Мы вернулись к моей непростительной ошибке: написание эссе во множественном числе. Это глубоко задело его, и я до сих пор не знала почему.

– В наших сказах, самодивы никогда не ходят в одиночку. Они танцуют вместе в лесу

– Как делали менады. Их название означает «неистовые». И как и в вашем типичном мифе, именно такими они являются: свитой свирепых женщин, опьяненных Дионисом и безумием его ритуалов.

Он открыл одну из книг на столе и, как ни странно, ему не пришлось листать её, чтобы найти то, что он хотел:

«Я видел этих неистовых женщин, которые с босыми ногами носились в исступлении по этой земле. . . стремясь удовлетворить свою страсть, среди лесов, вина и музыки, что сводили с ума . . . со змеями, что лизали их щеки. Они носили короны из плюща или дуба или цветущего вьюнка. Одна их них вонзала свой посох в землю, и Бог пускал в том месте родник из вина».

Он закрыл книгу.

– Знакомо? – Его глаза загорелись странным возбуждением. – Вакхи Еврипида, принесла ему первую премию на фестивале драмы в Афинах. Целая трагедия о менадах. Или, в данном случае, вакханках, как их называли в Риме.

– Мне очень жаль, но я не читала его.

– Ну, так я и предполагал. Все же я продолжаю думать, что это может прозвучать знакомо.

Он изучал меня еще момент, пока не стало ясно, что неопределенный кивок был единственным ответом, который он получит.

– Профессор Джайлс, вы хотели показать мне что-то.

– Да, хотел. – Он заколебался, словно больше не был уверен, что это того стоило. – Как хорошо вы знакомы с мифом об Орфее?

– Кроме того, что я написала в моей работе?

– Всем известна эта часть – его спуск в подземный мир и трагический хаос, последовавший за этим. Я больше заинтересован в остальном. В его жизни до того, как он встретил Эвридику.

Мой мозг мучительно пытался вспомнить подробности, но, к моему собственному смущению, извлечь из памяти удалось немногое:

– Он родился во Фракии, у музы поэзии Каллиопы. Когда Аполлон дал ему лиру, мальчик начал превращать свои стихи в песни.

– Да, да, музыка и прочее. Но более важно то, что Орфей провел много лет в загадочных школах Египта. По возвращении в Грецию, он был вовлечен в культы Диониса.

– Культы?

– Культы, ритуалы, мистерии, оргии – я слышал весь тезаурус. Большинство негативных ярлыков были изобретены Римской Церковью, разнузданность – один из особо любимых.

– Зачем Церкви устраивать оргии?

– Забавно, не правда ли? Секс был, конечно, ведь Дионис бог сил природы и всего, что производит жизнь. Тем не менее, секс ради секса, особенно в его… его менее распространенных вариантах, никогда не был основополагающей частью ритуалов. Часто они не прибегали к сексу вовсе.

– Я не улавливаю. Церковь просто заполнила пробелы выдуманными историями?

– Я боюсь, что восполнение пробелов не было у них в намерениях. Наоборот. Вы должны понять, было время, когда дионисийская религия была так же распространена, как христианская, и такой языческий соперник должен был быть устранен, и быстро. И провозглашение греческих ритуалов пьяным разгулом было надежным способом. Еще более парадоксально, что это стало аналогом поедания овцы ягненком, ведь христианство заимствовало так много от греков.

– Из их мифов?

– Особенно из мифов. Дионис, например, считается архетипом Христа: оба умерли в акте самопожертвования и возродились, не говоря уже о владении силой исцелять и превращать воду в вино. Что касается Орфея, он у христиан тоже прототип – Иоанна Крестителя. Иоанн распространял учение Христа также, как Орфей распространял дионисийские таинства. Они оба развивали идеологию, основанную на аскетической жизни, и практиковали ритуалы очищения водой – для греков это был kathairein, или катарсис, для христиан это крещение. Но моя любимая аналогия, уверен, вы ее оцените, это то, что Иоанн был обезглавлен по требованию разъяренной женщины.

– Саломея? – Я видела оперу о ней. Принцесса, что потребовала голову Иоанна, когда молодой пророк не ответил на её любовь.

– Саломея, да, самая непревзойденная ведьма из всех. Или самодива, как вы могли бы назвать ее. Использовала свою красоту в качестве оружия, чтобы снести его голову с плеч. Увидев ее танец, король просто не мог отказать.

Я сделала вид, что не заметила любопытство, с которым он посмотрел на меня, произнося это.

– Во всяком случае, христианские заимствования у греков – тема для отдельно, возможно даже бесконечной, беседы. Дело в том, что Дионис был гораздо большим, чем бог вина и секса. Его ритуалы были частью сложной философии, серией мистических посвящений, цель которых заключалась в достижении перерождения. Духовного возрождения, конечно. Но также и физического».

– Как именно они это делали?

– Это одна из самых больших загадок древнего мира. Отсюда термин «мистерия». Кульминация их всех – Мистерия в Элевсине – длилась девять дней и была, пожалуй, наиболее глубоким опытом, который знали греки. К сожалению, все посвященные в это поклялись молчать. И эта тайна остается нетронутой и по сей день.

Он опять послал мне этот выжидательный взгляд, как если бы я имела сверхъестественную способность расшифровывать его греческие мистерии.

– Мисс Славин, не думаю, что можно придумать обстоятельства, при которых одно из этих существ, одна из ваших… самодив… может принять решение выйти на охоту самостоятельно?

Моих самодив. Я покачала головой.

– Странно, что вы не можете, потому что ваша сестра описала их так ярко. Она разработала свою весьма красочную, если можно так сказать – версию мифа об Орфее. Я до сих пор понятия не имею, как она дошла до этого. Возможно, взросление на тех землях, на вершине тысячелетий истории, подпитывает воображение в том направлении, которому мы, западные ученые, можем только позавидовать. Но факт остается фактом: я никогда ничего подобного не видел прежде. И не видел после.

– Что было уникального в нем?

– Все. Как бы вы отнеслись к предположению, что, прежде чем Орфей отправился в подземный мир, задолго до того, как он встретил Эвридику, он был уже мертв?

Я думала, я неправильно поняла.

– Вы имеете в виду его душу?

– Нет, на самом деле мертв. В наиболее общем, физическом смысле этого слова.

– Я не представляю, как это возможно.

– Не можете, пока. Но представьте вот что: молодой человек умирает, вероятно, по случайности – даже самый блестящий музыкант не застрахован от смерти. Все оплакивают его. Особенно женщины, все женщины, которые были очарованы его музыкой, но которым не удалось заполучить его сердце. Затем, из ниоткуда, посреди оплакивания, просачиваются таинственные слухи – слухи о ритуале. Секретном ритуале. Опасном. Темном. О том, который окунёт вас прямо в безумие Диониса. Если вы только решитесь, сможете достичь двух вещей, которые вы желаете больше всего: вернуть этого мужчину из мёртвых и сделать его навсегда своим. Всё это, конечно, ценой собственной жизни.

Я уставилась на Джайлса. Он звучал немного бредово. Может быть так и должно быть, чтобы суметь подняться так высоко по академической пирамиде? Но мне было интересно узнать о ритуалах, так что я решила подыграть.

– Если вы умрете, как это человек навсегда останется вашим?

– Отказаться от человеческой жизни не значит, что ты умрешь. Наоборот, ты переродишься в менаду – бессмертную, одержимую богом. По словам вашей сестры, кто-то любил Орфея достаточно, чтобы пройти через такой ритуал для него.

– Эвридика?

– Нет, Эвридика появилась гораздо позже. Эта женщина отличается и не имеет имени – ваша анонимная самодива. Она зла. Сломана. Орфей никогда не любил ее и никогда не полюбил бы.

– Но вы сказали, что она будет владеть им вечно.

– Ага! Вот мы и подошли к сути вещей: как завладеть кем-то? И не просто завладеть им, но делать это против его воли. Есть какие-нибудь догадки?

У меня не было ни одной. Не могла даже представить себе, как это – владеть кем-то или быть в собственности.

– Это все возвращает нас к тому же ритуалу. Женщина становится менадой. И мужчина, он... он просыпается от смерти, чтобы обнаружить себя существом совсем иного рода. Вы можете думать о нем, как о демоне, хотя не совсем в традиционном смысле. Наша современная концепция демонического восходит ко временам средневековья, когда христианские писания связывали этот термин со злыми духами. Греки, с другой стороны, верили в существо, известное как даемон.»

Он написал это слово и обвел дифтонг.

– Есть разница? Я имею в виду, кроме дополнительной буквы?

– Они как черное и белое. Греческий даемон был добрым существом, на полпути между человеком и Богом. Ваша сестра описала его как вариант Диониса: чувственный, темпераментный, склонный к безумию и даже насилию. В типичных Дионисийских канонах, он также имел абсолютную власть над природой и непревзойденный дар искусств. Особенно музыки. Что могло бы объяснить, почему, на протяжении всего своего времени на земле, Орфей достигает непревзойденного мастерства лиры. Единственная проблема, – Джайлс повернулся к стоящему рядом проектору и щелкнул выключатель, – даже даемон должен платить цену за бессмертие.

Сцена с вазы появились на противоположной стене. Она напоминала одну из моих псиктер7: порочная менада атакует слабого музыканта. Но потом я начала понимать, что это была атака иного рода. Она принуждает его к поцелую, прижимала его руку к своей голой груди.

– Они… – Я не была уверена, что произносить слово «секс» вслух было хорошей идеей. – Выглядит так, будто менада насилует его.

– Потому что это именно то, что она делает. Ритуал работает как брачный обет, связывающий даемона в менаду навсегда. В сущности, ему приходится выплачивать долг, так как она отдала человеческую жизнь, спасая его. И теперь каждый месяц, в полнолуние, он должен участвовать с ней в сексуальных ритуалах Диониса. Двое стали вечными любовниками, нравится это даемону или нет.