Сердце Кристины колотилось в предвкушении подобного экспромта и, конечно же, она совершенно не думала о том, что политики могут повздорить во время банкета, что кто-нибудь надерзит юбиляру или во хмелю потонет в пруду. Ее нисколько не смущала мысль о карабинерах, спрятанных в парке и в доме на случай попыток грабежа, потери гостями драгоценностей или, не приведи господи, — убийства.

Но все это держал в голове не спавший уже две ночи подряд Элмер. Разве застрахуешься в такой свалке от конфузов, из которых потом трудно будет выбраться?! Он уже жалел, что взялся режиссировать и снимать шоу. Но деньги Антонелли помогли рассчитаться с банком и вздохнуть свободно. Пока. До следующих неминуемых трат. Отец Элмера — американец, известный в молодости теннисист, стал спортивным комментатором и оставил жену — итальянскую певицу, в юности мелькнувшую на эстрадных подмостках. Когда Элмеру было 12 лет, Джулия вторично вышла замуж за преуспевающего промышленника. Она сумела дать сыну достойное образование и обеспечила ему «старт». Карьеру на телевидении Элмер сделал сам. С 17 лет он жил отдельно, регулярно посещая мать в праздничные дни с букетами цветов. Судьба многое дала Элмеру — обаяние, смекалку, особый многоплановый шарм, позволивший стать кумиром телезрителей независимо от общественного положения. Но финансовой хватки у него не было. Прав Карлино — полный провал в этой сфере деятельности:

— Безупречные герои существуют только в камне у Микеланджело. Живые мужики обязательно имеют «прокол». Вот у меня — пузо и плешь, — Карлино отер платком влажное темя. — А у тебя — дыра в кармане. Врожденная финансовая несостоятельность.

— Слава Богу, не половая, — мрачно пошутил Элмер, не снизивший даже за рубежом сорокалетия интереса к прекрасному полу, а также не терявший надежды хорошенько разбогатеть.

Общение с Антонелли пробудило в нем неожиданную зависть — казалось, Элмер впервые осознал, что такое настоящий размах и настоящие деньги!

Это шоу обошлось юбиляру не дешевле, чем съемки какого-нибудь голливудского триллера. Но Стефано не скупился, не требовал отчета о затратах, легко выписывал счета. Кроме того, Элмер знал, что после завершения торжества всех его организаторов ждут подарки. Непостижимо! Выходит, жмотство и скаредность не обязательный спутник богатства! Стефано транжирит легко, как богемный лоботряс, а зарабатывает не хуже, чем самый прижимистый из «воротил-кровососов». К тому же прошло уже десять лет с тех пор, как он овдовел, а никому из красоток не удалось прибрать столь лакомый кусочек к рукам. Дочка Стефано в 14-летнем возрасте разбилась в собственном спортивном самолете, а сын с рождения находился в клинике для безнадежных детей. Ошибка судьбы, случайность — родовая травма, — и единственный наследник огромного состояния, продолжатель большого семейного дела, пускает слюну в палате со звуконепроницаемыми стенами и мусолит сахарных зайчиков. Жестоко порой играет Фортуна…

…Элмеру удалось передохнуть полчаса перед тем, как включиться в сумасшедший ритм этого вечера. Он был уже одет и причесан с особой тщательностью — ведь ему придется не раз попасть в объектив. Ленту, конечно, еще будут монтировать, и можно кое-что доснять после. Но без участия главных героев. Поэтому лучше сразу работать чисто.

Вествуд на сей раз отказался от привычного стиля небрежной экстравагантности и на этот раз предпочел строгую классику. Черный смокинг, белая рубашка и белая бабочка. Крошечная алая гвоздика в петлице — дань Ларе, пожелавшей отметить возлюбленного своеобразным «знаком собственности». Он будет запечатлен на пленке с этим цветком навеки — ее любовник, ее жених…

5

Кристина, поддавшись общему волнению, плохо соображала, что с ней происходит. Она старалась не упустить из виду синьора Форсато, чтобы ровно в 19.45, погрузившись на резиновый плотик, отчалить от заросшего осокой берега.

Кристине достался удаленный участок пруда, образующий маленькую заводь среди печально склоненных ветвей серебристых ив. Закрепив канатик на берегу, ассистент Форсато — веселый парнишка лет восемнадцати — оттолкнул «ложе» Кристины от берега.

— Эх, жаль, кровать у тебя одноместная. Но я не прочь и подождать. Может, поужинаем после работы, крошка? Тебя придется хорошенько отогреть, если, конечно, не сожрут комары.

— Ничего, вода совсем теплая, — тихо сказала отчалившая Кристина. — А комаров здесь вообще нет. У таких богачей они не водятся.

— Ты полька? Я работал там как-то на ярмарке, — старался парень завязать знакомство.

— Нет, русская. Не забудь вытащить меня отсюда, когда все кончится. Я, кажется, хорошенько высплюсь.

Растянувшись на «листе», она сделала вид, что собирается вздремнуть. Но спать Кристине совсем не хотелось. Стрессовая заторможенность перешла в возбуждение — ей хотелось двигаться, говорить, встречать гостей, сновать среди букетов и лакеев с подносами. Среди знаменитостей, роскошных дам — в свете прожекторов, блеске и грохоте праздника. Ах, как хотелось на бал оставленной в парковой глуши Золушке! Тем более ее принц был там — в самом центре невиданного веселья! Кристина прислушалась — башенные часы пробили восемь раз, зазвучала тихая музыка, над дворцом разлили сияние — это включилось полное праздничное освещение. Праздник начался.

В парке было тихо. Ничто не выдавало присутствия замерших на деревьях нимф и дриад. Да и вряд ли они были в этой отдаленной части парка. Кристине казалось, что она совершенно одна, брошенная, забытая. Обидно, до слез обидно чувствовать свою ненужность, когда в каждой клеточке зудит желание нравиться, покорять, вызывать завистливые взгляды, вздохи, полные любовного томления… Кристина опустила ладони в воду, коснулась белеющей в темноте лилии. Она оказалась настоящей, прохладной, нежной. Кристина оборвала плотный стебель и вплела цветок в распущенные волосы. Потом легла на спину, закинув за голову руки. Огни праздника словно раскинули над дворцом светящийся купол, но дальше, над лесом, небо казалось бархатисто-черным, и в этой черноте мерцали россыпи ярких звезд. «Как в Сочи», — подумала Кристина, отдыхавшая однажды на юге с матерью. В жалком кемпинге, пропахшем тушеной капустой. Но звезды и море — они были великолепны, обещали нечто огромное, прекрасное. И вот оно явилось. Но не для Кристины. Ей стало грустно и тяжело, как ни разу еще не было в Риме. Отчетливо всплыл в памяти подмеченный сегодня эпизод: ослепительно нарядный Элмер обнимает свою Лару. А та, заметив, что она в центре внимания, впивается в губы любовника долгим, интимным поцелуем. Похоже, Бербера ошибается — парочка скоро объявит о помолвке.

И зачем только Кристина придумала эту влюбленность? Зачем распаляла себя пустыми надеждами? Похоже, итальянцы здорово разбираются в иерархии. Вон, карточки для гостей Рита целый день у приборов раскладывала, чтобы никого не обидеть за пиршественным столом…

Со стороны замка доносились звуки оркестра, знаменующие начало застолья. В животе заурчало от голода, и Кристина крепко зажмурилась, почувствовав навернувшиеся слезы. Она видела сегодня серебристые рефрижераторы, из которых служащие доставали упакованные коробки со всяческой снедью, бутыли и бочки, ящики с винами. А потом деликатесы, превращенные руками многочисленных поваров в произведения искусства, стали появляться на столах. Такого Кристине еще не приходилось видеть. Даже сюда, казалось, долетали запахи жареной дичи, невероятных соусов и аппетитнейших пирожков… Чтобы не заплакать, она снова уставилась на звезды, стараясь понять, где же находится ее, путеводная. И выбрала самую яркую, красноватую, висящую прямо над головой. А потом из-за верхушек деревьев медленно стал выплывать зеркальный диск луны. Как завороженная, следила девушка за торжественным явлением ночного светила и, наверно, задремала.

Ее разбудил холод — от воды пахло сыростью, резиновый матрац леденил спину, по коже побежали мурашки. Оркестр играл вальс совсем рядом, и звуки, доносящиеся из недосягаемого мира, казались особенно заманчивыми. Вот он, грандиозный праздник, здесь, близко, наяву, в нескольких сотнях метров. Все то, что не могло и присниться московской школьнице. А она мерзнет в темной заводи, прелестная, соблазнительная, никому не нужная. Слезы хлынули градом. Она упивалась рыданиями, чувствуя, как отпускает стиснувшая сердце обида. «А, плевать на этот чертов макияж!» Склонив лицо над водой, Кристина с наслаждением стала смывать грим, так старательно, так долго наносимый накануне. Никто теперь ее не увидит, разве что парень, привязавший ее плотик… «Вот эта компания как раз по мне!» — подумала Кристина, со злостью глянув на «свою» звезду и громко шмыгнув носом.

— Buonasera, signorina! Вы не простудились? — раздался на берегу тихий мужской голос.

Кристина замерла.

— Вы спите, прелестная наяда? — Мужчина выступил из-за дерева.

Кристина увидела белеющую на груди рубашку и светлый ореол вокруг головы.

— Добрый вечер, — откликнулась она. — Прекрасный праздник, не правда ли?

— Мне кажется, у вас стучат зубы и сильный насморк. — Мужчина присел и, быстро нащупав канат, стал быстро притягивать к берегу плотик.

— Простите, синьор, наяды принадлежат водной стихии, а не земле, — попыталась остановить его Кристина в полном замешательстве. Она не представляла, как следует вести себя с незнакомцем, если он окажется излишне настойчив. А вдруг это какой-нибудь именитый гость — как не обидеть его отказом и, главное, избежать возможного скандала?

— Ну выходите же, детка! Здесь совсем мелко. Вам не придется плыть, — скомандовал мужчина, подтянув «лист» к заросшему травой берегу. Кристина привстала, закутавшись в капроновую вуаль, и ловко соскользнула в воду. Здесь и было-то всего по колено! Незнакомец протянул ей руку, помогая выбраться на сушу. Кристина в два прыжка оказалась рядом с ним на тропинке и, подняв глаза, ахнула. Она сразу узнала его: в безупречном смокинге, сияя белизной нарядной сорочки и серебром густой седой шевелюры, стоял виновник торжества — сам Стефано Антонелли.