, скоро директор приберет тебя к рукам, — многозначительно заявил Николай и посмотрел на меня взглядом мудрого, убеленного сединами, аксакала.

Мы уже стояли в очереди на паспортный контроль, а Кирилл отошел в сторону пообщаться с каким-то знакомым.

— Как это? — удивленно распахнула я глаза.

— Да так, не понимаешь, что ли? Одними поцелуйчиками не отделаешься, глупая! Это только начало.

— Коля… Не пугай меня!

— Он на тебя смотрит, словно съесть хочет. Моргнуть не успеешь, в койку завалит.

— Нет!

— Запросто. Я тебе как мужик говорю, у меня внутренний радар. Андреич уже не отстанет, вцепится в тебя мертвой хваткой. И что тогда будешь делать? Спать с начальником? Станешь его любовницей?

Внутренний радар Колю подвел — не подсказал, что мы с шефом давно уже… того… Возможно, Коля свято верил в мое здравомыслие. Или его сбивало с толку то, что я так и обращаюсь к директору по имени-отчеству (это для маскировки).

— Сложно тебе придется в таких условиях. А если вдруг поругаетесь или расстанетесь — что тогда? Работу менять? Компания-то хорошая, зарплата классная. Жаль такое место потерять.

— С чего нам ругаться? — тут же загрустила я. А о том, что мы с Кириллом когда-то можем расстаться, даже и думать не хотелось. У нас все только начинается. Мне уже и час, проведенный без него, кажется потерянным. — Коля, отстань, не грузи. Подумаешь, пару раз с шефом поцеловалась, чтобы полет скрасить. А ты уже нотации читаешь. Не занудствуй!

— Я, между прочим, ощущаю ответственность. Ведь это я тебя нашел, когда французы приезжали. Постоянная переводчица сломала ногу, я начал рыскать по агентствам переводов и из четырех девушек выбрал именно тебя.

— О! Надо же… Значит, ты наш крестный отец, — я погладила Колю по плечу. — Не переживай, все чудесно.

— О чем вы тут разговариваете? — весело спросил Кирилл, возвращаясь. — Катюш, сейчас едем ко мне, — распорядился он и прожег меня взглядом.

Я почувствовала, как внутри все сплетается в тугой и пульсирующий узел — желание становилось невыносимым. Обратный путь стал настоящим испытанием для нашей выдержки. Впрочем, Кирилл выглядел невозмутимым. Как ему удается сохранять внешнее спокойствие? Я ведь знаю, что он возбужден не меньше меня.