Зак помог ей встать.

— Думаю, что теперь мы можем наконец всерьез заняться снеговиком, — объявил он, задумчиво обходя вокруг бесформенной груды снега, которая осталась от вчерашнего шедевра. — Тем более что ты в конечном счете поняла, насколько бессмысленно провоцировать человека, который гораздо больше, сильнее и мудрее тебя. Теперь, когда ты наконец научилась относиться ко мне с должным уважением, у меня появилось несколько довольно оригинальных идей по поводу данного…

Огромный снежок совершенно неуважительно разбился о его спину.


Высоко в горах, на одной из уединенных вершин штата Колорадо, еще долго звучал веселый смех, пугая непривычных к незваным гостям белок, которые с интересом наблюдали за тем, как двое взрослых людей, бесцеремонно нарушивших окружающий покой, резвились в снегу подобно маленьким ребятишкам: гонялись друг за другом в заснеженном лесу, перебрасывались снежками, и, наконец, принялись лепить снеговика, не похожего ни на одного из своих собратьев, которые когда-либо создавались до сих пор и были занесены в анналы истории.

Глава 35

Они сидели на диване, вытянув укутанные шерстяным пледом ноги на кофейный столик.

После целого дня, проведенного на свежем воздухе, сытного ужина и долгих занятий любовью Джулия чувствовала во всем теле приятную усталость. Зак по-прежнему обнимал рукой ее плечи, крепко прижимая к себе, хотя сейчас он явно задумался о чем-то своем и сидел молча, глядя на пляшущие в камине языки пламени. Взгляд Джулии скользнул на их снеговика, который виднелся сквозь стеклянную стену. Хотя свет в гостиной был приглушен, она могла разглядеть смутные очертания ни на что не похожей снежной фигуры. Джулия с улыбкой подумала о том, что, даже воздавая должное фантазии и творческому воображению Зака, что было совсем неудивительно, учитывая его блестящую карьеру кинорежиссера, она бы все-таки предпочла вылепить из снега примитивного снеговика, а не какого-то подозрительного мутанта, весьма смахивающего на динозавра.

— О чем ты думаешь? — внезапно спросил Зак, легонько целуя ее в макушку.

Джулия приподняла голову и с улыбкой взглянула ему в лицо:

— О твоем снеговике. Разве тебе никто никогда не рассказывал, что снеговик обязательно должен быть добродушным?

— Значит, — невозмутимо отпарировал он, с гордостью обозревая свое творение сквозь панорамное окно, — это будет снежный монстр.

— Он кажется воплощением одной из жутких фантазий Стивена Кинга. Ему бы это, наверное, понравилось. Интересно, что за детство было у тебя? Глядя на твоего снеговика, тебе трудно позавидовать.

— Ты абсолютно права, — охотно согласился Зак с ее последним утверждением и покрепче прижал к себе.

Он испытывал совершенно незнакомое ему прежде чувство — и в постели, и вне ее ему все время не хватало Джулии. Хотелось познавать ее еще и еще. Казалось, что она создана специально для него. В постели она была одновременно и соблазнительницей, и ангелом, и куртизанкой. Она сводила его с ума каждым своим движением, каждым взглядом, каждым звуком нежных губ. Вне постели она была забавной, веселой, обаятельной, остроумной и на редкость образованной. Она могла разозлить его каким-то неосторожным словом и тотчас же обезоружить улыбкой. Она была совершенно неискушенной, чуждой всякого притворства, и в то же время переполненной таким жизнелюбием, что Зак иногда чувствовал себя просто загипнотизированным. Он похитил ее, угрожал ей, а в отместку за все это она спасла ему жизнь. Предполагалось, что он хитрый, безжалостный убийца, и в то же время у Джулии хватило душевных сил и мужества сбежать прямо у него из-под носа. Потом же, поверив ему, она не только приняла его сторону, но и отдалась ему с такой самозабвенностью и трогательной нежностью, что у него до сих пор сжималось сердце, стоило ему вспомнить об этом. Он преклонялся перед ее мужеством, добротой и душевной щедростью.

Он был на девять лет старше и в тысячу раз суровее, но все-таки в Джулии было что-то такое, что смягчало его, и смягчался он с удовольствием. И то, и другое казалось настолько непривычным и необычным для Зака, что он окончательно запутался в себе. За всю свою жизнь он наслушался от женщин достаточно «комплиментов». В чем только его не обвиняли — ив холодности, и в неприступности, и в безжалостности, и в безразличии. Некоторые сравнивали его с машиной, а одна даже провела более конкретную аналогию. Она сказала, что он включается перед тем, как заниматься любовью, а потом выключается для всего, кроме своей работы. Во время одной из их многочисленных ссор Рейчел заявила, что он может очаровать даже змею, но это только потому, что он такой же хладнокровный.

С другой стороны, за всю свою сознательную жизнь он не встречал ни одной женщины, включая и Рейчел, которую бы не интересовала в первую очередь ее собственная карьера и то, что он может для этой карьеры сделать. А если к этому всему добавить многочисленных лжецов и подхалимов, которые встречались на его пути с момента переезда в Голливуд, то стоило ли удивляться, что он стал циничным, разочарованным и черствым. Нет, подумал Зак, не надо кривить душой перед самим собой. Ведь это не правда. А правда заключалась в том, что уже в восемнадцать лет он был достаточно черствым и равнодушным, чтобы суметь повернуться спиной не только к собственному прошлому и семье, но даже к своему имени. Он смог навсегда изгнать это из своей памяти, и вот уже семнадцать лет не только не обсуждать ни с кем, но даже и в одиночестве не позволять себе оглянуться назад. Он никого и никогда не пускал в свое прошлое — ни отдел рекламы на студии, заставив их полностью «изобретать» ему фальшивую биографию, ни любовниц, ни жену. Его настоящее имя, бывшая семья и все, связанное с ними, осталось безвозвратно похороненным в прошлом семнадцатилетней давности.

— Зак?

Его имя в устах Джулии казалось каким-то необычным и звучало как-то по-особенному.

— Да?

— А ведь я почти ничего не знаю о тебе, несмотря на то, что мы… ээ… что мы были… — Джулия осеклась, побоявшись употребить слово «любовники».

Зак почувствовал ее замешательство и улыбнулся, подумав, что она, наверное, подыскивает какое-то особенно меткое и подходящее словечко для того, чтобы описать ту совершенно неконтролируемую страсть и непривычные чувства, которые теперь связывали их.

Улыбнувшись, он уткнулся в душистую копну каштановых волос.

— Что бы ты предпочла — какое-то одно слово или, может быть, целое выражение?

— Если ты думаешь, что я затрудняюсь в подборе слов, ТО глубоко заблуждаешься. Я проходила специальный курс по преподаванию полового воспитания как в начальной, так и в средней школе.

— Тогда в чем же дело? — насмешливо поинтересовался Зак.

Ее ответ был настолько неожиданным, что веселость Зака сменилась трогательной нежностью, от которой у него сжалось горло.

— Дело в том, — сказала Джулия, тщательно избегая его взгляда, — что классический термин «половая связь» кажется мне не совсем подходящим, когда речь идет о чем-то таком… таком замечательном, как то, что происходит между нами. И таком глубоком. И таком всепоглощающем.

Закрыв глаза, Зак откинулся на спинку дивана, пытаясь хотя бы отчасти разобраться в тех совершенно незнакомых и непонятных чувствах, которые она в нем вызывала. Несколько мгновений спустя он все-таки достаточно овладел собственным голосом, чтобы сказать:

— А как насчет слова «любовники».

— Любовники, — согласилась Джулия. — Да, это именно то, что нужно. Так вот, я пыталась объяснить, что, несмотря на то что мы были любовниками, я почти ничего о тебе не знаю.

— А что бы ты хотела узнать?

— Ну, для начала хотя бы твое настоящее имя. Захарий Бенедикт — это ведь, наверное, псевдоним, который ты взял после того, как начал сниматься.

— Мое имя действительно Захарий. Правда, Бенедикт — это не фамилия, а второе имя. Но я поменял все документы официальным путем, когда мне исполнилось восемнадцать.

— Правда? — Джулия повернулась и начала пристально разглядывать его. Даже с закрытыми глазами Зак мог видеть любопытство, написанное на ее лице, и уже точно знал, какой вопрос будет следующим. Размышляя об этом, он невольно вспомнил и другое…

«Я бы никогда не отказала тебе, Зак».

«За то, что ты мог даже подумать о том, что я когда-нибудь смогла бы сказать, что ты меня изнасиловал!»

«Дело в том, что классический термин» половая связь» кажется мне не совсем подходящим, когда речь идет о чем-то таком… таком замечательном… И таком глубоком. И таком всепоглощающем «.

Голос Джулии прервал его воспоминания:

— А какая у тебя была фамилия перед тем, как ты ее сменил?

Этого вопроса он и ожидал. Вопроса, на который до сих пор никому не удавалось получить ответ.

— Стенхоуп.

— Какая красивая фамилия! Зачем же было менять ее? — К своему удивлению, Джулия увидела, как напряглось лицо Зака, а в открывшихся глазах снова появилось суровое и недоброе выражение.

— Это долгая история, — лаконично ответил он.

— Понятно, — ответила Джулия, одновременно подумав о том, что эта история до сих пор ранит его, а потому не стоит ворошить ее сейчас. И она попыталась отвлечь внимание Зака от всяких омрачающих его настроение воспоминаний:

— Правда, я очень много знаю о твоем детстве и юности, потому что в свое время мои братья были просто влюблены в тебя.

То, с какой легкостью Джулия подавила совершенно естественное любопытство по поводу» долгой истории «, мгновенно растопило лед, который начал образовываться в душе у Зака при одном упоминании фамилии Стенхоуп.

— Ну и что же именно ты обо мне знаешь? — насмешливо спросил он, чувствуя, как к нему возвращается хорошее настроение.

Будучи довольна тем, как удачно ей удалось сменить тему, Джулия начала охотно рассказывать:

— Например, то, что ты был сиротой и всю свою юность провел, участвуя в родео и ловя арканом быков. Что ты жил на ранчо и объезжал лошадей… Что, я сказала что-нибудь смешное?