Константин часто рассказывал о своей бывшей жене, и почти всегда потому, что его просила об этом Лия. Она не знала, что каждый раз подталкивает ее выслушивать очередной кусочек этой истории. Константин рассказывал о Марике без большой охоты, но откровенно — без комментариев, недоговорок и оскорблений в адрес некогда (а, может, и до сих пор) любимой женщины. Больше всего Лие нравилось то, что Константин не называл Марику неумелой любовницей. Наоборот, он отзывался о ней хорошо, иногда даже очень, в отличие от многих мужчин, которые имеют привычку рассказывать нелестные (по большей части, выдуманные) подробности о своих бывших женщинах. Недостающей информацией Лию снабжал Гилад, с которым она нередко беседовала по душам, и майор Толедано, настоящий джентльмен, вежливый и тактичный человек, который не мог порой удержаться от обсуждения интересной темы.

Госпожа Землянских родилась в семье преуспевающих финансистов, польки и венгра. Ее отец был влиятельным в определенных кругах человеком, равно как и ее мать, которая не просто помогала отцу вести дела, но и была его полноправным деловым партнером. Марика училась в частной школе и получила великолепное воспитание, как и подобает девочкам из обеспеченных семей. Она с отличием окончила один из лучших университетов страны и начала работать консультантом по ценным бумагам на иерусалимской бирже. После этого она написала магистерскую диссертацию и сменила работу консультанта по ценным бумагам на работу финансового аналитика. Когда Марика познакомилась с Константином, то уже располагала приличным капиталом. Этот капитал был раза в два больше, чем все его средства вместе взятые.

Марика была не только умна, но и красива, но выходить замуж она не торопилась, да и желанием завести постоянные отношения с мужчиной не горела. Главным принципом, которым она руководствовалась при выборе мужчины, был следующий принцип: он должен быть достаточно умен для того, чтобы замечать достоинства связи с умной женщиной, и достаточно глуп для того, чтобы не замечать недостатков этой связи.

Вопреки всем ожиданиям Лии, до замужества романов у нее было много, но ни один из них она не принимала всерьез и всегда прекрасно знала, когда поставит точку. То есть, почти всегда. Однажды Марика позволила своим чувствам взять верх над трезвым рассудком, за что поплатилась разбитым сердцем. А через день после этого встретила своего будущего мужа.

Лия не знала, что Марика поняла раньше — то, что она влюблена или то, что она, выражаясь словами Теодора Драйзера, «Трилогию желаний» которого они с Константином закончили читать совсем недавно, «сыграла выгодную партию». По правде говоря, она с трудом могла найти ответ на этот вопрос. Но когда она впервые увидела Марику на свадебной фотографии, то и подумать не могла, что эта женщина — расчетливая похитительница мужских сердец. А сердец она похитила немало, в этом Лия была уверена.

И, конечно же, госпожа Землянских была настоящей леди. Она имела достойные ее положения манеры, благодаря широкому кругозору и впечатляющей эрудиции могла поддержать любой разговор, была радушной хозяйкой, демонстрировала идеальный вкус в одежде. Но эта информация, разумеется, была лишней. Лия успела увидеть не одно фото Марики, и ее умение держать себя как богиню было заметно невооруженным глазом. Даже на фотографиях, запечатлевших ее где-нибудь на природе, в обыкновенных шортах и футболке, она выглядела гордой красавицей.

Лия думала о том, что вполне могла бы подружиться с Марикой и многому от нее научиться. Судя по рассказам Гилада и Боаза, та, несмотря на превосходство над остальными, не имела привычки вести себя высокомерно и была общительным человеком. Исключение составляли ограниченные люди — Марика, как и Константин, питала к ним искреннее отвращение.

И только одна горькая нотка примешивалась к размышлениям о Марике. Лия чувствовала, что все в этом доме пропитано воспоминаниями об этой женщине. Константин хранил ее фотографии, открытки, безделушки, которые напоминали ему о ней. Перстень, который он носил, не снимая, тоже был ее подарком. Лие казалось, что эти ощущения остались даже здесь, в постели. Конечно, до нее тут побывала не одна женщина, но именно мыли о Марике вызывали в ней подобие отвращения. Лия вспомнила рассказ Константина об его первой встрече с бывшей женой, о том, как она пригласила его на ужин, и сердце сжала холодная рука. Неужели он любил ее так сильно, что до сих пор не может забыть? А даже если и так… она ничего не сможет сделать для того, чтобы заставить его забыть все это в один день.

— Тебе приснился плохой сон?

Константин приподнялся и посмотрел на нее, стараясь разглядеть в темноте ее лицо.

— Почему ты еще не спишь? — спросила Лия.

— Тот же самый вопрос я могу задать и тебе. А я проснулся потому, что не спишь ты.

— Я подумала… Константин. — Она сделала паузу. — Ты любишь меня?

Он сел на кровати и придвинулся к ней.

— Конечно, я люблю тебя. Довольно-таки странный вопрос, особенно в такой час.

— Ты любишь меня, несмотря на то, что я… такая?

— Какая? — В его голосе появились нотки легкого раздражения. Больше деланного, чем искреннего.

— Вот такая.

— Не такая, как Марика?

Теперь он говорил холодным тоном, с одной стороны, давая понять, что ему не нравится этот разговор, а с другой — что он хочет услышать ответ.

— Да, — ответила Лия. — Это, конечно, не совсем подходящая для ночных размышлений тема…

— Тогда почему ты, черт возьми, об этом думаешь?!

Лия промолчала, понимая, что ей нечего ответить на эти слова.

— Какую чушь ты иногда несешь! — Холод в его голосе неожиданно сменился не то горечью, не то отчаянием. — Зачем ты вообще это говоришь? Или ты не веришь в то, что я тебя люблю?

— Разве я это сказала? Я просто говорила о том, что…

— Да, но признайся, что такая мысль у тебя была. — Он положил голову на подушку и вздохнул. — Что же, понимаю. У тебя есть основания для того, чтобы сомневаться в моих словах.

— Я не сомневаюсь в твоих словах, — сказала она, наклоняясь к нему. — Это просто полуночные мысли. Мне не спалось, и я задумалась, только и всего. Завтра утром я забуду это, как плохой сон.

— Может быть, я действительно сумасшедший, как все говорят, и так любить нельзя, нужно оставлять что-то себе. Но я не умею любить по-другому. Если люди любят… вполсердца, то это не любовь. Это черт знает что.

Лия положила голову ему на плечо.

— Я тоже думаю, что ты сумасшедший, — призналась она. — И меня пугает то, каким разным ты иногда бываешь. Я никогда не узнаю тебя до конца.

Константин коснулся ее волос и медленно провел ладонью вниз, в направлении шеи.

— Даже если я и сумасшедший, то это меня не волнует. Потому что я безумно счастливый сумасшедший.

Она рассмеялась.

— Завтра мы не встанем.

— Конечно же, встанем. А даже если и нет, то пусть эти гости горят синим пламенем. Мы проведем весь день в постели.

— Если мы будем восполнять недостающее, то это рискует затянуться надолго.

— Я уже говорил, что самое главное — это уметь правильно распределять время.


Глава 11

Марика сидела на кухне, разглядывая чашку с кофе, и думала, чем бы себя занять. Она не относилась к людям, которым бывает скучно с самими собой. Просто все, за что она бралась, в это утро валилось у нее из рук. Она не могла сосредоточиться на изучении биржевых новостей в газете, недочитанная книга через пару минут легла на стол, макияж давно уже был подобран, равно как и одежда, а до выхода из дома оставался еще целый час, и он казался вечностью. Конечно, можно было бы поехать сейчас и, наслаждаясь тишиной в офисе, закончить пару срочных дел, но она ловила себя на мысли, что у нее нет желания куда-либо идти. Ни сейчас, ни потом.

Берта взяла два выходных и поехала к сестре. После разговоров с ней Марика обычно успокаивалась, и даже если ее настроение не улучшалось, то во время рабочего дня она могла сосредоточиться на делах. Теперь ей оставалось только пить остывший кофе и думать о том, что вчера она поссорилась с мужем. Нельзя было сказать, что они никогда не ссорились до этого, но вчерашняя ссора была исключением из правил. Впервые за все время их совместной жизни конфликт так и остался неразрешенным, и Марика ночевала у себя.


… До часу ночи она пыталась уснуть, несмотря на то, что спать ей не хотелось. Потом она спустилась на кухню, выпила рюмку коньяка, взяла сигарету из пачки мужа и, снова поднявшись в спальню, выкурила ее на балконе.

Почти всегда в подобных ситуациях она была не права, но Константин всегда уступал, даже если знал, что он этого делать не должен. Теперь неправ был он, но просить прощения не торопился. У Марики даже появилась трусливая, на ее взгляд, мысль пойти к нему в спальню и тихо лечь рядом, так, будто бы ничего не случилось, но с мыслью этой удалось совладать. Она взяла книгу и прилегла, перед этим убрав в сторону ночник и включив более яркую лампу.

Муж застал ее за чтением. На часах было около двух, но, похоже, спать он не собирался, так как не сменил свитер и брюки на халат. Вошел он без стука, чего себе никогда не позволял.

— Ты еще не спишь? — осведомился он, присаживаясь в кресло рядом с небольшим столом из темного дерева. — Я был уверен, что ты видишь девятый сон.

— Тебя не учили стучаться? — ответила Марика вопросом на вопрос.

— Что ты читаешь?

Марика подняла книгу так, чтобы Константин увидел название.

— Генри Миллер? Я думал, что тебя от него тошнит.

— Я тоже не думала, что ты читаешь такие вещи. И, тем не менее, я взяла эту книгу из твоей библиотеки. Чем обязана столь позднему визиту?