Ольга Арсеньева - Самая желанная

Раздевая ее, Элмер продолжал комментарий, казавшийся Кристине издевательским.

— Ну что смотришь на меня как дикая кошка? Не любишь «голый секс», нуждаешься в романтических декорациях? В цветах, осыпающих ложе любви, коленопреклоненных признаниях. Может быть, в стихах?

продекламировал Элмер взволнованным голосом.

— Не стоит рукоплескать мне. Это Шекспир. — Элмер опустился на колени возле лежащей на атласном покрывале Кристины и коснулся губами ее стопы. — Перестань психовать, детка. Я не маньяк, не садист. Но, увы, и не Ромео. Не могу обещать, что отравлюсь от любви к тебе. Очень опытный и весьма пресыщенный мужик… Ты пуглива, как лань, и свежа, как бутон лилии. Так и хочется сорвать и измять. — Подстрелить. Лань хочется подстрелить, — прошептала Кристина пересохшими губами. — И ты прав, я давно ждала этого.

…Рано утром Элмер отвез Кристину в отель — ему на самом деле предстоял тяжелый рабочий день. — Чао, крошка! Я позвоню насчет съемок. Не забудь передать привет Стефано. — Белая «ланчиа» влилась в поток машин. Кристине показалось на мгновение, что она вновь стоит у обочины подмосковного шоссе, а в придорожной пыли валяется букет нежных гиацинтов.

Что же случилось? Случилось очень многое и, в сущности, не произошло ничего. Если бы еще вчера кто-то сказал Кристине, что она проведет ночь с Вествудом, она, наверно, потеряла бы голову от волнения и радости. Ведь она знала, что только с ним сможет испытать то, что называют «плотскими радостями». Да что там, она должна была изведать «безумную страсть». И это на самом деле произошло — впервые Кристина получила физическое удовольствие от близости с мужчиной. Элмер Вествуд стал, по существу, ее первым настоящим любовником, она принадлежала ему вся, до последней клеточки тела, до самых потаенных уголков души — и осталась, по существу, чужой и ненужной. Забава на одну ночь, проходной эпизод.

— Ведь у меня еще не было русских. Китаянки, негритянки, филиппинки, одна эскимоска… А с русскими — пробел, — объяснил он, закуривая в то время, как Кристина, испытав только что неведомый ранее восторг, изнемогала от любви и нежности к этому великолепному, единственному мужчине.

— Теперь — полный этнографический набор. — Элмер провел рукой по обнаженному телу девушки, окидывая его довольным взглядом.

— И как? Что-нибудь новое? — еле нашла в себе силы шутить Кристина.

Хотелось рассказать ему о своем первом ухажере, по существу, изнасиловавшем ее на холодной дачной веранде, об Эдике и о том, как мечтала она всю свою девичью жизнь о таком свидании. О любви с лучшим мужчиной на свете. Только вот слово «любовь» не имело к этой истории с Вествудом никакого отношения.

— Тебя интересуют мои впечатления? Может, ты тоже начнешь вести журнал отзывов? — Элмер прищурился, глядя на цветные блики, пляшущие на потолке от световой установки, работающей в унисон с музыкальным центром. Звучал тихий блюз, и редкие всхлипы саксофона взрывались оранжевыми звездами в лиловом дрожащем сумраке.

— Хорошо: отзыв генерала интимных баталий о сексуальной партнерше из России. Кристина Ларина проявила себя в интимной близости как отзывчивая, нежная, но сдержанная партнерша. Синьор Вествуд далеко не убежден, что сумел извлечь из этого инструмента наслаждений всю гамму страстей… А в общем, знаешь — национальные особенности, исключая внешние различия, не играют в этом деле ведущего значения. Конечно, темперамент, изысканность, изощренность — как-то связаны с расой, но это — в массе. Индивидуальности попадаются самые разные. Однажды у меня была очень крупная, жаркая, потная, но, увы, холодная негритянка. Она, конечно, вопила что есть мочи и дрыгала тяжеловесным задом… Но меня трудно провести… А был и противоположный случай. За мной как тень ходила бледненькая француженка-студентка, проходившая на студии стажировку звукооператора. Ножки тоненькие, как у воробья, глаза опущены от смущения, а губы бескровные, совсем без помады… У нас была какая-то крупная коллективная пьянка — юбилей выхода в эфир программы, что ли. Эта крошка, кажется, ее звали Сьюзи, привела меня в звукомонтажную студию показать какой-то новый клип.

Темнота, полно пультов, приборов, ящиков, столов. Она тянет меня куда-то и, вдруг взвизгнув: «Мышь!» — прижимается ко мне. Голая, абсолютно голая… Боже, что мы творили! Устроили настоящий погром, и я буквально валился с ног от изнеможения, а эта чертовка преследовала меня, седлая, как жеребца, или сама превращалась в пантеру… Гибкая, хищная… Уфф! Мы не расставались потом два месяца. Слава Господу, что ей надо было уезжать домой, а то я, возможно, не дожил бы до этого дня. Похудел на пятнадцать килограммов, шатался. Пришлось взять творческий отпуск.

Кристина притихла, почувствовав в рассказе Элмера восхищение и явный упрек. Увы, ей было далеко до Сьюзи.

— Ты северная красавица. Тебе необходим рядом пылающий вулкан, чтобы растапливать льды. Как арап Пушкин со своей Натали. — Элмер ободряюще поцеловал ее в пупок. — Я бы не прочь продолжить. Но мне сегодня предстоит поработать с Джузи Ковачеком. Это он на вид звезда и разбитной парень. А на деле — зануда и жмот. — Элмер удалился в ванную. — Кофе и все необходимое на кухне. Покопайся в холодильнике, — крикнул он сквозь шум воды.

…Кристина глубоко вдохнула утренний воздух и вошла в холл своего отеля, сознавая, что выглядит чересчур уставшей и нарядной для столь раннего часа.

— Доброе утро, синьорина! — Портье на секунду задержал в руке ключ и, кажется, даже чуть-чуть подмигнул. Ясно, откуда возвращаются утром измотанные девицы с тенями вокруг сонных глаз.

Вскоре она попала на студию Вествуда, где было отснято большое интервью с русской девушкой, сделавшей блестящую карьеру фотомодели в Риме. Элмер вел себя как ни в чем не бывало — ни намека на случившееся, ни попытки продолжить роман. А может, он действительно уже забыл ту ночь, перевернувшую жизнь Кристины?

— Не пугайся, из всего отснятого сегодня останется сюжет минут на пять. Это на самом деле не мало. И ого-го-го сколько звездочек мечтают хотя бы о минуте в моей передаче, — сказал он Кристине.

— Значит, я уже достаточно заметная величина, чтобы расписаться в твоей книге?

— В какой? — удивился Вествуд и вдруг расхохотался: — Глупышка, ты неисправимая глупышка. Я просто по-шу-тил.

— Жаль, — серьезно заметила Кристина, протягивая руку на прощание. — Я бы написала: «Моему первому любовнику, который не стал единственным возлюбленным».

— Простите, синьорина Ларина, Элмера срочно просит к телефону шеф, — подошла к ним, завершив тем самым многозначительный диалог, Рита Тичелли. Ее смуглое лицо, как всегда, выражало деловую озабоченность, подчеркивающую неуместность всяческих флиртов и лирических настроений.

Рите Тичелли — помощнице и секретарю Элмера Вествуда — исполнилось тридцать два. Уже почти два года она была рядом с Элмером, отбив это место в горячей конкурентной борьбе, и не собиралась сдавать позиции. Более того, к тридцатитрехлетнему юбилею Рита намеревалась приурочить свадьбу. Она не на шутку собиралась стать женой Вествуда.

Скромная, нарочито избегающая попыток приукрасить себя, Рита проявляла недюжинный темперамент и напористость, когда дело касалось ее интересов. А все они, какую бы форму ни принимали, на самом деле вращались вокруг Элмера. Удивившись вначале неприглядной внешности новой секретарши, рекомендованной ему шефом по подбору кадров на телевидении, Элмер скоро убедился, что с появлением синьорины Тичелли многие рабочие проблемы стали решаться сами собой. Необходимые ему для выпуска передач люди появлялись в нужное время, эфирные часы легко вписывались в график работы студии, экономические вопросы утрясались без волокиты и весьма выгодным образом и так далее, и так далее — вплоть до появляющейся в нужный момент чашки кофе. В короткий срок Рита стала незаменима. Это заметили на студии и стали относиться к ней уважительно, называя в шутку «шефом Вествуда». Но никому не пришло бы в голову, что Элмер способен влюбиться в Риту.

Она и сама так не думала. Выпускницу Сорбонны, имеющую диплом финансовой академии и курсов по менеджменту, компьютерному программированию и даже кулинарному мастерству, Риту Тичелли никак нельзя было назвать наивной.

Правда, еще лет пять-шесть назад, изучая себя в зеркале, она тешилась надеждой, что с помощью воли и современной медицины сумеет придать своему нескладному телу и малозаметному лицу некую привлекательность. Достаточную, чтобы прилично выйти замуж.

Тогда она еще не заглядывалась на красавчика тележурналиста. Под руководством опытных тренеров и специалистов-диетологов Рите удалось согнать лишний вес, а хирург-косметолог укоротил ее длинный, нависающий над губой нос. Килограммы убавились, но мощные плечи, прочная талия классической статуи и короткие, чересчур развитые в икрах ноги изменить было невозможно, а лицо, лишившись явной некрасивости, все-таки не привлекало взгляд. Вот и весь результат. Умные проницательные глаза интеллектуалки смотрели с лица заурядной итальянской матроны. Замечательная густота пышно вьющихся темных волос и прекрасные кисти рук с тонкими изящными пальцами и проникновенный голос составляли главный капитал женской привлекательности Риты. Когда она начинала говорить, собеседник не мог не заметить, что в этой женщине есть какое-то особое обаяние.

В двадцатипятилетнюю Риту влюбился молодой перспективный химик, рано вступивший на научную стезю. Они поженились и уже были готовы выполнить пожелания родителей и родственников — нарожать кучу детишек, как вдруг Рита прозрела. Она увидела, что у Касмо кривые тонкие ноги, длинная верхняя губа и маленький вдавленный подбородок, придающий лицу что-то ублюдочно-незавершенное. К тому же он не был героем в постели, а вечерами с ним можно было помереть от скуки — ничего, кроме формул, молодого ученого не интересовало.