Подруга Эстлинов

СВЕТ ОТ ЛУНЫ ПРОСАЧИВАЛСЯ через французские двери и освещал все вокруг – каждое место в комнате, где он разговаривал со мной, сидел со мной, обнимал меня.

Я поняла, как только вошла, что ни на одном из фортепиано ничего не было. Но я подошла к тому, что располагался слева – к его – и провела пальцами по клавишам, не нажимая на них.

– Мисс Теа?

Голос чуть не довел меня до сердечного приступа, пока я не поняла, кто это был. Элегантно одетый, как и всегда, дворецкий стоял у входа в вестибюль. Серьезное лицо. Нечитаемое выражение. Как и в первый раз, когда я появилась нежданно.

– Добрый вечер, Ферри. Я вошла через газон. Одна из французских дверей не заперта.

Он, вероятно и сам это понял, но был слишком благоразумен, чтобы спросить о причине моего несвоевременного появления без приглашения.

– Боюсь, господина Риза нет в данный момент.

– Да, я знаю.

Неумолимый взгляд пристально изучал мое лицо. Знала, что Риза нет дома и все же заявилась в этот дом? Без предупреждения. Посреди ночи.

– Могу я вам чем-то помочь, мисс Теа?

– Я оставила партитуру на этом фортепиано, – произношения слова “это” принесло облегчение в воздухе, словно фортепиано никому не принадлежало. – Вы, случайно не знаете, где она?

Он кивнул, но не показал никакого намерения вернуть ее. Верный, как хорошо обученный сторожевой пес, он не позволит мне взять что-то из дома, пока его хозяин не вернется домой.

– Сожалею, что потревожила вас так поздно, Ферри. Это мой последний визит сюда, и не сомневаюсь, что Риз был бы тоже рад узнать об этом. Мне просто нужны мои ноты обратно, прежде чем я уеду, вот и все.

– Отъезд в такой час, вероятно довольно… неразумный? Конечно, я могу вызвать такси, но советую вам остаться здесь до тех пор, пока господин Риз не вернется.

Я должна уехать, неважно разумно это или нет.

– Могу я взять свои ноты, пожалуйста?

Он открыл скамью фортепьяно и достал ноты (из груды, в которой я их оставила). Я проверила, находились ли среди них все еще записи Эльзы. Они были на месте.

– Господин Риз очень сильно о вас заботится, – его голос стал неожиданно теплым, и больше не похож на голос дворецкого. – Это может быть не слишком заметно в данное время. Но он заботится. Вы смогли бы заметить это, если бы только…

– Я увидела достаточно сегодня вечером, Ферри.

В очередной раз этим вечером в чьих-то глазах прослеживался страх. И на этот раз он не рассеялся за закрытыми веками.

– Мисс Теа, если позволите… – Звук того, как он вздыхал, заполнил комнату. – Я должен отдать вам кое–что, если вы сможете уделить мне минутку.

– Спасибо, но мне, правда, нужно уходить.

– То, что я хочу отдать вам, принадлежало вашей семье и должно быть возвращено.

Это было похоже на то, словно он одним этим предложением захлопнул все двери в доме.

– Откуда вы знаете мою семью?

– Так получилось, – И притворившись, что это может хотя бы удаленно сойти за ответ, он направился к выходу. – Пойдемте со мной, пожалуйста.

Я последовала за ревматическим темпом его шагов через прихожую в библиотеку, где он указал на бордовый кожаный диван.

– Если вы не возражаете. Я только на минутку.

Минута ощущалась подобно вечности. Моя сестра. Это должно было касается ее. Никто больше в моей семье не мог контактировать с дворецким Принстона. Но почему нужно было ждать так долго, чтобы рассказать мне об этом? Я заметила, что осмотрительность являлась для него предметом гордости. И мертвые родственники точно не являлись темой, которую можно вскользь упомянуть, разговаривая с гостем. Возможно из–за того, что сегодня это мой последний визит в этот дом, он больше не видел вреда в том, чтобы упомянуть о ней или подарить мне старинный памятный сувенир – прощальный подарок, чтобы смягчить удар от того, что Риз только что сделал мне. Все же, если Ферри знал Эльзу то, как Риз и Джейк могли не знать? Или если они знали, то почему держали это в тайне от меня все это время?

Он вернулся с серебряным подносом в руках, на котором фужер лимонада сбалансировал свое содержимое на длинной тонкой ножке. Я даже не хотела пить. Но, очевидно, в определенных кругах правила этикета были на первом месте. Фужер поставили на приставной стол рядом со мной. Незаметно Ферри убрал куда-то поднос. Затем он направился к письменному столу через всю комнату. Открыл ящик. Взял таинственный объект и протянул его мне.

Это была черно–белая фотография, на которой девушка моего возраста сидела за фортепиано, смотря в камеру и улыбаясь. Рядом с ней находился мальчик – лет одиннадцати или двенадцати максимум – его руки и глаза обращены на клавиши, борясь с мелодией, которая давно исчезла в тишину.

Я узнала девушку. Ее загадочную улыбку, удивительно мудрую глубину ее глаз.

– Откуда она у вас? Вы на самом деле знали мою сестру?

– Она была другом семьи. Очень близкой, даже если только ненадолго.

Эльза – подруга Эстлинов. Это было невозможно понять. С кем из всего клана она могла дружить? Изабель? Арчер? Или какой-то другой родственник, о котором я не знала?

Я решила высказать свое лучшее предположение.

– Кто-то однажды говорил мне, что Изабель… я имею в виду, миссис Эстлин… была знаменитой пианисткой. Зачем ей дружить со студенткой из Болгарии?

– Она не дружила с ней, не совсем так.

– Тогда, кто? И почему?

– Ваша сестра была поразительно талантливым музыкантом, мисс Теа. Эстлинам редко удавалось найти пианиста, соответствующего их достоинству. Даже в таком месте, как Принстон.

– Она была действительно настолько хороша?

– Ох, да. Она могла похитить ваше сердце с помощью всего лишь нескольких нажатий на клавиши. – Eго взгляд переметнулся на партитуру на моих коленях. – Хотя должен сказать, что ее не очень интересовал Шопен. Ее вкус был явно более темным, как я помню.

– Темным, что это значит?

– Удивительно сложный набор из того, что часто называют «Славянской душой». Она боготворила русских композиторов: Рахманинова, Скрябина и особенно Стравинского. Но, как ни странно, ее любимое произведение не имело никакого отношения к ним. «Лунный свет». Она играла его каждый раз, когда была в этом доме. Я говорил ей, что, как только она опускала пальцы на клавиши, чтобы сыграть Дебюсси, даже само время останавливалось, чтобы послушать.

Я представила Эльзу, играющую в гостиной Эстлинов, которая заставляла луну в небе изводиться от зависти к другой, более прекрасной луне, исходящей от клавиш.

Затем подозрение ворвалось в мой ум.

– Раз моя сестра была такой близкой подругой, вы случайно не знаете, кто-то из этого семейства посылал цветы в похоронный зал?

– Конечно. Я отвечал за это.

Ниже, чем Джайлс и более официально одетый. Намного более официально, как оказалось.

– Почему доставка должна была быть анонимной?

Он обдумывал свои слова так же, как отмерял тот лимонад, чтобы он наполнял фужер чуть ниже обода, не расплескав ни капли.

– Смерть вашей сестры была очень деликатным делом, мисс Теа. Цветы предназначались для того, чтобы выразить все самые искренние соболезнования. Однако при сложившихся обстоятельствах было важно, чтобы имя семьи не было упомянуто.

– Так дело в этом?

– Прошу прощения?

– Существовало ли конкретно что-то, что семья пыталась сохранить в тайне?

Его взгляд стал холодными как лед.

– Учитывая выбор времени – да. Любое внимание от полиции или прессы были бы не очень желательны.

– Почему?

– Я думал, что вы в курсе. Мистер и миссис Эстлин погибли всего лишь за несколько дней до этого события.

Я поняла, что мои намеки, вероятно, прозвучали как оскорбление для него.

– Прошу прощения, Ферри, я понятия не имела. И не хочу любопытствовать. Просто мне приходится нелегко со… со всеми тайнами, касающимися Эльзы.

– Это вполне понятно. Семейные раны никогда не заживают.

– Я не назвала бы это именно «раной». Скорее чувство необходимости. Как будто моя собственная жизнь не может начаться, пока я не узнаю, как закончилась ее.

Он обдумал мои слова, затем покачал головой.

– Ваша сестра была удивительно бесстрашной юной леди. Простите за мое замечание, но с того дня как вы впервые появились в Галечнике, я был уверен, что отсутствие страха являлось тем, что вас объединяло. Однако проблема с этим редким качеством, видите ли, состоит в том, что оно может привести к весьма опрометчивым решениям. Я никогда не хотел бы, чтобы вы пошли по такому же пути.

– Вы имеете в виду, совершала те же самые ошибки?

– Ошибки – понятие весьма относительное, мисс Теа.

Некоторые да. Но другие нет – например, нахождение в этом доме, когда его владелец вернется.

Я засунула фотографию в карман, готовая уйти.

– Кто этот мальчик за фортепиано?

– Мистер Джейк. Он был учеником мисс Эльзы. Она души не чаяла в нем и называла его «Чудо Руки». И именно таким он и был. Даже тогда инструмент оживал под его пальцами.

– Джейк был единственным, кому она давала уроки?

Кивок был таким еле заметным, я даже задумалась, не показался ли он мне.

– Но его брат не намного старше. Он не был рядом?

– Да, мистер Риз был здесь.

– Тогда он, вероятно, был так хорош, что ему не требовались уроки?

Я никогда не видела человека настолько спокойного, словно даже кровь в его артериях затвердела.

– Простите меня за бред старика, мисс Теа. Временами мне тяжело отпустить прошлое. Наверное, вы предпочли бы…

Мы услышали громкий звук тормозов снаружи. Затем парадная дверь дома открылась, и кто-то ворвался внутрь, выкрикивая мое имя из коридора.

– СЛАВА БОГУ, ТЫ ВСЕ ЕЩЕ ЗДЕСЬ! Ферри обещал попытаться задержать тебя, но я думал, что опоздаю.

– Как и всегда, когда дело касается меня, верно?