— Кроме того? — мягко подсказала Джулия.

— Кроме того, — решительно закончила Паулина, — я бы хотела иногда помогать моим детям с домашним заданием.

Джулия перевела взгляд на Дебби Кассиди, тридцатилетнюю шатенку с длинными прямыми волосами, выразительными карими глазами и сдержанными манерами. Ее вечно странствующие родители постоянно переводили девочку из школы в школу, до тех пор пока та не отстала настолько безнадежно, что в пятом классе вообще бросила учебу. Дебби особенно интересовала Джулию. Эта молодая женщина, несомненно, обладала прекрасными способностями и недюжинным творческим воображением. Она работала горничной, но своими манерами и правильной речью скорее напоминала образованного библиотекаря.

— Если я наконец научусь читать, то первым делом осуществлю свою давнюю мечту, — смущаясь, сказала Дебби.

— Какую? — улыбаясь, спросила Джулия.

— Вы, наверное, будете смеяться, но я хочу написать книгу.

— Мне бы и в голову не пришло смеяться над вами, Дебби, — мягко возразила Джулия.

— У меня должно получиться. Я часто придумываю всякие интересные истории и хорошо умею их рассказывать, но не могу записать. Я постоянно слушаю книги для слепых, записанные на магнитофонную пленку. Иногда начинаю сомневаться, что сама-то я зрячая. Тогда мне кажется, что я нахожусь в каком-то темном туннеле, из которого нет выхода.

Слова Дебби послужили своего рода толчком для всех остальных. Признания сыпались одно за другим, и Джулия постепенно начинала все лучше понимать, какую жизнь были обречены вести эти женщины. Ни у одной из них не было уверенности в себе. Их постоянно унижали и оскорбляли мужья и знакомые. Но самое страшное заключалось в том, что они уже начинали верить, что и не заслуживают лучшей участи.

Когда Джулия, полная решимости во что бы то ни стало добыть для своих учениц необходимые пособия, вышла из школы, часы показывали восемь.

Глава 12

Подъехав в дому родителей, Джулия увидела патрульную машину Теда. Сам Тед разговаривал с братом у входа в дом. Синий «блейзер» Карла стоял на подъездной аллее, и Джулия припарковала свою малолитражку рядом с ним.

Братья стояли рядом, высокие и красивые, и Джулия ощутила привычную гордость. Они выросли, стали сильными и самостоятельными мужчинами, но по отношению к ней остались такими же нежными, любящими и преданными Тедом и Карлом, как и в детстве.

— Привет, сестренка! — улыбнулся Тед, крепко обнимая ее.

— Привет, — ответила Джулия. — Как дела на ниве юриспруденции?

Тед работал помощником шерифа, но, кроме этого, он недавно получил степень по юриспруденции и сейчас как раз ожидал результатов экзаменов на звание адвоката.

— Просто потрясающе, — попытался отшутиться Тед, — я вручил миссис Геркович повестку в суд за неосторожный переход улицы. Значит, можно считать, что день прожит не зря.

Чуткое ухо Джулии различило в голосе брата нотки цинизма, которые впервые стали появляться три года назад, после того как распался его непродолжительный брак с дочерью самого богатого жителя Китона. Тед крайне болезненно воспринял развод и ожесточился. Все члены семьи Мэтисонов видели это и очень переживали, но помочь ничем не могли.

Карл же, напротив, был счастливо женат уже полгода и прямо излучал радость и оптимизм. Сжав Джулию в медвежьих объятиях, он объяснил отсутствие жены:

— Сара не смогла приехать к ужину. Она еще не совсем оправилась от простуды.

Открылась входная дверь, и на освещенном крыльце появилась Мэри Мэтисон. Если не считать нескольких седых прядей и появившейся после недавнего сердечного приступа осторожности в движениях, Мэри Мэтисон была все такой же моложавой, энергичной и жизнерадостной, как и 15 лет назад.

— Дети, — позвала она, — поторопитесь! Ужин остывает.

За ее спиной выросла внушительная фигура преподобного Мэтисона. Он был по-прежнему высоким и стройным, но теперь ему приходилось все время носить очки, а голова стала совсем седой. Обняв Джулию, он похлопал по плечу сыновей, и вся семья двинулась в столовую.

Теперь, когда дети выросли и жили отдельно, Мэри Мэтисон накрывала стол в гостиной, чтобы превратить их совместные трапезы в небольшой праздник. Но это было единственное, что изменилось в привычном укладе. Обстановка за столом осталась прежней. Как и раньше, смеялись, делились последними новостями, обсуждали возникшие проблемы и находили пути их решения. Темы сменяли друг друга так же, как и блюда с жареным мясом, картофельным пюре и свежими овощами.

— Как продвигается строительство дома Адлесона? — спросил отец, благословив пищу.

— Ужасно. — Карл, к которому был обращен вопрос, помрачнел. — Честно говоря, все это уже начинает действовать мне на нервы. Водопроводчик перепутал местами горячие и холодные трубы, электрик подсоединил лампочку на веранде к выключателю, установленному над мусоропроводом. Поэтому когда вы хотите включить мусоропровод, загорается лампочка на веранде…

Джулия всегда сочувственно относилась к профессиональным бедам и переживаниям брата, но его сегодняшние несчастья рассмешили ее.

— А к чему он подсоединил выключатель от мусоропровода!

— с трудом сдерживая смех, спросила она.

— К вытяжке над плитой. Герман был опять в одном из своих «настроений». Честно говоря, я подозреваю, что он сознательно портит любое порученное ему дело, чтобы иметь возможность подольше заниматься любимой работой.

— В таком случае тебе лучше проследить за тем, чтобы он хотя бы все остальное подключил туда, куда нужно. Ведь Адлесон все-таки наш мэр. Представляешь, что произойдет, если он въедет в новый дом, включит, например, сушилку, а вместо этого взорвутся все его замечательные микроволновые печи.

— Это совсем не повод для шуток, Джулия. Адвокат Адлесона настоял на включении в договор пункта о неустойке. Если я не закончу этот дом к апрелю, то за каждый день просрочки мне придется платить 150 долларов. А я его не закончу, если, конечно, не произойдет чуда.

Джулия попыталась придать своему лицу серьезное выражение, но стоило ей представить себе мэра, пытающегося зажечь лампочку на веранде и включающего вместо этого мусоропровод, как у нее в глазах начинали прыгать веселые чертики. Эдвард Адлесон был не только мэром, но и владельцем банка, магазина по продаже автомобилей «Форд», магазина скобяных товаров и огромных участков земли к западу от Китона. Кроме того, она, как и любой житель Китона, очень хорошо знала Германа Хенкельмана. Электрик по специальности и холостяк по жизни, этот странный человек был оригиналом по призванию. Так же, как и его отец, Герман жил один в крохотной хижине на окраине города, работал, когда хотел, пел, когда наливался, и мог часами говорить об истории с таким знанием дела, которое бы сделало честь любому университетскому профессору. Последнее, естественно, происходило, когда он был трезв.

— Я не думаю, что мэр Адлесон будет требовать с тебя неустойку, — продолжала поддразнивать брата Джулия. — Ведь Герман сам по себе может быть расценен как форс-мажорное обстоятельство. Он так же непредсказуем и неуправляем, как любое землетрясение или ураган. И это все знают.

Наконец-то ей удалось пробиться сквозь деловитую озабоченность Карла, и тот весело засмеялся.

— Пожалуй, ты права, сестренка. Даже если мэр решит подать на меня в суд, любой присяжный из местных жителей будет на моей стороне.

Последовала небольшая пауза, после которой Карл снова стал серьезным и, тяжело вздохнув, сказал:

— Не понимаю, что на него нашло. Когда Герман в нормальном состоянии, он — лучший электрик из всех, кого я когда-либо встречал, и мне очень хотелось дать ему возможность немного подзаработать и стать на ноги. Я был уверен, что на этот раз обойдется без эксцессов.

— Мэр Адлесон в любом случае не будет подавать на тебя в суд, даже если ты опоздаешь со строительством на несколько дней, — заметил преподобный Мэтисон, накладывая себе порцию жаркого. — Он — справедливый человек и знает, что ты лучший строитель по эту сторону от Далласа. А значит, он получает за свои деньги первоклассный товар.

— Наверное, ты прав, отец, — согласился Карл. — Давайте лучше поговорим о чем-нибудь более приятном. Джулия, ты уже несколько недель уклоняешься от любых разговоров на одну довольно любопытную тему. Скажи, наконец, прямо — ты собираешься выходить замуж за Грега или нет?

— Ну… не знаю… — Джулия, застигнутая врасплох, начала бормотать нечто совершенно невразумительное. — Я не… Мы…

Все с улыбкой наблюдали за тем, как Джулия начала аккуратно переставлять приборы, но когда она дошла до блюда с картофельным пюре, Тед не выдержал и рассмеялся. Она никак не могла избавиться от этой привычки, которую приобрела еще в раннем детстве, — стоило ей начать волноваться, как у нее тотчас же возникало непреодолимое желание выстраивать вещи в определенном порядке. «Объект» значения не имел. Это могли быть кухонные шкафчики, баночки в кладовке или, наконец, просто посуда и столовые приборы. Смущенно улыбаясь, она сказала:

— Наверное, собираюсь. Да, собираюсь. Когда-нибудь.


Возвращаясь, к своим машинам, Джулия, Тед и Карл увидели Германа Хенкельмана со шляпой в руке, направляющегося в их сторону. Вид у него был смущенный и извиняющийся. Но несмотря на это, в этом высоком, невероятно худом, нескладном семидесятилетнем старике ощущалось огромное чувство собственного достоинства, что сразу с симпатией отметила Джулия.

— Добрый вечер всем, — поздоровался Герман и, обращаясь к Карлу, сказал:

— Карл, я знаю, что меня отстранили от работ по дому Адлесона, но хочу попросить, чтобы мне хотя бы позволили исправить то, что я напортачил. Не нужно никаких денег. Просто я знаю, что подвел тебя, а мне бы очень этого не хотелось. Увидишь, я все исправлю наилучшим образом. И очень быстро.

— Герман, извини, но я не могу… — начал было Карл, но Хенкельман перебил его.