Пленник

Мой профессор греческого искусства не поверил мне, когда я рассказала ему, как мало я знала об Эльзе. В некотором смысле он был прав: я поведала ему безумную часть, о самодивах. Но я понятия не имела о реальных фактах ее жизни, включая несколько последних месяцев в Пристоне.

Он тоже ничего не знал или, возможно, предпочел не говорить об этом. Когда я пыталась вытащить из него больше информации, он бормотал, что догадки никогда никому не приносили пользы, особенно догадки о прошлом.

– Прошлое в сторону, мисс Славин, я хотел бы продолжить нашу беседу о мифе об Орфее.

И намекая на то, что он хотел бы показать мне что-то еще, профессор попросил меня зайти к нему в пятницу около пяти часов дня.

В отличии от него, тем не менее, я не могла оставить прошлое в стороне. Все лето я фантазировала о том, как оказавшись в Принстоне, я пройду по стопам Эльзы. Узнаю о том, где в кампусе она жила. Что изучала. О ее любимых преподавателях. О соседях по комнате. О ее лучшем друге. Возможно даже о парне, после неудачных отношений дома.

Мой план действий был прикреплен к карте кампуса, изображающей административные здания, в которых наиболее вероятно можно было найти информацию о каждом из пунктов. Офис регистратора был отправной точкой. Самопровозглашенный "хранитель всех академических записей" хранил не только данные о регистрации, но также каждый выбранный студентом курс и их оценки. Далее в офисе финансовой помощи могли знать работала ли Эльза на территории кампуса и, если да, то где. В офисе расселения студентов могли бы подсказать мне ее общежитие, а если повезет, то и номер комнаты. Оттуда я хотела зайти в общежитие, чтобы узнать подробности о ее жизни в Принстоне.

Фокус в том, что я, конечно же, должна была задавать вопросы, не привлекая внимание к себе или к тому, что я пыталась раскрыть преступление. Поскольку, если бы распространился слух о том, что сестра сумасшедшей пропавшей девочки теперь в Принстоне и причиняет беспокойство, университет, скорее всего, установил бы за мной специальное наблюдение, чтобы контролировать мою безопасность и моральное состояние так же, как Уайли контролировал мою музыкальную карьеру, Доннелли – мой учебный план, Рита – мою социальную жизнь. Не говоря уже о том, что они могли сообщить моим родителям, а этого я хотела избежать больше всего.

Пока Джайлс был единственным, кто узнал о моей связи с Эльзой, и если бы это зависело от меня, то я бы предпочла, чтобы так и оставалось. Но, чтобы вывести незнакомцев на разговор, необходимы были навыки. И лишь неделю назад моя первая попытка расследования провалилась.

– Мисс, прошу прощения, должно быть я неправильно вас поняла. Вы Эльза Славин или нет? – уставилась на меня пухлая женщина поверх своих очков в черепашьей оправе, сидящая в регистрационном офисе. – Потому что если нет, я не так уж и много могу сделать, чтобы выполнить ваш запрос.

– Я сестра Эльзы, надеюсь это учитывается? – Мое студенческое удостоверение едва удостоилось ее беглого взгляда. – Она училась здесь в 96 году, а я только что сюда приехала и мне любопытно… каковой была ее жизнь в Принстоне.

– Любопытно? – идеально выщипанные брови изогнулись, давая понять, что ее взяли на работу не вчера. – Боюсь, что любопытство не является достаточным основанием для доступа к чужим файлам, даже для родной сестры. Все студенческие записи, за очень немногими исключениями, конфиденциальны. Это политика университета, и она строго соблюдается.

– Каковы исключения?

– Основная информация: имена, даты поступления, факультеты и курсы, места рождения. Также можно узнать вес и рост членов спортивных команд.

Другими словами, данные, которые либо не относились к Эльзе, либо которые я уже знала.

– Вы не можете сказать мне что-то еще? Хотя бы какие занятия она посещала?

– Только если она дала вам на это письменное разрешение. И «письменное» означает подписанное лично мисс Славин.

К этому времени в голосе регистраторши уже слышалось плохо скрываемое раздражение. Я решила рискнуть.

– А что делать, если студент так и не выпустился?

Судя по ее непоколебимому выражению лица, это ничего не меняло.

– А если человека уже нет… – Слово «в живых» вертелось на кончике моего языка. – … в США, и он не вернется?

– Правила конфиденциальности соблюдаются неукоснительно. Ожидание наших студентов на неразглашение личных данных не ограничиваются границами страны.

– Понятно. В любом случае спасибо. – Я забрала бланк запроса, который она ранее попросила меня заполнить. И вдруг только сейчас, вероятно для того, чтобы убедиться, что я не побеспокою ее снова, женщина решила стать полезной.

– И на будущее, вот копия нашего кодекса на доступ к архивным файлам студентов. В пункте «б» вы увидите, что политика конфиденциальности прекращает действовать только после смерти студента или спустя семьдесят пять лет с момента создания этих файлов. Если вы считаете, что ваш вопрос заслуживает дальнейшего рассмотрения, то вы можете написать заявление на имя декана. Пример на обороте.

Я снова ее поблагодарила, на этот раз искренно. Но мое волнение длилось недолго, ровно до того, как я присела на скамью прочитать данную мне выписку.

Запрос на личные данные студента, умершего в течении шести лет после зачисления в Принстон, должен сопровождаться подписями ближайших родственников.

Каких ближайших? Я поискала фразу в интернете на своем телефоне – это юридический термин о том, кому переходит право на ваше имущество, после вашей смерти. Порядок таков: дети–родители–внуки–братья и сестры. Это означало, что для доступа к файлам Эльзы потребуется подпись моих родителей, не моя.

И как будто этого было недостаточно, примерно через час зазвонил мой телефон. Офис декана университета был поставлен в известность о моей попытке получить записи и, вместо того, чтобы ждать моего запроса, они сами связались со мной.

– Теа, до нашего сведения дошло то, что Вы являетесь сестрой… – Мужчине пытался найти правильное слово, чтобы описать плачевную ситуацию с Эльзой. В голове пронеслась мысль: «Просто скажи это: сестра той бедной девушки, труп которой был похищен из нашего кампуса пятнадцать лет назад.» – … мисс Эльзы Славин. Боже, какая трагедия! При таких странных обстоятельствах… по крайней мере, мне так рассказывали, поскольку эти события произошли до того, как я начал свою работу в Принстоне. Без сомнения, это должно быть тяжело для вашей семьи.

– Да, эта боль навсегда останется с моими родителями, но что касается меня, я совсем не помню Эльзу.

– Не удивительно, учитывая разницу в возрасте. И все–таки замечательно, что вы решили поступить в тот же университет. Я предполагаю, что это было не единственным вашим приглашением от учебных заведений подобного класса, и многие на вашем месте держали бы обиду на Принстон.

– На самом деле я была рада, что Принстон не настроен против меня.

– Совсем наоборот. Наш колледж будет в вечном долгу перед вашей семьей. Это конечно не означает, что произошедшее было виной Принстона, но принять вас в качестве студента – это наименьшее, что мы можем сделать для вашей семьи.

Мне не понравилось, как это прозвучало.

– Вы хотите сказать, что меня приняли в Принстон из–за того, что случилось с моей сестрой? Своего рода… наследие?

Под «поступление по наследству» имеется в виду существующая в Америке противоречивая практика: абитуриенты, которые были в родстве с выпускниками, особенно если эти выпускники жертвовали деньги или сделали что-то другое для университета, имели в два раза больше шансов быть зачисленными в него.

– Послушайте, Теа… – на этот раз он тщательно подбирал слова для ответа. – Я видел ваше дело и у вас более чем предостаточно положительных рекомендаций для поступления. Все, что я хотел сказать, это то, что мы должны быть крайне деликатны к ранее произошедшей истории. Что приводит нас к причине моего звонка. Я хочу удостовериться, что, если вам что-то понадобится или вы столкнетесь с любого рода препятствиями, вы сообщите об этом лично мне. Нет смысла в запросах или беседах с администраторами, которые не знают ситуации и не могут помочь. Как та леди в регистрационном офисе.

– Но она должна была знать, раз сообщила Вам о моем визите.

– Не знала, пока не провела обыденную проверку имени, которое вы ей дали, после вашего ухода. В следующий раз просто позвоните мне, хорошо? Это многое упростит. – Я была уверена, что этим я упрощу ему присмотр за мной. – Что касается табеля успеваемости вашей сестры – это не проблема. Я пришлю вам его копию на электронную почту.

– А как насчет остальных файлов, могу ли я получить к ним доступ?

– Я не думаю, что что-то осталось. Все было передано в рамках расследования в окружное отделение полиции Принстона. Могу я дать вам совет?

– Конечно, пожалуйста. – Если мне отказывали в информации, всегда прилагался совет.

– Вы начали новую главу своей жизни. Приехали в Америку, в Принстон. Не портите это гонкой за тем, что только расстроит вас и приведет в никуда. Попробуйте похоронить прошлое и … – Это прозвучало настолько похоже на «похороните мертвых» – единственное, что мои родители никогда не смогут сделать – что я почти почувствовала его смущение. – В любом случае, я думаю вы поняли, что я имею в виду. О, и еще кое-что. Я попросил службу социальной помощи позвонить вам.

– Помощи?

– Да, из нашего центра здоровья в МакКоше. Конечно, вы не обязаны с ними говорить, но я бы вам все–таки посоветовал это сделать. Это неофициально, всего лишь договоренность, чтобы перестраховаться. Конечно же, это конфиденциально.

Что, как я уже знала, строго соблюдалось в Принстоне. Я лишь не знала в чем он хотел «перестраховаться».

– Неужели мой интерес к жизни Эльзы в Принстоне настолько… проблематичен?

– Ваш интерес сам по себе – нет. Проблемы может создать интерес других. Несмотря на то, что прошло довольно много времени, могут появиться последствия.