— Говорите вы прелестно. Не знаю, то ли пикантный акцент украшает вас, то ли благодаря юному очарованию ваш итальянский так забавен… Впрочем, это не меняет сути: моя гостья прекрасна, как наяда, и свободна от любовных чар. — Антонелли смотрел подозрительно и насмешливо на хмурящуюся все больше Кристину. — Но признайтесь, детка, разве в мире ваших грез, полном всяческого бренного великолепия, нет места для «бессмертной любви», о которой тысячелетия твердят поэты и мечтают романтические барышни?

— Идея любви, весьма абстрактная, конечно, существовала. Русские девушки буквально заражаются ею, читая классическую литературу. — Кристина подтянула одеяло до подбородка и строго добавила: — У нас много читают, синьор Антонелли. Вероятно, из-за скудных возможностей иного времяпрепровождения… Так вот, моя абстрактная влюбленность получила конкретные очертания, реализовалась в образе Рима и… (она помедлила) — Элмера Вествуда… Ведь в него невозможно не влюбиться, правда? Даже если заведомо безнадежно.

Стефано засмеялся:

— Я не женщина, но думаю, этот господин — весьма привлекательный объект для флирта. Однако в качестве претендента на роль Ромео я бы его не рекомендовал.

Кристина смутилась, ей показалось, что она обидела Стефано, говоря об увлечении другим мужчиной. И вспомнила наставления Эдика: «Никого не волнует, что у тебя в душе. Тебе платят, а значит, вправе считать себя Шварценеггером, Бельмондо или там Ромео. И ждать «любви» на полную катушку».

Да разве можно сравнить московского «патрона» с синьором Антонелли? Значительное, по-мужски привлекательное лицо, проницательность и мягкость в шутливом взгляде… Этот человек привык подчинять. Он умеет быть щедрым и властным. Он любит жизнь и знает, как получать от нее удовольствие.

— Здесь стало жарко. — Кристина откинулась на подушки и сбросила одеяло. Халат распахнулся, открывая обнаженные стройные ноги, светлые волосы рассыпались по плечам.

Стефано поднялся и, стоя у кровати, наблюдал за девушкой с видом знатока.

— Поверьте, синьорина, Антонелли редко ошибается в оценке капитала. Ваши достоинства огромны, но, увы, бренны. Как бренно все в этой жизни — красота, молодость, страсть и даже… аппетит… — Он с улыбкой посмотрел в расширившиеся глаза Кристины.

— Действительно, мне кажется, я никогда больше не захочу есть… — охотно согласилась она.

— А как же с остальными желаниями? Вы больше не захотите Вествуда?

— Нет, — ответила Кристина, не отводя от него взгляда. — Я теперь буду мечтать о другом. — Ее голос перешел на шепот, руки распахнулись, готовясь заключить Стефано в объятия.

— Вот и помечтайте, дорогая. Хорошее занятие на полный желудок, — посоветовал Антонелли, потрепав ее по щеке, и направился к выходу. — Спокойной ночи! — пожелал он уже в дверях и, заметив недоумение на лице девушки, добавил: — А завтра, если не возражаете, синьорина, мы позавтракаем вместе. По-домашнему, на садовой террасе. Вы не против омлета с помидорами?

6

Бэ-Бэ никак не могла поверить, что Стефано так и не навестил юную гостью в роскошной спальне.

— Может, у него в штанах не все на месте? Или ты, лапуся, морочишь мне голову? — Бэ-Бэ коснулась пышных волос и томным кивком головы отбросила назад длинные пряди, скрученные в блестящие смоляные пружинки.

В этот вечер она оделась особенно вызывающе — яркие шелка кое-как держались на монументальном торсе. То одно, то другое смуглое плечо оказывалось обнаженным, и Бэ-Бэ с наигранным смущением поправляла слишком свободное декольте, не обращая внимания на обнажавшуюся на мгновение грудь. Было очевидно, что ее бы ничуть не смутила прогулка нагишом. «Шмотки нужны только для того, чтобы их срывали с тебя — натурально или в воображении, — говорила Бэ-Бэ. — В этом смысле понятна страсть мужиков украшать свою куколку, словно рождественскую елку: что наденешь, то и сорвешь».

Когда приятельница пригласила Кристину поужинать и посплетничать в уютном уголке, та решила, что они нагрянут в какой-нибудь шикарный ресторан. Но, погнав свой «альфа-ромео» по невзрачным улочкам римской окраины, Бэ-Бэ остановилась возле мерцающего зеленым неоном бара «Фокстрот с лягушкой» — местечка далеко не фешенебельного. Обшарпанные дома, грохот проносящихся рядом железнодорожных составов, сомнительные типы, слоняющиеся возле популярного в этих местах увеселительного заведения.

Бэ-Бэ весело подмигнула помрачневшей Кристине и смело подтолкнула ее вперед:

— У меня здесь полно дружков, да и дельце одно есть. Потом смотаемся в «Тихий ангел». Не робей, дуреха.

Действительно, завидев Бэ-Бэ, к ним выскочил хозяин бара и провел сквозь толпу танцующих к свободному столику в углу, недалеко от эстрады. Клубы сигаретного дыма, запах пота и перегара, липкий пластик на круглом столике — все это не столько пугало, сколько удивляло Кристину. Поистине Бэ-Бэ непредсказуема — она и выглядела всегда по-разному, словно одевалась и гримировалась для разных ролей. Бербере Пьюзо удавалось эффектно «подать» себя в светском кругу, отличаясь изысканной элегантностью и несколько эксцентричными манерами. А иной раз Бэ-Бэ, используя соответствующие наряды и лексикон, с успехом сошла бы за портовую шлюху.

— Колись, цыпка, что там у вас вышло на самом деле с этим благонравным мудаком? — рассеянно бросила она Кристине, как только им принесли заказ — два фирменных коктейля.

— Нет, Бэ-Бэ, клянусь, он не прикоснулся ко мне пальцем! — воскликнула Кристина не то с восторгом, не то с возмущением.

Она до сих пор не могла разобраться в своей оценке Антонелли. Пожелав ей спокойной ночи, Стефано удалился, но Кристина не стала запирать дверь, хоть сразу заметила торчащий изнутри ключ, огромный, бронзовый, как в музеях. Спала она урывками, прислушиваясь к шагам в коридоре. А когда начало светать, наконец крепко уснула. И тут ее потревожил звонок. Не в силах открыть глаза, Кристина нащупала телефонную трубку, плохо соображая, где она и что происходит.

— Доброе утро, наяда! Через пять минут Гвидо проводит вас к завтраку. Я уже успел посетить спортивный зал и ответить на дюжину поздравлений. — Стефано говорил с ней, как с милой крошкой — племянницей или даже дочкой, заглянувшей к папаше погостить на студенческие каникулы. Вот только это официально-отстраненное «вы»…

Быстро приняв душ, Кристина раздумывала, что надеть — не появляться же на завтрак в гирлянде пластиковых водорослей или в банном халате?! В дверь тихо постучали, и на пороге появился Гвидо с каким-то шелковым покрывалом на вытянутой руке.

— Хозяин прислал вам тогу из своей коллекции. Надеюсь, вы разберетесь в фасоне?

Кристина поблагодарила и, не слишком раздумывая, накинула на голое тело мягкую голубую ткань, сколотую на левом плече крупной металлической пряжкой.

— Браво, браво, вы очаровательны! — приветствовал ее появление на террасе Стефано и кивнул Гвидо. — Скажи Фабине, что она может подавать завтрак.

Терраса с мраморными колоннами, увитыми плющом, с каменными вазонами на балюстраде, переполненными цветами, как пивная кружка пеной, с мягким ковром, покрывающим каменные плиты, и столиком, сервированным зеркально блестящими серебряными приборами, была как на картинке. А вот сам завтрак… Омлет с помидорами, подсушенные тосты, немного икры, масла и джема — трудно представить, куда делась аппетитная еда, доставленная вчера тяжеловесными трейлерами.

Стефано улыбнулся, заметив припухшие сонные глаза гостьи.

— Не выспались — ждали визита. Ах, детка… Вам, наверно, нелегко достался итальянский контракт? Что, приставали с нежностями важные «папаши»?

Кристина выдержала насмешливый взгляд:

— Пару раз. Мне, видимо, повезло. Не пришлось торговать своими прелестями на каждом углу. Хотя, не скрою, я могла зайти гораздо дальше, добиваясь цели. На войне как на войне!

— Спасибо за откровенность. А цель — блистать на обложках?

— До этого мне было слишком высоко. Я бы не допрыгнула… Ведь у меня нет ни денег, ни влиятельной семьи… — Кристина хлебнула горячий кофе и вздохнула с облегчением. Потом, откинувшись на спинку плетеного кресла, обвела взглядом открывающийся с террасы ландшафт.

Покрытые лесами холмы, блестящие поверхности прудов и озер среди деревень, купола и башенки собора вдалеке, а внизу, в окружающем замок парке, — лестницы и фонтаны, цветники и статуи: все как в кино про миллионеров.

— Мне просто хотелось красиво жить, — с вызовом призналась Кристина. — Хотя для владельца всего этого мое заявление звучит глупо.

— Нисколько. Вы очень красивая девушка и, кажется, сильная. Вы просто обязаны не только предаваться грезам, а делать свою жизнь комфортабельной и красивой. Роскошь — это не излишества, детка. Это способ существования утонченных, возвышенных натур. Ну и, конечно, возможность помочь тем, кто менее жизнеспособен в этом мире: сирым и убогим.

— Благодарю вас, синьор Антонелли, за изящное оправдание того, что называется распутством и грехом… Все же мне жаль, что я не дождалась вас ночью. — Кристина, прищурившись, посмотрела на своего собеседника, который ей явно нравился.

— Но вы же признались, что влюблены в Элмера. Я старомоден и способен понять это чувство. Ведь для вас на самом деле не существует никого другого?

Кристина покачала головой:

— Я просто свихнулась на своих новых кумирах: Элмер и Рим — самое прекрасное, что есть сейчас в моей жизни.

— А я так надеялся, что хоть с краю, бочком, примкну к этой блестящей компании, — вздохнул Стефано. — Видать, поторопился с выводами, старый сентиментальный фавн. Вытащил продрогшую девочку из воды и уже решил, что имею право на покровительство и дружбу.

— Синьор Стефано, серьезно! — Кристина с мольбой протянула ему ладошку. — Прошу вас, не выбрасывайте меня совсем из своей памяти, своего сердца… Мне так нужен… — Она смутилась и покраснела.