Ченс Картер - Самый достойный отец

Но она обвила руками его ягодицы и потянула его обратно в рот. Она хотела его.

Осознание того, что Эль желала, чтобы он кончил ей в рот, что она хотела попробовать его, толкнуло его через край. Никто и никогда не хотел его так раньше.

Оргазм вырвалась из него. Он инстинктивно дернулся вперед, тараня горло Эль, и излился ей в горло. Форестер закрыл глаза. Он не мог поверить, что только что проделал с ней. Но ее руки сжимали его так крепко, что он не сомневался, она тоже хотела его. Она бы не позволила ему выйти. Эль хотела каждую его каплю. Он не мог поверить своим глазам. По мере того как удовольствие от оргазма растекалось по его жилам, словно наркотик, в процессе оно смешивалось с чем-то еще более сильным.

То, с чем оно смешивалось, было чувством любви. Эта девушка хотела выпить его. Она не просто хотела, чтобы он кончил, она желала попробовать каждую каплю его удовольствия. Это было больше, чем секс. Он не был уверен, как это можно было назвать, но это точно было больше чем просто секс. Это была любовь.

Кто бы мог подумать?

Мальчик, который был заперт с питбулями. Мальчик, чей отец ненавидел его, и девочка, такая прекрасная, которая смогла показать ему так много любви.

Его член продолжал изливаться в рот Эль, и она глотала каждую каплю, что он ей отдавал. Она не издала ни звука, просто глядя на него снизу вверх, поймав его взгляд в ловушку своих глаз, и проглотила самую интимную жидкость, которая могла когда-либо соединить двух людей.

Как только он кончил, Форестер вытащил его у нее изо рта.

— Боже мой, — произнес он.

Он вскочил с кровати и схватил свои джинсы. В заднем кармане находился презерватив, и, сорвав обертку, он надел резинку на головку своего члена, который по-прежнему был твердым и пульсировал от желания оказаться в ней.

— Ты все еще хочешь большего? — спросила она, ошеломленная, что ему не понадобился перерыв после того, что она только что с ним сделала.

Форестер рассмеялся.

— Я никогда не смогу насытиться тобой, Эль.

 ФОРЕСТЕР ТОЛКНУЛ ЕЕ ОБРАТНО на кровать и посмотрел ей в глаза с такой любовью, что она подумала, будто сейчас расплачется. На нее никогда и никто так не смотрел. К ней никто не относился с такой большой привязанностью, и, возможно, даже с любовью, как это происходило сейчас.

Эль знала, что у нее проблемы. Проблемы с доверием. С эмоциями. Мать бросила ее. Она никому не была нужна. Грис слишком сильно нравилось тыкать ей в лицо, используя слабость, которая была у нее в сердце по отношению к нему. Она знала, что у нее были опасения, что в один прекрасный день ей придется столкнуться и преодолеть это. Избегание проблем не решает их.

После того, что ей пришлось пережить, она не думала, что когда-либо перестанет переживать по этому поводу. Хотя она много работала, будучи сильным человеком, однако частичка ее всегда оставалась уязвимой.

Что если никто не хотел бы ее?

Что если она не заслуживает любви?

Что если ее мать была права, что бросила ее? Что если она действительно ничего не стоит?

Все эти вещи люди использовали против Эль всю ее жизнь. И сейчас, глядя на красивые и глубокие глаза Форестера, она молилась, чтобы они не обернулись против нее и не встали на пути любого потенциального счастья, которое она могла бы иметь с ним.

Потому что она знала, что с этим человеком она может обрести счастье. За то короткое время, что они были вместе, она получила так много. Они не просто совместимы, они были связаны чем-то более глубоким.

Форестер сказал, что наблюдал за ней, он заметил, что они подходят друг другу, и она знала, что он был прав. И в глубине души она осознавала, что у него, должно быть, имелись некоторые из тех же проблем, которые она пыталась решить. Услышав историю о том, что его отец с ним сделал, она мгновенно смогла понять его. Ее собственная история была не столь драматична, но то, что от нее отказались в столь юном возрасте, оставило в ней неизгладимый след, она никогда не сможет полностью оставить это позади.

А затем Форестер вошел в нее.

— О, Боже, — простонала она.

Его член скользил внутрь нее все глубже и глубже, и это продолжалось так долго, что она подумала, будто это никогда не прекратится. Ее глаза расширялись все больше с каждым новым сантиметром вторжения в нее. Она даже не знала, что в нее можно так глубоко поместиться.

— Ты ощущаешься как рай, Эль — сказал он.

— Я? — прошептала Эль.

— Да, ты.

Он вошел в нее, толкаясь на всю длину своего члена в глубину ее тела. Затем он выскользнул, вызывая волну наслаждения и необыкновенного ощущения прохождения через все ее тело. Не успев выйти до конца, он снова толкнулся, войдя в нее полностью.

Форестер делал это снова и снова, быстрее и сильнее, толкаясь все мощнее и энергичнее. Он начал потеть, начал тяжело дышать от напряжения, но продолжал держать глаза открытым, глядя прямо на нее.

— Я собираюсь кончить, — произнес он, задыхаясь.

— Я тоже, — простонала она.

В следующий момент она почувствовала биение его оргазм. Он сжал ее талию своими могучими руками и притянул ее тело к своему, как будто она была куклой. Его огромный член пронзал ее, и она была крепко прижата к нему. Она была полностью в его власти.

— Эль, — выдохнул он, в то время, когда струя его спермы хлынула в презерватив.

Она почувствовала, как резинка расширяется внутри нее, и мысль о том, что он делает с ней, привела к ее собственному оргазму. Она вцепилась ногтями в его спину, в тело, которое было настолько травмировано, что даже татуировки не могли скрыть ожоги от сигарет. Ей хотелось плакать от этого. Она хотела любить его и быть им любимой. Она хотела держаться за него и никогда не отпускать.

Эль кончила так сильно, что ее зрение помутилось. Удовольствие бушевало в ней, как лесной пожар.

Форестер сжимал ее так крепко, его член входил в нее в заключительных толчках удовольствия, его сперма пульсировала в презервативе внутри нее. Ей казалось, это ощущалось так, словно он не использовал презерватив, словно его семя свободно вливалось в нее. Эта мысль заставила ее задрожать от желания.

Когда они закончили, то рухнули друг на друга, усталые и истощенные.

— Это было невероятно, — сказал Форестер, задыхаясь.

— Я не могу в это поверить, — ответила она.

— Ничего, серьезно, ничего в моей жизни до этого момента и близко не было таким прекрасным, — произнес он.

Форестер лежал на ней, а потом перевернулся на бок, притянув ее к себе. Она чувствовала себя в безопасности в его объятиях. Он натянул одеяло на свое обнаженное тело.

— Я буду защищать тебя, — сказал он. — Чтобы ты хорошо спала сегодня, детка. Моя работа заключается в том, чтобы убедиться, что ты чувствуешь себя в безопасности, защищенной и тебе уютно в моих руках.

Эль улыбнулась. Он был милым.

— Надеюсь, — ответила она, и ее глаза уже закрывались от усталости.

НА СЛЕДУЮЩЕЕ УТРО ЭЛЬ ПРОСНУЛАСЬ, чувствуя себя счастливой, какой она не была уже в течение довольно длительного времени. То, что с ней сотворил Форестер оказало очень расслабляющий эффект на ее тело. Она чувствовала себя так, словно побывала на продолжительном массаже в СПА-салоне накануне. Каждая мышца была наполнена негой и готова к действиям нового дня.

Она потихоньку соскользнула с постели, стараясь не потревожить Форестера, который крепко спал.

На другой стороне комнаты находился стол, и она села в красивое старинное кресло, включив кофемашину. Пока кофе лилось в ее чашку, она смотрела на Форестера.

Татуировки на его руках и теле были сложными и красивыми, и, казалось, словно рассказывали историю. Конечно, здесь были и питбули, те вещи, которые отец сотворил с ним в детстве, и о которых она знала. Но было также изображено и что-то радостное. Восход солнца над океаном, горы, как казалось, виноградники, растущие на них, и красивый дом с сараем за их пределами. Если они были продолжением той же истории, что и питбули, то можно было сказать, что Форестеру удалось найти немного счастья для себя. Однако на теле были и татуировки, изображавшие вскрытый сейф, логотип «Харлей Дэвидсон». Эль не знала, что все это могло означать. Может быть, Форестер был каким-то преступником? Это объясняет, почему он остановился в люксе для молодоженов на, должно быть, одном из самых дорогих горнолыжных курортов в мире. Она вздохнула, глядя на него.

Он был таким удивительным, что она едва могла поверить, что он был ее. Если бы он был ее. Она слишком хорошо знала, что человеческая страсть ночью на утро может исчезнуть без следа.

Произошло ли это здесь?

Эль старалась не беспокоиться об этом. Она знала, что ее неуверенность иногда заставляла ее сомневаться в людях, желавших ей добра. Она не могла позволить, чтобы ее собственные демоны выползли наружу и испортили отношения с Форестором.

Но что если он играл со мной?

Что если все это было слишком хорошо, чтобы быть правдой?

Почему-то чувствовалось это таким образом. Кто она такая, чтобы заслужить столько любви и внимания со стороны самого горячего парня в городе? Фил и его друзья, как она могла заметить, уделяли ей внимание, но они представляли собой тот вид мерзавцев, к которым она привыкла. А Форестер был другим, на порядок выше. Он прожил жизнь хуже обычной. Эль могла сказать, что намного хуже.