– Мне кажется, он добился бы своего, но с реактором не все в порядке. Не хочу утверждать, что это всецело его вина, но о вашем муже сложилось определенное мнение, а должность, которая позволяет беспробудно пьянствовать, его погубит.

Пред мысленным взором Джинни предстала картина, как она кладет белу рученьку себе на грудь и восклицает: «Беспробудно пьянствовать?» Однако ей как-никак уже не двадцать лет – не до театральных спецэффектов. Стараясь унять дрожь в пальцах, она вытащила из портсигара еще одну сигарету.

– Он утверждает, что с реактором все в порядке. Буквально только что за столом Митч сказал, что проверяет каждый рапорт лично.

– Да, – подтвердил Дик.

– Ну и?

– Послушайте, Джинни! Несколько выпитых стаканчиков – это не критично.

– Несколько? – сорвалось с губ прежде, чем Джинни успела прикусить язычок.

На какое-то мгновение Дик показался удивленным.

– Мы все пьем, но нельзя бухать возле реактора. Я прав?

Дик пожал плечами и попытался улыбнуться. Его зубы похожи на зерна кукурузы, а вот глаза – красивые, светло-карие. Он с теплотой посмотрел на Джинни. В ее голове вертелась мысль, что ведь когда-то и он был молод и здоров.

– Если такое повторится еще раз, Митча ожидает понижение в звании или лишение допуска к секретным материалам, – серьезным тоном подытожил Дик.

Лицо Джинни вспыхнуло огнем. Она могла более-менее хладнокровно принять информацию, что с реактором не все в порядке, снисходительно отнестись к мужниному пьянству на работе (все же было в этом что-то по-глупому мужественное, нечто из времен Дикого Запада), но утрата допуска или понижение в звании… Только не это! Это уж слишком!

– Извините, – сказал Дик. – Сейчас не совсем подходящее время, но… В любом случае на вас это никоим образом не отразится.

Женщина набрала в легкие как можно больше воздуха и медленно выдохнула, чтобы хоть немного успокоиться. Как это может на ней не отразиться? Впрочем, она хозяйка, да и вечер еще не закончился. А кастрировать мужа можно и позже.

– Спасибо, – пробормотала она, туша сигарету в целлулоидной пепельнице, стоящей на крыльце. – Утешили. Лучше уж я возьму дело в свои руки.

Джинни была уверена, что улыбка, которой она одарила напоследок Дика, значительно поднимет ему настроение. Женщина вернулась в дом несколько взволнованной.

На столе практически ничего из еды не осталось, а общий разговор благополучно разделился на несколько отдельных бесед. Пэтти Кинни и Минни Харбо смеялись, время от времени слегка похлопывая друг дружку по рукам. Фрэнкс и Кинни наливали себе по следующей. Брауни щебетала что-то на ухо совершенно безучастной ко всему Кэт Энзингер. Вебб, слегка приоткрыв рот, разглядывал потолок. Пол Кольер пытался взглядом поджечь скатерть. Джинни не решалась посмотреть в сторону мужа и Нэт до тех пор, пока не заняла свое место за столом.

Аппетит был окончательно испорчен. То, что лежало на тарелке, казалось просто ужасным. Соленые крендельки в салате разбухли, увеличились в размере и выглядели малоаппетитно. Томатное заливное превратилось в кровавое месиво – какие-то медицинские отходы после хирургической операции.

– Как там мистер Харбо? – спросила Пэтти.

– Хорошо, – заверила ее Джинни. – Он скоро придет.

В конце стола раздался звон бьющегося стекла.

– Извините.

Вебб нырнул под стол.

– Почти пустой был, – прозвучал его глухой невнятный голос.

– Вебб напился, – прошептала Пэтти.

– Вижу, – кивнула Джинни.

Почему Митч за ним не приглядел? Почему Вебб до сих пор сидит за столом? Джинни не нравилось, что на ее званые ужины приходят холостяки. Вот, например, Слокум – взял и испортил все своим атомным самолетом.

Женщина бросила взгляд в сторону Митча: тот не сводил глаз с Нэт. Джинни захотелось сделать ему больно – пнуть ногой или уколоть английской булавкой.

– Я иду за десертом, – объявила Джинни.

Отодвинув стул, она встала, прошла на кухню, налила себе водки в высокий стакан и выпила почти залпом – за один… два… три глотка. Закурив, Джинни с ненавистью осмотрела стоящий в углу светлый бисквит без глазури. Схватила небольшую жестяную банку с черничным наполнителем, кое-как открыла консервным ножом и вылила содержимое в блендер. Несколько фиолетовых капель упали на стол, забрызгав верх ее платья, но Джинни никак не отреагировала. Схватив очередную банку, она яростно надавила на консервный нож и не сразу почувствовала, как рваный край жестянки впился ей в палец.

– Мать твою! – прошипела она.

Кровь сочилась из пореза и струилась по руке. Женщина открыла кран и подставила дрожащий палец под струю воды. Смыв кровь, пошевелила пальцем… В месте пореза кожа двигалась, как рыбий рот. Джинни снова выругалась. Стряхнула капли воды. Какая мерзость! Палец болел и жег. Это было отвратительно: она почувствовала, как отстает порезанная кожа. Джинни намотала на палец бумажное полотенце – образовался большой белый бумажный комок. Плеснула себе еще немного водки и, не вынимая сигареты изо рта, вернулась к своему бисквиту. Осторожно орудуя ножом, она таки справилась с проклятой банкой, после чего аккуратно вылила студенистую, зернисто-тягучую глазурь в блендер, где уже ждала своего часа черничная масса. Джинни сама не заметила, как туда же стряхнула пепел. Попыталась подцепить его указательным пальцем левой руки, но, отчаявшись, бросила эту затею, закрыла блендер крышкой и включила на полную мощность. Оторвав кусок бумажного полотенца от рулона, Джинни скомкала его и промокнула черничные пятна на платье. Теперь они стали менее заметными, но никуда не исчезли.

– С вами все в порядке? – прозвучал женский голос совсем рядом.

Джинни вздрогнула. В дверном проеме стояла Нэт Кольер.

– Вы порезались, – нахмурилась она.

– А… да… все хорошо. На кухне такое случается даже с лучшими из нас, – делано захихикала Джинни.

Нэт несколько мгновений смотрела на нее, а затем кивнула.

– Я шла поглядеть, как там дети, – сказала она, указывая на дальнюю часть дома.

– Уверена, что у них все отлично. Слышали, как они недавно пели? Правда, мило?

– Вы правы. Пожалуй, не стоит их отвлекать, если и так все в порядке. Позвольте, я помогу вам разрезать пирог.

Немного поколебавшись, Джинни придвинула лаймовый пирог к краю стола и отошла в сторону. Нэт со всем старанием взялась за дело, но получалось у нее как-то неуклюже.

– Сначала надо разрезать на четыре части, – не удержавшись, принялась поучать Джинни. – Если вы будете сразу же резать на маленькие кусочки, они получатся неровными… Хорошо, все правильно. Теперь все в порядке.

– Мне далеко до вашего мастерства на кухне, – извинилась Нэт.

Джинни из уважения промолчала.

– Спасибо, что пригласили нас, – продолжала добровольная помощница. – Вы замечательная хозяйка.

– У меня такое ощущение, что придется дня три отсыпаться.

Джинни улыбнулась, показывая, что и она может быть самокритичной; хотя, если честно, завтра она поднимется с первыми лучами солнца, начнет вытирать пыль с декоративных статуэток и надраивать дверные ручки. Женщина еще глотнула водки.

– Как вашему мужу новое место работы?

Маленький старый CR-1?

– Да нормально.

– Мне кажется, вы сможете счастливо жить в Айдахо-Фолс.

– Надеюсь, так оно и будет. В последнее время мы обзавелись новыми знакомыми.

– Ключ к счастью – в друзьях… подругах, – взмахнула сигаретой Джинни, – женщинах, на которых можно рассчитывать в трудной ситуации.

Порезанный палец пульсировал, точно в нем жило свое маленькое сердечко.

– Да, это верно, – согласилась Нэт. – У меня не было хороших подруг со времен старшей школы. Мне очень не хватает этого. Есть вещи, которые способны понять только женщины. Не правда ли?

– Я собираюсь устроить прием в вашу честь, – вдруг заявила Джинни. Она слегка покачнулась, но удержалась, схватившись за столешницу. – Здесь, в доме. Вы будете почетными гостями. Это станет чем-то вроде бала дебютанток.

– Господи, спасибо, – занервничала Нэт.

– Вы можете взять напрокат одно из моих платьев. У меня есть зеленое. Оно будет идеально сидеть на вашей фигуре. Правда, возможно, придется немного ушить его в талии. Не могут же все иметь двадцатидвухдюймовую талию, как у вас.

Нэт оценила на глаз собственную талию. Неужели она могла измениться сама собой?

– У меня вовсе не такая тонкая талия! – запротестовала девушка.

– Вы сделаете себе новую прическу.

– Это будет весело! Никогда не делала.

– Серьезно? – притворилась удивленной Джинни. – Вы никогда не были в парикмахерской?

– В смысле не делала прически… Я просто стриглась. Хорошо я его нарезала? – Нэт указала пальцем на пирог.

– Отлично, – ответила Джинни не глядя.

Она пододвинулась поближе к Нэт:

– Поскольку здесь собрались одни девочки, можно задать деликатный вопрос?

Нэт кивнула.

– Вы случайно не видели, как мой муж перед ужином поменял карточки с именами на обеденном столе?

Нэт замерла. Джинни отчетливо ощущала, что ложь готова сорваться с языка собеседницы.

– Я… э-э-э… я не заметила.

Джинни склонила голову набок и улыбнулась:

– Вы слишком милы для того, чтобы врать.

– Ума не приложу, зачем ему такое делать.

– Да неужели, дорогуша?

– Возможно… Может быть, я видела, что он возится с карточками, но я не уверена. Мне показалось, что он случайно смел их со стола, а потом просто вернул на место.

– Да, скорее всего, так и было. Митч все время что-то возвращает на место.

– Я чувствую себя ябедой, – потупилась Нэт. – Пожалуйста, не говорите мужу, что я рассказала вам об этом.

– Конечно, не скажу, дорогая. Это останется между нами. Обещаю, что Митч ничего не узнает.

Нэт облегченно вздохнула.

– Спасибо! Позвольте, я отнесу пирог, – предложила гостья.

Джинни помахала рукой, которая из-за замотанного пальца казалась гигантской: