— У моей бабушки в саду под Москвой тоже растут сливы. Желтые и черные. Когда я была маленькая, то надевала на голову таз и трясла дерево… А теперь не надеваю — ведь это совсем не больно.

Рино приблизился и взял ее за руки — ему нравилось изображать наручники, сомкнув на запястьях стальное кольцо сильных пальцев. Кристина встрепенулась и напряглась, как попавший в капкан зверек.

— Вот так ты выглядишь очень соблазнительно, — притянув пленницу к себе, Рино присосался губами к ее горлу.

Кристина вскрикнула, дернула головой — зубы Рино впились в ее шею.

— Прежде, чем я перекушу сонную артерию и полакомлюсь твоей славянской кровью, скажи, сладкая птичка, а где наша маленькая игрушка? — Рино, хищно блестя зубами, выдыхал слова прямо в лицо Кристине. Она поняла, о чем идет речь, и взмолилась о том, чтобы потерять сознание прежде, чем эта скотина навалится на нее.

— Где «Голубой принц», идиотка?

— Что-о-о? — Удивление девушки было столь глубоким, что Рино счел его наигранным:

— Ты плохая актриса, бэби. И никудышная воровка.

Кристина лихорадочно вспоминала, где слышала это название.

— А! Вспомнила! Наследство Тичелли, то есть Гватичелли, которое перешло Рите? — спросила она.

— Дальше, дальше, пропустим предисловие.

— Когда они поженятся с Вествудом, камень перейдет в собственность семьи. А потом наследнику мужского пола… Ведь отец лишил права наследования своего сына… Не помню, как его звали…

— Так ты утверждаешь, что камушек припрятан у красотки Риты Вествуд?

— Вествуд? Они уже поженились?

— Давным-давно. Поскольку невеста вынашивает трехмесячный живот.

Кристина молниеносно сообразила, что на злополучном балу во дворце Тинтури она требовала любви у женатого Элмера!

— Очнись! Я тебя еще, кажется, не очень помял. Если вздумаешь хитрить — лишь затянешь удовольствие. Я буду срывать с тебя одежду по кусочку за каждый лживый ответ. А когда тряпки кончатся, примусь за кожу. Ты видела, как обдирают после охоты еще теплые туши?

— Мне нечего скрывать. Клянусь, я не собираюсь врать. — Пользуясь тем, что Рино отпустил ее руки, она инстинктивно зажала у горла широкий ворот шелковой блузки.

— У Риты фальшивка. «Голубой ублюдок» — стекло. Значит, камень остался у тебя.

— Ради Бога, Рино, объясните, где он — и я отдам немедля. Мне не нужны чужие сокровища. Да и вообще… любые.

— Ты коммунистка? Против частной собственности? Тогда расскажи про подарки фирмы «Карат». Меня интересует, что с ними произошло после того, как вы с Руффо покинули самолет. Если не ошибаюсь, саквояж для косметики и бижутерии ты несла в руке?

— Да, он был со мной в салоне самолета. Там лежал набор косметики, купленный синьором Руффо, и бижутерия «Карата» — колье и диадема. Пока мы ожидали багаж, я сидела в зале аэропорта, а синьор Строцци караулил чемоданы… — Кристина старалась точно припомнить подробности своего первого прибытия в Рим.

— Значит, Руффо остался поджидать чемоданы, а ты ушла со своим саквояжем в другой зал?

— Нет, я сидела рядом и все время видела его… Мне было страшно потеряться в незнакомом городе. Руффо держал мой жакет и саквояж. Да, верно, там было жарко.

— А потом ты взяла свои вещи у него? — В голосе Рино звучало бешенство.

— Да. Надела жакет, взяла интересующую вас сумку, и мы сели в машину.

Кристина не успела отпрянуть — молниеносным жестом Рино рванул рукав ее блузки. Кусок шелка, затрещав, повис на нитках.

— Какую сумку ты взяла?! — Он поднял руку, угрожающе сверкая глазами.

— Ту, что держал Руффо! — На глазах Кристины блеснули слезы. — Клянусь! У меня больше ничего не было…

— Кто еще был с вами?

— Никого. То есть вокруг была огромная толпа, но это — незнакомые люди… Хотя… — Кристина отчетливо вспомнила спину незнакомца в светлом пиджаке, скрывающуюся в толчее. — Мне показалось… Лишь на секунду я увидела спину мужчины, высокого, кудрявого… Он быстро шел к выходу, а у него в руке была точно такая же сумка… Может, их много таких?

— Хорошо. Вы приехали в отель и сумка осталась у тебя? — Рино закатил глаза, сверкнув белками: он еле сдерживал ярость.

— Конечно. Зачем Руффо женские вещи, — быстро пролепетала Кристина.

Затрещав, отлетел в сторону воротничок. Блузка упала, держась на одном рукаве. Кристина не носила бюстгальтера и теперь предстала перед своим мучителем полуобнаженной.

— Первый раз я согласен с тем, что ложь приносит пользу. Так интересней беседовать. К тому же, когда ты замерзнешь, я начну тебя согревать, — мрачно предупредил Рино. — Все осталось у меня! Я не могу придумать другого ответа, даже если вы начнете сдирать с меня кожу.

— И все это время «стекляшки» оставались в твоей комнатенке в «Парме»?

— Да. Я использовала косметику, а бижутерию ни разу не надевала. Я же не работаю на панели… Она слишком…

Рино с улыбкой нагнулся к ней и, схватив двумя руками пояс юбки, легко разорвал ее пополам:

— Чемоданчик стоит в шкафу. Но футляра с бижутерией там нет. Куда ты его дела, стерва?

— Подарила. Вернее, отдала одному знакомому. — Кристина, прикрытая теперь лишь тонкими колготками, крепко стиснула колени.

Теперь она хоть что-то поняла про этого чудака Санту. Два бандита — Рино и парень, назвавший себя Святым, охотятся за «Голубым принцем», предполагая, что он спрятан в ее бижутерии.

— Когда? — Рино с трудом сдерживался, чтобы не наброситься на дрожащую жертву.

— С неделю назад… Точно — в прошлую субботу. Он ждал меня в машине, а я вынесла ему сумку. Он взял только футляр и обещал вскоре вернуть украшения мне. А я сказала, что дарю ему их…

— Кому? Кто это был? — Рино крепко тряхнул ее за плечи. Светлые волосы рассыпались, скрыв лицо девушки.

— Не знаю! — с ожесточением сквозь слезы выкрикнула Кристина. — Я познакомилась с ним в ту же ночь на вилле Антонелли. Этот парень там пел. Он сказал, что зовут его Санта. Вернее, это прозвище, а имени он не назвал.

Рино поднялся и, взяв телефон, быстро заговорил на каком-то диалекте, в котором Кристине было понятно лишь слово «Санта» и еще «скорее». Вернувшись к ней, он провел ладонью по обнаженной груди.

— Отлично. Сейчас ребята проверят твои слова. А поскольку я уже знаю, что это ложь… — Рино сбросил свой серебристый халат, представив обозрению могучее обнаженное тело.

Кристина не успела испугаться, как уже лежала на полу, на толстой меховой шкуре, подмятая возбужденным самцом. До сих пор она знала, что изнасилование — нечто ужасное и постыдное, чего следовало бояться пуще смерти. Кусаться, царапаться, вопить, бить ногами в пах нападающего… Из всех рекомендаций ей не удалось осуществить ни одной — распластанная под могучим телом, она лишь вскрикнула от боли, когда Рино яростно овладел ею. Но тут же, сжав зубы, перестала стонать, сообразив, что ее муки еще сильнее возбуждают звереющего мужчину. Нет, она не станет рыдать и молить о пощаде. Смирение жертвы не успокаивало насильника, он входил в раж, причиняя ей сильную боль. Это было практическое доказательство того, что физические данные мужчины — фактор вполне объективный. Одно дело быть изнасилованной пузатым Эдиком, и совсем другое — лежать под этим обвитым стальными мышцами гигантом, орудовавшим как тараном своим стальным жезлом.

Кристине показалось, что еще мгновение, и он убьет ее. Зубы сами впились в смуглое, мокрое от пота плечо. Тут же Рино резко ударил ее головой в лицо. Кровь из разбитых губ залила подбородок, насильник взревел, стараясь пронзить ее насквозь, и девушка потеряла сознание…

— …Его нет в Риме. Никаких следов. Старуха ничего не может добавить, хотя Квази едва не свернул ей цыплячью шею. Она действительно не в курсе. Птичка выпорхнула, — услышала, приходя в себя, Кристина незнакомый голос.

Сквозь приоткрытые ресницы она увидела второго дружка, бывшего с Рино в клубе. Он стоял навытяжку перед развалившимся в кресле хозяином. Набросив халат, Бронзато курил длинную трубку, источавшую сладковато-едкий дым, похожий на запах камфары. Кристину затошнило, но она не шевельнулась, боясь привлечь к себе внимание.

— Что будем делать с этим? — Мужчина постоял над ней, ткнув ботинком в ребра. — Хорошая работа, шеф…

— Ты помешал мне. Я еще не завершил беседу, — ухмыльнулся Рино. — Дай-ка ей воды.

Волосатый прыснул на Кристину холодной водой, а затем, присев, приподнял ее голову к краю стакана. Она прильнула горячими губами к прохладному стеклу.

— Порядок, шеф. Можете продолжить тренировку. — Криво улыбнувшись, он поспешно удалился.

— Я вижу, у малышки не было настоящего мужчины. Что же твои Вествуд, Санта? Чему они научили тебя? Ну-ка, покажи… — Рино снова обнажился, приближаясь к сжавшейся в комок Кристине. — Твой ход, бэби. С чего начнем: «французская любовь», «грязная любовь»? Чему удивляетесь, синьорина иностранка? Объяснить понятней? Я готов. — Он возвышался над ней, как башня, готовая рухнуть и раздавить.

И в этот момент что-то тревожно загудело. Кристина не сразу поняла, что слышит телефонный звонок — протяжные позывные аппарата были похожи на завывание сирены. Бронзато взял трубку и повернулся спиной к свой жертве, чтобы она не заметила, как изменилось выражение его лица.

Последовал короткий разговор на диалекте, и Рино куда-то исчез. Через пару минут он появился полностью одетый для выхода. Постоял над Кристиной, ухмыляясь:

— До следующего свидания, киска. Разучивай пока сегодняшний урок. Только поищи мужичка покрепче, а то в следующий раз придется туго. Семь с половиной дюймов. И работает как отбойный молоток. Такую «пушку», как моя, тебе, конечно, не достать. Заходи как-нибудь вечерком, может, я выкрою для тебя полчаса. — Он швырнул Кристине плед. — Квази доставит тебя в апартаменты.