Ему приснился кошмар, и страх, сдавивший живот, лопатки, спину, не отпускал. Последнее, что он запомнил, перед тем как проснуться, было до ужаса реалистичное видение, как Нэт открывает духовку, чтобы вытащить противень, и отскакивает с пронзительным воплем. Он видел как наяву ее обгоревшие по локоть руки, ее розовые пальцы, из которых сочится кровь, – как плоть животного, с которого содрали шкуру. Слава богу, это был всего лишь ночной кошмар.

Пол был уверен, что дома все в порядке. Каждое утро за завтраком он спрашивал у офицера-связиста Роджерса, есть ли важные новости из Штатов. В этот момент сердце тревожно замирало в груди, но Роджерс всякий раз отвечал, что на родине все спокойно. В крайнем случае рассказывал о какой-нибудь катастрофе, произошедшей далеко от Айдахо-Фолс. Пол на некоторое время успокаивался и дышал ровнее. Он старался не думать о том, что его знание или незнание ситуации в Айдахо-Фолс не играет ровно никакой роли, ибо, случись что, он все равно ничем не сможет помочь. Он оставил свою семью в одном медвежьем углу, а сам застрял в другом. Если им понадобится его защита, он будет не в силах ее предоставить.

Когда Пол прибыл в Гренландию, реактор в «Кэмп сентьюри» еще не довели до ума, поэтому ему и еще пятнадцати сотрудникам пришлось несколько недель проторчать в лагере «Туто», а это на несколько сотен миль южнее. Все, что он там видел, имело два цвета – белый и коричневый. Это просто какое-то визуальное недоразумение: грязь, снег, грязный снег, снежная грязь, морозный воздух, иногда летящая по воздуху грязь, то есть пыль. Парни, впрочем, не скучали. Им приходилось расчищать совковыми лопатами снег, перемешанный с грязью, чистить «медовые корзинки» (они же туалеты) и выливать на лед шестидесятигаллонные бидоны с говяжьим бульоном в надежде приручить полярную лисицу. Должно же быть в доме домашнее животное! Потом им сообщили, что строительство реактора в «Кэмп сентьюри» завершено и скоро его введут в эксплуатацию. Когда погода позволит, они отправятся на север.

В темноте послышался сигнал тревоги. Пол соскочил с койки и дернул цепочку, которая свешивалась с потолка. Над головой вспыхнула электрическая лампочка. Десять мужчин разом подскочили на нарах, почесывая головы и протирая после сна глаза.

– Слышали, как ветер завывает? – изумленно присвистнул младший специалист Бенсон.

– Как по мне, он немного улегся по сравнению со вчерашним днем, – пробурчал младший специалист Мейберри, закуривая.

Высокий, темноволосый и вихрастый Мейберри был не строителем, не оператором, а геологом, и это его четвертая командировка в Гренландию. Он говорил, что работает в основном в тоннеле, который пробурили во льдах под «Кэмп сентьюри». Внутри установили продолговатые активные зоны, спрятав их в некие «футляры», встроенные в лед. Как сказал Мейберри, «Кэмп сентьюри» – просто сказка по сравнению со старой гренландской базой «Кэмп фисткленч». Правда, не все с ним согласились, и разговор дальше не пошел. Начали обсуждать завтрашнюю погоду.

Парни как раз зашнуровывали ботинки, когда Мейберри вдруг замер:

– Вы это слышите?

Все прислушались. Издалека доносилось едва различимое стрекотание мотора.

– Почтовый самолет, – закричал Бенсон.

Все гурьбой выскочили наружу. Свет слепил глаза, холод сдавливал грудь, но куда важнее был самолет, который, качаясь из стороны в сторону, приближался к короткой взлетно-посадочной полосе. Все радостно кричали, а кто-то даже махал руками.

На душе у Пола стало легче. Почта! Он еще не получил от Нэт ни одного письма. Он не был уверен, что именно этот самолет несет ему весточку из дома, ведь со времени его отъезда не прошло и месяца, но надеялся, что письмо в любом случае скоро придет. Секунды тикали… Они наблюдали, как крылатая машина подрагивает, борясь с порывами сильного ветра. Пол страстно желал, чтобы в почте было что-то и для него. Сам-то он написал письмецо, когда улетал. Наверняка Нэт скучает по нему.

Самолет был уже совсем рядом, прямо над взлетно-посадочной полосой. Полярники даже видели, как пилот машет им рукой, но сильным порывом ветра машину развернуло по диагонали – и она снова взмыла вверх, едва успев набрать нужную скорость. Пол стоял, засунув руки в карманы и скрестив пальцы: он слишком суеверен, чтобы что-то говорить.

– Мы же не хотим, чтобы пилот разбился, – заметил кто-то из парней.

– А не мог бы он просто сбросить почту? – спросил Бенсон.

– Нет, здесь так не делается.

– Он вернется, – выразил робкую надежду кто-то еще. – Ему почти удалось сесть.

Криков радости больше не было, мужчины молча стояли и ждали. Видно было, как крылья самолета вибрируют и дрожат подобно крылышкам бумажного самолетика перед включенным вентилятором. Мотор натужно чихнул, и летчику снова пришлось признать поражение. Двигатель взревел, и самолет, развернувшись, направился в сторону моря. Больше он не вернулся.

Пол опустил плечи. Ничего, ничего…

– Возвращается в Штаты. Думаю, на следующей неделе еще прилетит. – Мейберри хлопнул Бенсона по спине и весело сказал: – Позвать капеллана, джентльмены, или без него справимся?

Они побрели по расчищенной дорожке к столовой – еще одному тесному бараку, где они рассядутся, касаясь друг друга локтями, и будут завтракать.

– Мейберри! – обратился к геологу один из солдат. – Как тебе удается все время быть в хорошем настроении?

– Я работаю в ледяной пещере, – сходу отреагировал Мейберри. – А здесь для меня – просто летний лагерь.

– Бедолага, – сказал солдат, придерживая дверь в столовую.

Пол бросил последний взгляд в сторону моря Баффина, куда улетел грузовой самолет, унося с собой письмо Нэт. Хотя, возможно, там и не было никакого письма. Теперь самолет превратился в крошечную крапинку в небе.

Пустые тарелки из-под еды стояли на длинном столе, а солдаты сидели и курили, стараясь расслабиться перед очередным нарядом. Любая работенка в «Кэмп сентьюри», неразрывно связанная с бесконечной борьбой с ужасным климатом, наводила на них тоску.

Они соскребали снег с машин; сбрасывали сугробы с деревянных навесов, колотя по ним ручками метел; сбивали наросты льда из-под вагончиков, которые мощные тракторы тащили на лыжах с одной базы на другую. Лед скапливался под ними в таких объемах, как будто несколько тысячелетий только и ждал, чтобы намертво прицепиться к какому-нибудь вагончику.

Еще одним распространенным видом работ была чистка сортира. Пол понимал, что скоро придет и его очередь. Он должен будет вытаскивать ведра из отверстий в туалете и выливать содержимое за четверть мили от лагеря.

– Подожди, посмотрим, как ты с этим справишься в «Кэмп сентьюри», – посмеивался Мейберри. Чувство юмора у него, надо сказать, было весьма своеобразным.

Дело в том, что на леднике вообще нет почвы. Нечистоты сливаются на участок льда, который парни на базе в шутку прозвали Говнобергом. Мейберри клялся и божился, что лет через сто или около того Говноберг отколется от ледника и поплывет, как величавый корабль первооткрывателей, к побережью Скандинавии.

Мейберри раздал парням несколько номеров «Вашингтон пост», которые пилот с авиабазы «Эндрюс» доставил им раньше. Газеты здесь ценились даже выше, чем сигареты и шоколад. Люди зачитывали их до дыр, смакуя каждое слово, как ценные архивные документы. Пол, водя пальцем по разделу объявлений, наткнулся на публикацию о продаже автомобиля «Хорьх» 1937 года выпуска в отличном состоянии.

– Парни! Только взгляните, – решил он поделиться радостью.

– Извини, – не поднимая головы, парировал Мейберри, – но сейчас меня больше интересует коробка для бэушных шелковых галстуков.

Пол рассмеялся и, заглядывая товарищу через плечо, принялся изучать раздел «Разное».

– Эй! – принимая правила игры, воскликнул он. – Серая тахта в хорошем состоянии. Без кресла.

– Свадебное платье, – продолжал куражиться геолог. – Ни разу не надеванное. Подвязки прилагаются!

– Полный набор стоматологических инструментов, – подключился младший специалист Бенсон, листая свой экземпляр газеты. – И еще лоток для новорожденных щенков.

– А вот женщина продает со скидкой коллекцию дорогих париков, – прочитал Мейберри.

Так они смеялись, расслаблялись, а сержант, который должен раздавать наряды на работу, все не появлялся.

– Я вот о чем хочу спросить, – повернулся Пол к Мейберри.

Тот переложил газету в другую руку:

– Я весь внимание.

– Что там вообще происходит в этом «Кэмп сентьюри»? Недавно оттуда вернулись двое парней. Говорят, рабочие уже смонтировали реактор и теперь бурят в другом направлении, прокладывают следующие тоннели.

Приятель хмыкнул.

– «Кэмп сентьюри» – научно-исследовательская организация, – торжественно, как диктор телевидения, произнес Бенсон. Поправил воображаемые очки и продолжил: – Как видите, никакого оружия нет. У нас всего одна винтовка, чтобы отпугивать случайно забредшего белого медведя.

Мейберри рассмеялся.

– Я слышал все эти теории… – не унимался Пол.

– Мы изучаем полярный ледяной щит, – продолжил Бенсон. – Армия обожает полярный ледяной щит. Армия просто очарована видом чертова полярного ледяного щита.

– Конечно, изучение полярных льдов – дело весьма благородное, – согласился Мейберри, – но «Кэмп сентьюри» построили не для этого.

– А для чего тогда? – спросил Пол. – Я слыхал, что там планируется несколько баз. Один парень, с которым я работал на CR-1, рассказывал, что видел подо льдом рельсовые дороги, но они тогда не были задействованы.

– Все верно, – понизил голос геолог, хотя по выражению его лица невозможно было понять, шутит он или на самом деле соблюдает осторожность.

Он начал рисовать пальцем схемы на столе, как футбольный болельщик, который объясняет расстановку игроков на поле.

– Да, на самом деле «Кэмп сентьюри» – первый лагерь в череде прочих, которые собираются разместить в Арктике. Все, как ты говоришь. Базы будут построены подо льдом и соединены подледными тоннелями, в которых проложат железнодорожные пути для переброски оружия, ракет, боеголовок. Если разведка сообщит, что Советы атакуют с воздуха, мы сможем быстро выйти на позиции и контратаковать, передвигаясь подо льдом. Там нас не обнаружат.