В предложении режиссера Зака привлекла не столько перспектива стать актером, сколько потенциальная зарплата. Поэтому он покинул профсоюз грузчиков и стал учиться играть.

Правда, учеба давалась ему очень легко. Во-первых, ему уже неоднократно приходилось «играть»в доме своей бабки, а во-вторых, у него было главное — цель, которая придавала ему силы. Он твердо решил доказать своим родственникам и всему Риджмонту, что сможет не просто выжить без чьей бы то ни было помощи, но и преуспеть, достичь успеха и богатства. Для достижения этой цели он был готов на все и не жалел никаких усилий. Риджмонт — маленький городок, и Зак не сомневался в том, что через несколько часов после его позорного изгнания из родительского дома все рнджмонтцы уже знали о том, что произошло. После второго фильма он начал получать очень много писем от поклонниц и поклонников. Первое время он просматривал их все, надеясь, что кто-то из старых знакомых узнал его. Но даже если это произошло, то узнавший, очевидно, предпочел промолчать.

Некоторое время после этого Зак мечтал о том, что в один прекрасный день вернется в Риджмонт и купит компанию «Стенхоуп», однако к двадцати пяти годам, когда он уже накопил достаточно денег для осуществления этой мечты, он также достаточно повзрослел для того, чтобы понять, что даже если он купит весь этот проклятый городишко, то все равно не сможет ничего изменить. К тому времени он уже имел своего первого «Оскара», был прозван гением и «легендой Голливуда, возникающей на наших глазах». У него было состояние в банке, возможность выбирать роли и блестящие перспективы на будущее.

Он доказал всем, что Захарий Бенедикт может выжить и достичь богатства и славы только благодаря собственным талантам и уму. Теперь ему не к чему было стремиться, не за что бороться, и от этого он чувствовал себя странно опустошенным, разочарованным и… обманутым.

Лишившись четко поставленной цели, Зак попробовал искать утешения в другом. Он строил особняки, покупал яхты и участвовал в автогонках. Он знакомился с прелестнейшими женщинами и спал с ними. Он получал удовольствие от их тел, а иногда даже от общения с ними, но никогда не воспринимал их всерьез, да они этого почти никогда и не требовали. Ведь к тому времени Зак стал чем-то вроде сексуального трофея. Светские дамы охотились за ним, потому что переспать с Захарием Бенедиктом считалось престижным, а актрисы — потому что рассчитывали на его протекцию и влиятельные связи. Подобно большинству суперзвезд и секс-символов он стал заложником собственного успеха. Он не мог сделать ни шагу, чтобы его тотчас не окружила толпа восторженных поклонниц. Женщины совали ему в руку ключи от своих комнат или подкупали портье, чтобы тот впустил их в его номер. Жены продюсеров приглашали его на уик-энд и перебирались из постелей своих мужей в его спальню.

И хотя Зак часто пользовался теми широкими сексуальными и светскими возможностями, которые предоставляло ему его новое положение, где-то в глубине души он оставался немного пуританином, и ему претили все эти наркоманы, лизоблюды, нимфоманки и прочий сброд, превращающий Голливуд в подобие клоаки, которую периодически дезинфицировали и дезодорировали, чтобы не слишком шокировать нежные души обывателей.

Однажды утром он проснулся и понял, что устал. Устал от механического секса, от шумных вечеринок, от неврастенических актрис и честолюбивых старлеток. Та жизнь, которую он вел, теперь не вызывала у него ничего, кроме отвращения.

Он начал искать другой путь самореализации. Нечто такое, что могло бы дать новый стимул для его существования. Работа актера уже не приносила желанного удовлетворения, и Зак решил попробовать себя в режиссуре. Принимая это решение, он ставил на кон не только деньги, но и свою репутацию, рискуя попасть в разряд неудачников. Однако уже сам факт риска оказывал на него стимулирующее воздействие. Зак давно вынашивал идею снять собственный фильм, но теперь это стало его главной и единственной целью. Ирвин Левин — президент «Эмпайр»— долго пытался отговорить его. Он хитрил, увещевал, умолял, но в конце концов уступил, в чем Зак, собственно, и не сомневался.

Левин поручил ему снять дешевый триллер под названием «Ночной кошмар», в котором были две главные роли — женщины и девятилетней девочки. На роль ребенка «Эмпайр» прочила Эмили Макдэниелс, с которой у них был заключен контракт. Звездный час Эмили был уже позади — несмотря на то, что на вид ей нельзя было дать и десяти, этому прелестному ребенку с ямочками, как у Ширли Темпл, недавно исполнилось тринадцать. Что же касалось роскошной блондинки по имени Рейчел Эванс, которая должна была исполнять главную женскую роль, то ее звезда никогда и не всходила. В ранних фильмах она исполняла небольшие роли, не проявив при этом особых актерских талантов.

Собственно, студия навязала ему этих двух актрис с единственной целью — проучить зарвавшегося актера. Чтобы впредь неповадно было заниматься не своим делом. В сущности, руководство студии рассчитывало в лучшем случае вернуть хотя бы часть своих денег и одновременно в корне пресечь желание одной из своих самых популярных звезд переместиться за кадр, лишая тем самым студию потенциальных многомиллионных доходов.

Зак все прекрасно понимал, но это не остановило его. До того как приступить к съемкам, он провел несколько недель, просматривая старые фильмы Рейчел и Эмили. И ему удалось обнаружить эпизоды, пускай очень короткие, когда Рейчел Эванс выказывала проблески истинной одаренности. Что же касается Эмили, то с ней было еще проще, потому что на смену чисто детской «миловидности» теперь пришло подлинное обаяние, которое камера не только не уничтожала, а наоборот — усиливала.

Зная это, Зак за восемь недель съемок сумел не только заставить обеих актрис проявить свои самые лучшие качества, но и многократно их усилить. Казалось, что решимость Зака во что бы то ни стало добиться успеха передалась и всей съемочной группе. Огромную роль сыграли его безупречное чувство ритма и света, а также удивительное чутье, помогавшее ему вытащить из Эмили и Рейчел все, на что они были способны.

Первое время Рейчел приходила в бешенство от его вечных придирок и бесконечных дублей при съемках каждой сцены. Но когда она впервые увидела отснятые кадры, в ее больших зеленых глазах появилось благоговейное выражение.

— Спасибо, Зак, — нежно проговорила она, — первый раз в жизни я действительно верю в то, что могу играть.

— А я теперь действительно верю в то, что могу снимать, — отшутился Зак, но было совершенно очевидно, что он тоже испытывает огромное облегчение.

— Ты хочешь сказать, что у тебя на этот счет были какие-то сомнения? — Изумление Рейчел было неподдельным. — Мне казалось, что ты стопроцентно уверен в каждом своем шаге.

— Честно говоря, с момента начала съемок я ни одной ночи на спал спокойно, — признался Зак. Впервые за много лет он позволил себе проявить слабость в присутствии посторонних, но этот день был особенным. Только что он видел неоспоримое доказательство своего режиссерского таланта. Более того, он был уверен, что этот его новый талант принесет счастье по меньшей мере еще одному человеку — прелестному ребенку по имени Эмили Макдэниелс. Ее игра в «Ночном кошмаре» была просто блестящей, и критики, несомненно, заметят это.

Зак так привязался к девочке, что после работы с ней ему вдруг очень захотелось иметь собственного ребенка. Наблюдая за ее отношениями с отцом, за той любовью и взаимопониманием, с которым они относились друг к другу, Зак внезапно понял, что хочет иметь свою семью. Это было именно то, чего не хватало в его жизни — жены и детей, которые бы разделили его успехи, стремления и надежды. Которые бы смеялись вместе с ним и были рядом в трудную минуту.

Они с Рейчел отметили этот день поздним ужином в его доме. Сделанные накануне признания в собственных сомнениях так сблизили их, что за ужином царила атмосфера полной непринужденности и обоюдной искренности. Для Зака это было настолько необычно, что оказало на него целебное воздействие. Они сидели в его гостиной в Пасифик Пэлисэйд, перед стеклянной стеной с видом на океан и разговаривали. Но не о «деле», что само по себе было приятным разнообразием, потому что Зак уже отчаялся встретить актрису, которая бы была способна говорить на отвлеченные темы. Ночь они провели вместе, и на этот раз секс был не самоцелью, а лишь закономерным, но очень приятным продолжением не менее приятно проведенного вечера. Неподдельная страсть Рейчел убедила Зака в том, что это не было простой благодарностью актрисы удачно снявшему ее режиссеру. Мысль об этом импонировала Заку. Правда, в тот вечер ему нравилось все — удачно отснятый материал, чувственность Рейчел, ее ум и чувство юмора.

— Зак, скажи, какая у тебя главная мечта в жизни? — спросила она, приподнявшись на локтях. — Я имею в виду настоящую мечту.

Некоторое время Зак молчал, а потом, то ли оттого, что ему надоело постоянно притворяться и делать вид, что его нынешняя жизнь — именно то, о чем он всегда мечтал, ответил хоть и полушутя, но совершенно искренне:

— Маленький домик в прерии.

— Что? Ты хочешь сказать, что мечтаешь сняться в продолжении «Маленького домика а прерии»?

— Нет, я хочу сказать, что мечтаю жить в нем. Правда, этот домик не обязательно должен быть в прерии. Я бы с удовольствием жил на каком-нибудь ранчо в горах.

Рейчел расхохоталась:

— Ранчо! Ты же ненавидишь лошадей и не переносишь запаха навоза. Это все знают. Мне рассказывал Томмн Ньютон, — добавила она, упоминая нового помрежа, — он был рабочим в съемочной группе твоего первого вестерна — того, ? Мишель Пфайфер, — улыбнувшись, Рейчел нежно провела пальцем по его губам. — Кстати, а что ты имеешь против лошадей, коров и прочей сельской живности?

— Они никогда не хотят идти туда, куда нужно, но зато охотно бегут в противоположном направлении. Так получилось и в том дурацком фильме — быки развернулись и помчались прямо на нас.