Ченс Картер - Самый достойный отец

— Вот почему мы идеально подходим друг другу.

— Подходим? — спросила Эль соблазнительным голосом.

— Мы собираемся это выяснить, — сказал Форестер, и с этими словами сорвал с себя белые боксеры, открывая взгляду Эль свое обнаженное тело.

У нее перехватило дыхание, когда она увидела, что он может предложить ей. Его идеальный торс переходил в V-образные сильные мышцы, заканчивающиеся большим и толстым членом, который она когда-либо видела. Даже на фотографиях, даже в Интернете она никогда не видела ничего подобного. Он напомнил ей о корнях дерева, и это заставило ее задуматься, что, может быть, именно поэтому ему было дано имя Форестер. Она издала смешок и тут же прикрыла рукой рот. Форестер только улыбнулся ей.

— Я представляю, как ты нервничаешь прямо сейчас, — сказал он. — Позволь мне сказать тебе, что ты должна определенно находиться здесь. Я собираюсь поглотить тебя.

Он опустил свое массивное, обнаженное, мускулистое тело над ней, и Эль почувствовала, как мышцы ее ног трепещут в ожидании. Она никогда не делала ничего подобного в своей жизни. Она никогда не была такой оторванной от реальности, настолько увлеченной мужчиной. Она только что встретилась с Форестором, и уже оказалась в его постели. Это было безумием.

— Я всегда был не равнодушен к форме официантки, — сказал он.

Затем наклонился низко над ней, лицом к лицу, и коснулся губами ее губ. Эль затаила дыхание, боясь дышать. Глаза Форестера впились в нее. Его взгляд был настолько сильным, что ей пришлось закрыть глаза. Он снова коснулся губами ее губ, и на этот раз его язык нежно облизал нижнюю губу. Эль приоткрыла рот совсем чуть-чуть, желая вкусить влажность языка Форестера.

Он дал ей это. Ее глаза так и были закрыты, пока он позволил своему языку скользнуть ей рот и поиграть с ней. Она отклонила голову назад, когда он поцеловал ее. Это был долгий и страстный поцелуй, который продолжался и продолжался, его язык танцевал с ее внутри ее рта.

Эль была на небесах. Она не хотела, чтобы поцелуй закончился. Она не желала, чтобы пожирающий ее Форестер останавливался. Его руки были на всем ее теле: под юбкой, на груди. Он прервал поцелуй, чтобы отвлечь свое внимание на важную задачу – стянуть с нее черные колготки. Он снял их, и Эль скрестила ноги, тщетно пытаясь защитить себя от него. Она даже не хотела быть защищенной. После этого он потянул ее платье официантки вверх через голову, и она почувствовала себя такой уязвимой и раскрытой, что подумала, будто умрет.

Он посмотрел на нее сверху вниз, на ней не осталось ничего, кроме простых черных трусиков и бюстгальтера. Если бы она знала, что окажется в конечном итоге в такой ситуации, то надела бы что-нибудь поинтереснее.

— Не могу поверить, как красиво ты выглядишь, — сказал Форестер.

— Ты просто так говоришь, — сказала она.

Эль была уверена, что она сплошное недоразумение. Ей не помешало бы сбросить несколько килограммов, подзагореть, принять ванну, вымыть волосы, освежить макияж, надушиться, сделать маникюр. В уме она продолжила этот список вещей.

Но у Форестера на уме не была ни одна из этих вещей. По его словам, она не могла бы выглядеть более совершенной. Его сердце колотилось в груди как барабан, когда он посмотрел на нее сверху вниз.

— Я собираюсь раздеть тебя догола, — сказал он, — и затем я намерен действовать по-своему, взяв тебя всеми возможными способами.

 ЧЛЕН ФОРЕСТЕРА ПОДЕРГИВАЛСЯ в такт его пульса. Он не мог дождаться, чтобы ввести его в мягкую розовую плоть Эль. Он умирал от желания доставить ей удовольствие. Он знал, что она также доставит ему оргазм и жаждал его.

Откуда же она взялась?

Всю свою жизнь он наблюдал за женщинами, ожидая единственную, свою единственную. Он всегда знал, что тут же узнает ее, как только увидит.

Форестер наклонился к ее киске, зацепил зубами резинку ее трусиков и потянул их вниз к ее лодыжкам. Она взглянула на него и задрожала.

Боялась ли она его?

Должно быть. Он собирался взорваться внутри нее.

Он вернулся к ее лицу и протянул руки к ее спине, расстегнул и снял лифчик. На ней не осталось ничего, что защищало бы ее. Она была совершенно обнаженной, полностью в его власти. Эль была вся его. Он посмотрел вниз на ее тело и издал небольшой вздох. Форестер никогда за всю свою жизнь не видел ничего столь прекрасного, ничего более соблазнительного и сексуального. Она просто умирала от желания быть трахнутой. Он представлял ее в судорогах оргазма, который он собирался ей доставить. Она будет молить о пощаде.

— Теперь ты — моя, ты знаешь, — сказал он.

Она кивнула.

— Ты даже не догадываешься, что я имею в виду, не так ли?

— Э-э-э, — сказала она, — покажи мне.

Форестер улыбнулся и посмотрел на ее киску. Голую, розовую щелку, чувственные страсти губы, ласковый, нежный клитор — все они взывали к нему, как цветок призывает медоносную пчелу.

Сначала он опустил свой рот между ее ног и начал упоительно ласкать ее клитор своим языком. Он поцеловал его, делая это так, словно это был рот Эль. Его язык пробежал по складкам кожи, вылизывая каждый миллиметр, делая каждый сантиметр киски мокрой и скользкой и готовой к нему. Он приложил свои губы к губам ее влагалища и позволил своему языку проникнуть в нее, как если бы он пытался ее трахнуть. Эль застонала.

Вот так, детка, стони для меня.

Когда он пососал ее клитор, посылая волны удовольствия по ее телу, то почувствовал, как она выгнула тело. Затем, к его удивлению, она опустила руки на его затылок и притянула сильнее к своей голодной киске.

«Непослушная девочка», — подумал он.

Форестер провел языком вниз по ее промежности и дальше к ее анусу. Она испугалась, когда он пошел туда, и попыталась отползти на кровати, но он не позволил. Он обхватил ее бедра и притянул ее тело к своему рту, облизывая языком ее анус. Она застонала и обвила ногами его голову. Он никогда за всю свою жизнь не был так голоден до женщины. Это было то самое. Это было то, ради чего он был рожден. Форестер знал это. Как будто ничего не существовало в этом мире, кроме тела этой женщины, ее ног, сжатых вокруг его головы, ее киски, клитора и ануса, корчившихся и борющихся с наслаждением, которое давал его язык.

Сейчас она была очень мокрой, и он знал, что она была готова к его проникновению. Знал, что может заставить ее умолять, если захочет. Его член был готов для нее, пульсирующий, твердый, как камень, вытянувшийся на полную длину, как хищник, готовый нанести удар своей добычи.

Он в последний раз засунул язык глубоко внутрь влагалища Эль. Она извивалась от удовольствия. Его язык входил и выходил, входил и выходил, и он продолжал это делать до тех пор, пока не почувствовал, как мышцы ее тела сжимаются в оргазме.

Это моя девочка.

Она кричала, выкрикивала его имя, снова и снова.

— Форестер, Форестер, Форестер.

Он засунул язык в ее, как кинжал.

Она перестала произносить его имя и просто закричала. Эль кончила. Ее бедра сжались вокруг его головы так крепко, что он не мог дышать, но ему было все равно. Она запрокинула голову и толкнула свою киску навстречу его рту. Оргазм, подобно паводку, прорвавшему плотину, прошел сквозь ее тело.

Когда она кончила, ее тело рухнуло рядом ним. Он поднялся и посмотрел на нее.

Ее кожа блестела от пота, а щеки были покрасневшими и влажными.

— Надеюсь, ты не устала, детка, ведь я только начал.

— Что?

— Теперь моя очередь, и я собираюсь взять именно то, что хочу от тебя.

— И что это, Форестер?

— О, слишком поздно, чтобы прикидываться скромницей для меня, Эль, — сказал он и подмигнул.

Форестер встал на колени и навис над ней таким образом, что его член оказался прямо перед ее лицом. Она лежала на спине между его ног и не могла сбежать. Он прислонил ее к спинке кровати. Эль посмотрела на его член, как будто это было оружие, направленное на нее.

— Давай, — сказал Форестер. — Попробуй его.

Эль посмотрела на член, словно ангел удовольствия, она заглянула в его глаза и открыла рот. Прилив желания пульсировал через него. Форестер был уверен, что никогда не видел ничего эротичнее, чем выражение на ее лице.

Он толкнул свой инструмент вперед, и как только тот проскользнул сквозь губы Эль в самую глубину ее горла, Форестер закрыл глаза и подумал о всех тех вещах, которые привели его к этому моменту. Он всегда жил настороже, всегда оглядывался через плечо, убеждаясь, что за ним никто не следовал. Его детство привело к такому результату. Он был жестким человеком, но при этом напряженным. Форестер боялся, что люди, которым он доверял больше всего, могут ранить его, а те, кто должен его любить, могут предать.

А будет ли все по-другому с этой девушкой?

Она провела языком по нижней стороне его члена, а затем позволила ему входить и выходить из ее рта, скользя по ее восхитительному языку. Когда он находился внутри ее рта, она сосала его, как леденец. Когда он был на ее губах, она облизывала его, водя языком вокруг головки. Результат был мучительным.

Форестер хотел сдерживать себя. Он желал кончить в нее, мечтал придти к оргазму, находясь глубоко внутри нее. Но пока ее язык продолжал играть с его членом, он совершенно забыл о своих намерениях. Форестер почувствовал, как первый всплеск предоргазмического удовольствия устремился от его основания, через длину к головке пениса. Форестер попытался вытащить его, так как не хотел кончать ей в рот.