— Это имена, — подытожил майор Толедано. — Имена жертв группировки «37». Тут есть журналисты, ученые, профессора… Все имена, которые нам известны.

— А теперь переверните страницу и изучите второй список.

— Имена из первого списка мне знакомы, чего не скажешь о втором, — признался Гилад.

Боаз снова перевернул лист, бегло просмотрев первый список, вернулся ко второму и, взяв со стола ручку, подчеркнул последнее имя: «Ицхак Бен Шаббат».

— Что тут делает имя «комиссара»? — поинтересовался он. — Это, конечно, я еще могу понять — он тоже был жертвой. Но почему ты разделил имена именно так?

Константин взял лист со списками и, подняв его, продемонстрировал сторону с содержавшим имя «комиссара» списком.

— Люди, имена которых идут до имени «комиссара», так или иначе были связаны с ним. Кто-то раньше работал у нас, кто-то был его информатором долгие годы и успешно передавал ему сведения. Цепочка заканчивается именем «комиссара» потому, что после его смерти охота за связанными с ним людьми прекратилась, хотя многие из этих людей до сих пор живы. Более того, мне известно, где они находятся. А теперь перейдем ко второму списку. — Константин перевернул лист и снова показал его сидящим за столом. — Эти люди тоже были связаны с нами. Как вы заметили, майор, здесь есть имена бывших сотрудников наших с вами отделов. А также имена людей, которые когда-то поставляли мне информацию.

Гилад сцепил пальцы в замок и посмотрел на лежащий перед ним список.

— Ты хочешь сказать, что последним в этом списке может оказаться имя одного из нас?

— Твое — вряд ли. Мое или Боаза — вполне вероятно.

— Отвратительно, — резюмировал Боаз, по-прежнему перебирая в пальцах ручку.

Константин отложил список и достал из кармана сигареты. Боаз и Гилад тоже дружно потянулись за пачками — создалось впечатление, будто они ждали негласного разрешения закурить.

— Эти новости, джентльмены, приводят меня к неутешительным выводам, — снова заговорил капитан Землянских. — Во-первых, мы держим и Мустафу, и его коллег из руководства группировки за горло, но не можем ничего предпринять, так как при неудачном исходе наша работа окажется пустой тратой времени. Наша цель — Седьмой отдел. Слишком много времени и сил мы вложили в это предприятие. И второй вывод, еще более прискорбный. Информация утекает изнутри. Я просмотрел все отчеты о неудачных операциях, связанных с группировкой «37». Каждый раз не хватает самой малости, крупицы информации, но точность изъятия этой крупицы ювелирна. Если вы посылаете письмо из одной страны в другую и пишете все, кроме номера квартиры, а в нужном доме больше тысячи квартир, вряд ли письмо дойдет до адресата. Наш случай аналогичен. Это могло бы быть случайностью, если бы не повторялось больше двух раз.

— Отвратительно, — угрюмо повторил майор Толедано, подвигая к себе пепельницу. — Вы нас обрадовали, капитан. Теперь обрадуйте нас еще раз и скажите, что у вас имеются соображения по поводу происходящего.

Константин собрал бумаги, и папка отправилась в ящик стола.

— Вы, господа, не знаете историю о том, как Мустафа в свое время сбежал из американской тюрьмы? Его посадили в одиночную камеру, где не было ничего, кроме закрывающейся на три замка двери и небольшого отверстия под потолком для того, чтобы в камеру проходил воздух — такого отверстия, куда с трудом можно было просунуть даже руку. Мустафа попросил пару листов бумаги. Он сказал, что ему скучно, и он хочет заняться оригами — это успокаивает. Перерезал горло краем бумаги обоим охранникам — и был таков.

— Впечатляющий персонаж, — кивнул Гилад и поднялся. — Пожалуй, хватит с меня хороших новостей. Я подышу свежим воздухом.

Когда лейтенант Гордон покинул комнату, Боаз пересел ближе к Константину.

— То есть, ты предлагаешь сидеть и ждать? — спросил он.

— Мы можем предпринять еще одну попытку подобраться к ним. Разумеется, не сейчас, а позже. Я был разочарован результатом, майор. С другой стороны, я — это не Мустафа, и, соответственно, Мустафа — это не я. И как бы часто в свое время майор Вайзенштейн не повторял фразу о том, что аналитик должен проникать в голову врага, все зависит от ситуации. У меня есть пара мыслей по этому поводу, но у меня также имеются сомнения по поводу результатов.

Боаз кивнул, делая знак продолжать.

— Вам, разумеется, не знакомо имя Мадлен Льюис?

— Нет.

— Она была замужем за сирийцем, одним из приближенных к «37» людей. Ицхак часто пользовался ее услугами, она поставляла ему информацию. Мустафа дважды планировал покушение на нее, и оба раза неудачно. Во второй раз его наемники организовали крушение поезда. Мадлен не нашли ни среди раненых, ни среди погибших. Насколько я знаю, теперь она живет во Франции. Проблема в том, что у нас с Мадлен есть… личный конфликт, поэтому прямо обратиться к ней я не могу.

Майор Толедано постучал пальцами по столу.

— Давай-ка я угадаю, — предложил он. — Она твоя бывшая любовница? Она бывшая любовница Ицхака, которую вы не поделили?

— Нет, — поморщился Константин. — Сколько раз я говорил тебе, что судить по себе — это дурной тон?

— Ты можешь послать кого-то к ней, — предложил Боаз, делая вид, что не расслышал последнюю фразу. — Пошли Лию, например. Или Юджина.

— Думаю, что Лия — наилучший вариант.


Глава 13

Доктор Нурит Мейер оказалась не такой, какой ее представлял Юджин. Она не походила ни на ученого, ни на секретного агента. Кабинет доктора Мейер комнату допросов не напоминал — впрочем, и кабинет психиатра тоже. Тут было уютно, и инструментов для пыток не наблюдалось. Она сидела за рабочим столом, но, завидев Юджина и Габриэль, поднялась.

— Доброе утро, — сказала она. — Вы как раз вовремя. Вы выпьете с нами кофе, Габриэль?

— Нет, благодарю, доктор, — покачала головой та. — Мне пора бежать. Хорошего дня.

— А вам, — она посмотрела на Юджина, — одну ложечку сахара?

Доктор Мейер возобновила разговор только после того, как перед Юджином появилась чашка кофе.

— Прошу прощения, я не представилась. Меня зовут Нурит Мейер, я доктор медицины, психиатр, советник руководителя отдела по ведению допросов. Хотя, думаю, капитан это уже рассказал. У меня нет вашего досье, и беседа может затянуться. Как я понимаю, вас неприятно удивило известие о том, что я хочу поговорить с вами. Наша беседа будет носить дружественный характер. Не знаю, говорил вам капитан или нет, но он хочет сделать вас штатным сотрудником.

— Штатным сотрудником?! — удивленно переспросил Юджин. — Я впервые об этом слышу!

— Значит, я выдала секрет. — Доктор Мейер положила перед собой небольшой блокнот. — Я думаю, вы только выиграете от этого, Юджин. А пока мы побеседуем. Надеюсь, у вас нет возражений?

— У меня есть выбор, доктор? — улыбнулся он.

— Выбор есть всегда, — резонно заметила Нурит. — Но не все варианты одинаково хороши. Вы можете закурить, Юджин. И расскажите мне о том, как вы начали работать на капитана. Вы нашли его? Он нашел вас?


Юджин Уэллс, уроженец крохотного ирландского города, стоял на шумной улице и разглядывал высотные здания. Голова у него кружилась — то ли от того, что он слишком долго простоял с поднятой головой, то ли от ощущения свободы. Теперь все было в прошлом. Ппьяная мать. Незнакомые мужчины в доме. Пьяный отец, который каждый вечер проверял синяки матери и добавлял новые по необходимости. Голодные братья и сестра, для которых маленький Юджин воровал еду в городских магазинах, а потом терпел побои продавцов. В прошлом были холодные городские улицы, на которых Юджин провел самые ужасные в своей жизни дни и ночи, питаясь всем, что мог найти. Позади была работа на фабриках и в порту. Ему до сих пор нужно было думать о том, где работать и чем питаться, но теперь он чувствовал себя по-другому. У него появилось ощущение, что после долгого путешествия он достиг своей цели, и теперь начнет новую жизнь.

Юджин стоял посреди толпы, слушал шум машин и думал о том, что делать дальше.

— Посмотри, какой очаровательный мальчик! Что он делает тут, один, посреди города?

Улица была такой большой, что тут могло оказаться как минимум десять очаровательных мальчиков. Но Юджин сразу понял, что речь идет о нем. Он огляделся в поисках говорившей женщины и нашел ее. Она сидела в темно-зеленом «ауди», припаркованном у тротуара.

У женщины были длинные черные волосы, свободно лежавшие на плечах, и большие зеленые глаза. Одета она была в платье из алого шелка. На шее у незнакомой леди Юджин заметил элегантное колье. Леди выглядела прекрасно — ее внешний вид прямо-таки кричал о хорошем достатке. Она держала в тонких изящных пальцах сигарету и улыбалась, глядя на Юджина.

Юджин никогда бы не посмотрел на нее, если бы не что-то теплое и ласковое, таившееся в ее глазах. Она выглядела так, будто хотела обнять и согреть весь мир, если бы у нее была такая возможность.

«Добрая фея», подумал Юджин.

Спутник леди, сидевший за рулем, являл собой полную противоположность доброй феи. Он удостоил Юджина взглядом только через несколько секунд. Точнее, он не удостоил его даже взглядом — глаза незнакомца были скрыты за стеклами солнцезащитных очков.

Юджин подумал, что этот человек ему не нравится. У мужчины было жестокое, холодное лицо: создавалось впечатление, что за свои тридцать — может быть, и неполные — он пережил столько, сколько обычный человек порой не переживает и за долгую жизнь.

— Ты слышишь меня, Константин? — снова заговорила добрая фея.