Выйдя из туалета, Джулия ускорила шаг и поспешно направилась в ту часть коридора, где, как она помнила, находилась приемная доктора Уилмер. «ПСИ», — шептала девочка, вспоминая. Однако слово на ближайшей двери начиналось с букв ПЕТ. «Наверное, перепутала», — решила Джулия и взялась за ручку. Незнакомая седая женщина оторвалась от машинки и повернулась к ней.

— Что тебе нужно?

— Простите, я ошиблась дверью, — пробормотала Джулия, и от смущения на ее щеках вспыхнул яркий румянец. — Вы случайно не знаете, где находится приемная доктора Уилмер?

— Доктора Уилмер?

— Да, понимаете, там еще написано такое слово — оно начинается на ПСИ!

— ПСИ… А-а, ты, наверное, имеешь в виду «психолог»! Это тебе нужна комната двадцать пять-шестнадцать. Она немного дальше по коридору.

В любом другом случае Джулия сделала бы вид, что все поняла, и пошла дальше по коридору, открывая все двери подряд, пока не нашла бы нужную. Но сейчас она слишком боялась опоздать, а потому решила пройти это испытание до конца.

— Вы не могли бы повторить номер еще раз, но раздельно?

— Раздельно?

— Ну да! — в отчаянии выкрикнула Джулия. — По одной цифре, пожалуйста. Ну, например, так: три — шесть — девять — четыре — два. Я вас очень прошу.

Женщина недоуменно посмотрела на нее, и Джулия почувствовала себя полной идиоткой. Раздраженно вздохнув, седая дама все же снизошла до ответа:

— Доктор Уилмер находится в комнате два — пять — один — шесть.

— Два — пять — один — шесть, — повторила Джулия.

— Это четвертая дверь по коридору с левой стороны, — добавила женщина.

— Так почему же вы не сказали мне этого сразу! — в отчаянии выкрикнула девочка и выбежала из комнаты.

Секретарша доктора Уилмер оторвала голову от бумаг и ласково спросила вошедшую Джулию:

— Ты заблудилась?

— Я? С чего бы это? — не моргнув глазом, соврала она и, гордо тряхнув кудрями, направилась к своему стулу. Не зная, что за ней наблюдают сквозь специальное двойное зеркало, она подошла к аквариуму. За время ее отсутствия в зеленом царстве произошла трагедия. Золотая рыбка, которая так весело плавала прежде среди густых водорослей, теперь лежала на дне, мертвая и безразличная, а две другие рыбки медленно подбирались к ней, явно помышляя об этой своеобразной добавке к своему рациону. Джулия постучала пальцем по стеклу, чтобы отпугнуть их, но через несколько мгновений они снова вернулись.

— Там мертвая рыбка, — наконец решилась Джулия обратиться к секретарше, стараясь при этом казаться не слишком озабоченной. — Я могу помочь вам достать ее.

— Благодарю тебя, дорогая, но в этом нет никакой необходимости. Вечером придут уборщики и сделают все, что нужно.

Джулия с трудом подавила гневный протест против того, что считала ненужной жестокостью по отношению к мертвой рыбке. С деланным равнодушием она раскрыла журнал, продолжая украдкой наблюдать за двумя живыми рыбками, хищно снующими вокруг своей мертвой соседки. Каждый раз, когда они собирались приступить к своей жуткой трапезе, Джулия бросала быстрый взгляд на секретаршу и, убедившись, что та занята своими делами, быстро стучала по аквариумному стеклу.

А всего в паре метров от нее, по другую сторону лжезеркала, доктор Тереза Уилмер наблюдала за развитием ею же самой придуманного сценария. С понимающей улыбкой она следила за доблестными попытками девочки, не привлекая внимания секретарши, защитить мертвую рыбку. Повернувшись к стоящему рядом мужчине — коллеге-психиатру, который недавно начал участвовать в ее особой программе, доктор Уилмер улыбнулась.

— Итак, вот она перед нами, эта «ужасная Джулия», которую воспитатели дружно заклеймили как умственно отсталую, неуправляемую, оказывающую дурное влияние на остальных детей и вообще как претендента номер один на место в колонии для малолетних преступников. Ты знаешь, — в ее голосе прозвучало что-то похожее на искреннее восхищение, — однажды ей даже удалось организовать в Ла-Салле голодовку! Она уговорила сорок пять детей, большинство из которых были старше ее, устроить эту своеобразную забастовку и требовать лучшей еды.

— Я полагаю, она это сделала для того, чтобы насолить начальству, — внимательно посмотрев на девочку, сказал Джон Фрейзер.

— Нет, — сухо ответила доктор Уилмер, — она это сделала для того, чтобы, как ни странно, лучше питаться. Я брала образцы пищи из Ла-Салля. Может, эта еда и питательна, но она абсолютно безвкусна.

Фрейзер удивленно взглянул на свою напарницу.

— А что ты думаешь о ее кражах? Не хочешь же ты просто закрыть глаза на этот порок? Терри задумчиво спросила:

— Скажи, Джон, разве ты никогда не слышал о Робин Гуде?

— Конечно, слышал, но при чем здесь это?

— Ты видишь перед собой современную разновидность Робин Гуда. Только в подростковом варианте. Джулия такая шустрая, что может стянуть золотую коронку прямо у тебя изо рта, и ты этого даже не заметишь.

— Если это действительно так, я тебя совсем не понимаю. Ты же собираешься отправить ее к своим техасским родственникам ?

Доктор Уилмер пожала плечами.

— Да, Джулия действительно крадет еду, одежду, игрушки и тому подобные мелочи, но она никогда ничего не оставляет себе. Вся добыча достается младшим воспитанникам Ла-Салля.

— Ты уверена?

— Абсолютно. Я специально это проверяла. И неоднократно.

— Тогда она больше похожа на Питера Пэна, чем на Робин Гуда, — с веселой улыбкой сказал Джон Фрейзер, рассматривая миниатюрную фигурку у аквариума. — Честно говоря, прочитав ее досье, я ожидал совсем другого.

— Я тоже была удивлена, — призналась Тереза. — Ты бы видел характеристику, которую представила мне директриса Ла-Салльского детского дома: «…постоянная нарушительница дисциплины, хроническая прогульщица, смутьянка, воровка, неоднократно была замечена в дурных компаниях старших подростков мужского пола». — Действительно, прочитав бумаги, доктор Уилмер ожидала увидеть перед собой воинственную, огрубевшую юную особу, чье постоянное пребывание в мальчишеских компаниях, возможно, объяснялось ранним половым созреванием. Поэтому, когда два месяца назад Джулия вошла к ней в кабинет, Тереза на несколько мгновений лишилась дара речи. Вместо малолетней женщины-вамп перед ней предстало нечто вроде чумазого эльфа в старых джинсах и потрепанном спортивном свитере. Шапка вьющихся темных волос обрамляла худенькое личико, на котором, казалось, не было ничего, кроме огромных, окруженных густющими черными ресницами глаз какого-то невероятного темно-синего цвета. И все же эта невинность была обманчивой. В мальчишеских повадках Джулии, в том, как она стояла перед доктором Уилмер, засунув руки в задние карманы брюк и выпятив вперед узенькую грудь, сквозил открытый вызов.

Эта первая встреча совершенно покорила Терезу, хотя личность Джулии заинтересовала ее с той самой минуты, как она прочла ответы девочки на разработанные ими психологические тесты. Перед ней открылась гордая, глубоко ранимая душа ребенка, брошенного родителями сразу после рождения и отвергнутого двумя приемными семьями. Джулия была обречена провести детство в переполненных детских домах, расположенных на задворках Чикаго. За всю ее коротенькую жизнь единственным источником человеческого тепла были товарищи по несчастью — такие же чумазые и неухоженные дети, как она сама. Дети, которые научили ее прогуливать уроки и воровать еду в окрестных магазинчиках. Быстрый ум и еще более быстрые пальцы помогали Джулии мгновенно завоевывать авторитет в любой подростковой компании, независимо от того, насколько часто ее переводили из одного детского дома в другой. А пару месяцев назад ей было оказано высшее доверие — группа подростков решила взять ее с собой и показать несколько приемов, используемых ими для угона машин. Это милое приключение закончилось тем, что их всех повязала чикагская полиция. В том числе и Джулию, которая просто стояла в стороне и наблюдала.

Первый арест оказался решающим в судьбе Джулии Смит, потому что именно он в конечном счете обратил на нее внимание доктора Уилмер. После этого задержания Джулия попала в поле зрения группы психологов и психиатров, работавших над экспериментальной программой, организатором и душой которой была Тереза Уилмер. Основной целью программы являлась социальная адаптация детей-сирот, попытка удержать их от мелких правонарушений в настоящем и гораздо более серьезных преступлений в будущем.

По крайней мере в случае с Джулией доктор Уилмер решила добиться поставленной цели во что бы то ни стало. А все, кто был знаком с этой женщиной, знали, что если она чего-либо сильно хотела, то обязательно добивалась.

В свои тридцать пять лет Тереза обладала аристократической внешностью, приятными манерами и железной волей. Помимо внушительного списка медицинских степеней и генеалогического древа, которое впечатлило бы любого сноба, она также в избытке была наделена такими бесценными качествами, как интуиция, сострадание и полная, безоговорочная преданность своему делу. С неиссякаемым пылом евангелиста-миссионера Тереза Уилмер бросила процветающую частную практику и полностью посвятила себя спасению беспомощных подростков, ставших своеобразными жертвами страдающей вечной нехваткой денег, помещений и кадров системы государственной опеки. Для достижения своей цели Тереза пользовалась всеми возможными средствами, включая беззастенчивую эксплуатацию личных симпатий при вербовке коллег, например, в случае с Джоном Фрейзером. Приняв участие в судьбе Джулии, она обратилась за помощью к своим дальним родственникам. Они не были богаты, зато имели достаточно большой дом, а главное, достаточно большое сердце, чтобы приютить эту маленькую, беспомощную девчушку.

— Я хотела, чтобы ты обязательно на нее посмотрел, — сказала Терри, собираясь задернуть занавески, закрывающие окно, но в это время Джулия внезапно встала, беспомощно и отчаянно огляделась по сторонам, а потом вдруг решительно запустила обе руки в аквариум — Какого черта… — начал было Джон Фрейзер, но тут же замолчал, изумленно наблюдая за тем, как девочка быстрым шагом пересекла комнату и подошла к занятой своей работой секретарше. В ее сложенных ковшиком мокрых ладонях лежала мертвая рыбка.