Сегодня он доберется до монастыря, где подадут про стой ужин. Как он мечтал о доме и вкусной еде: дымящемся кроличьем рагу в винном соусе, сочных овощах и сладком пудинге. Сыр. Сколько он пожелает! Масло. Свежее масло на теплом хлебе!

Ранульф, рассмеявшись, погнал жеребца. Кажется, он уже привык к привольной жизни владельца поместья, и трудности существования простого рыцаря ему не по вкусу.

Он не переставал спрашивать себя, уж не предал ли короля Стефана. Однако герцог Генрих не просил чего-то необычного и, уж разумеется, не подстрекал его к измене. Кроме того, Ранульф пообещал принести герцогу клятву вассала, как только тот взойдет на трон. Ранульф окажет будущему королю бесценную услугу, если привезет в страну его жену с ребенком. Чем отблагодарит его Генрих? Короли, как известно, награждают преданных слуг. И Генрих обязательно спросит, чего хочет Ранульф.

Де Гланвиль задумался. Чего же он хочет?

И внезапно он понял. Королевского повеления построить замок. Помочь защитить границу между Англией и Уэльсом. Эшлину нужен замок, но без позволения монарха это невозможно. Он постарается войти в милость к королеве, чтобы получить ее поддержку.

Ранульф усмехнулся. Жена гордилась бы им, ибо теперь он мыслит как муж, отец и хозяин поместья.

Только на закате он наконец добрался до монастыря. У ворот, как всегда, стояла сестра Перпетуя, открыв одну створку. Ранульф проехал во двор и услышал позади стук закрывшейся створки. Соскользнув с коня, он помог привратнице задвинуть тяжелый засов.

— Спасибо, господин, — поблагодарила монахиня. — Мы ждали вас. Элинор была уверена, что вы сегодня прибудете.

— Я пообещал ей не задерживаться в Вустере, — ответил Ранульф. — Мои люди уже здесь, сестра?

— Да, приехали вчера вечером. Мы поместили их в конюшне, рядом с лошадьми. Настоятельница посчитала, что так лучше.

— Спасибо, сестра. А где матушка-настоятельница? Я хотел засвидетельствовать ей свое почтение, прежде чем отправиться к жене и сыну.

— Вы найдете ее в здании капитула.

Ранульф поспешил в указанном направлении и нашел аббатису в комнате, где она обычно занималась делами монастыря. Дверь была открыта, и матушка Юнис подняла голову от стола, за которым работала.

— Заходите, сэр Ранульф, — пригласила она. — Садитесь.

Ранульф придвинул стул и уселся.

— Я хочу поделиться с вами секретом, который должен остаться между нами, мать-настоятельница, — начал он. — Поверьте, я не замышляю ничего предательского, но вы поймете, почему необходимо все держать в тайне.

— Продолжайте, сэр Ранульф.

— Король умирает. Герцог Генрих, которому я обещал поклясться в верности после кончины короля Стефана, просил меня привезти его жену и сына в Англию. Он выбрал меня, как человека, способного держать язык за зубами и честно выполнить поручение. Сам герцог уже вернулся в Нормандию. Через месяц и я последую за ним. Дело несложное, но случись что-то со мной, и Элинор останется одна. Я хочу заручиться вашим обещанием заботиться о моих жене и сыне.

— Понимаю, господин. Вы скажете Элинор, куда и зачем едете?

— Обязательно. Мы не таимся друг от друга.

— А что попросите у будущего короля за службу? — с проницательным видом осведомилась аббатиса.

— Если моя миссия удастся, попытаюсь получить разрешение построить в Эшлине замок. Настоятельница кивнула:

— Мудрое решение. Наконец-то и мы сумеем защитить наш участок границы.

— Я хотел поговорить с вами еще кое о чем. До меня дошли слухи, что валлийцы вновь принялись за старое. Набеги участились. И кроме того, среди них появилась особенно подлая шайка, предводитель которой зовется Мэрином Ап-Оуэном. Недавно он сжег монастырь и зверски расправился с тамошними обитателями. Его сообщница — какая-то женщина. Будьте начеку. Постарайтесь, чтобы ворота монастыря были заперты день и ночь.

— Обычно нас оставляют в покое, ибо всем известно, что здесь нет ничего ценного. Ни серебряных, ни золотых подсвечников, ни реликвариев.

— Вы забыли об овцах и коровах.

— Верно, — задумчиво протянула настоятельница. — Но если придут валлийцы, они скорее всего угонят скот и отвяжутся от нас.

— Этот Мэрии Ап-Оуэн — человек без чести и совести. Перед смертью молодые монахини были зверски изнасилованы. Он не просто крадет, матушка. Огнем и мечом прошел по округе. Пытает, издевается, убивает. — Ранульф поднялся. — Пойду к жене и сыну. Они здоровы?

— Да, — рассеянно кивнула встревоженная его словами аббатиса, размышляя над тем, что Ранульф сказал ей. Такого человека, как этот Мэрии Ап-Оуэн, следует бояться. Нужно день и ночь молиться о том, чтобы он не вздумал напасть на монастырь Святого Фрайдсуайда.

Ранульф вышел из здания капитула и направился к странноприимному дому. Там его встретили Орва и Вилла, но он почти не заметил их. Взгляд его устремился к очагу, где сидела Элинор, кормившая Симона.

— Малышка! — окликнул он.

Она быстро подняла голову. Серо-голубые глаза ярко блеснули, на губах играла улыбка. — — Ты вернулся! — ахнула она. — Добро пожаловать господин. Полюбуйся на Симона. Клянусь, он уже успел вырасти.

Ранульф поспешил устроиться рядом.

Господи, как он ее любит! Почему же не признается?

Но он уже знал ответ. Элинор всем своим существом стремилась стать монахиней. Их брак был вынужденным. Хотя браки в основном устраивались опекунами или родителями, женщины все же имели возможность перед свадьбой познакомиться с будущими мужьями и, кроме того, не готовились в монахини с самого детства. Как может Элинор любить его, когда ее заставили идти к алтарю? Когда вся ее жизнь в одночасье перевернулась? Все же она стала ему хорошей женой, но вряд ли способна полюбить навязанного ей мужа. А он не вынесет, если она отвергнет его любовь. Уж лучше и дальше молчать.

— Когда мы сможем вернуться домой? — нетерпеливо спросила жена.

— Если ты достаточно окрепла, завтра, малышка моя. Вооруженный эскорт уже здесь. Мне передали, что валлийцы снова пустились в набеги. Я хочу, чтобы наш Симон поскорее оказался в безопасности. В стенах Эшлина ему ничто не грозит. Но через месяц мне придется отправиться в Нормандию по поручению герцога Генриха, Элинор.

У Эльф сделалось такое обиженно-недоумевающее лицо, что Ранульф поспешил объясниться, тем более что в комнате, «кроме них, никого не было: Орва и Вилла оставили супругов одних.

— Я доверяю эту тайну только тебе и настоятельнице. Больше никто не должен знать, куда и зачем я уехал. Ты никому ничего не говори, малышка. Мы придумаем какое-нибудь правдоподобное объяснение моему отсутствию на случай, если соседи, а особенно барон Хью, явятся и начнут совать нос не в свои дела.

Эльф отняла от груди сына и протянула растерявшемуся отцу.

— Возьми, — велела она. — Подержи его, пока я зашнурую камизу. — И при виде выражения неподдельного ужаса на физиономии мужа весело рассмеялась:

— Прижми его к груди, Ранульф, только осторожнее. И не бойся, он не такой уж и хрупкий.

— Он смотрит на меня, — благоговейно прошептал муж.

— Разумеется. Не привык к твоему голосу и хочет знать, кто ты. Это твой папочка, Симон, — проворковала она. — Когда подрастешь, он научит тебя владеть копьем и мечом и скакать на коне. А я покажу, как читать и писать и прилично вести себя на людях. И оба мы будем любить тебя, Симон Хьюбертде Гланвиль, мой обожаемый маленький сыночек. И дадим тебе братьев, с которыми можно играть, и сестер, которых так весело дразнить, — пообещала она.

— Ты хочешь еще детей? Но ведь ты только что родила! — воскликнул он, хотя втайне был удивлен и обрадован.

— Конечно, хочу! Когда-нибудь Эшлин станет замком, а де Гланвили — могущественным и влиятельным родом. Нам нужно много детей. Кроме того, — прошептала она ему на ухо, — мы так чудесно позабавились, пока делали этого!

Ранульф едва не уронил сына, но Элинор, ловко подхватив его, тихо засмеялась. Ранульф судорожно сглотнул.

— Элинор, мне с каждой минутой все труднее оставить тебя, — выдохнул он.

— В таком случае я достигла цели, господин, и ты всеми силами будешь стремиться домой, к нам, — снова засмеялась она.

В комнате появилась Вилла с подносом.

— Господин, мы подумали, что неплохо бы вам поужинать, — объявила она, ставя поднос на раскладной стол. Ранульф с жадностью втянул в себя соблазнительный запах, а увидев, что принесла служанка, вытаращил глаза. Перед ним красовались блюдо тушеной баранины с густой подливой из моркови и лука-порея, небольшая вареная форель на листьях зеленого салата, свежий хлеб, сыр и кувшин вина.

— Это монастырская еда? — удивился он.

— Нет, монахини питаются просто, даже скудно, воспитанницы — чуть получше, но ты — гость особый, господин мой, — пояснила Эльф и, отдав ребенка Вилле, стала прислуживать мужу за столом: положила еду в чашку, поставила перед Ранульфом и с удовольствием смотрела, как он ест. Ранульф уплетал за обе щеки, пока не доел все, до последней крошки, а когда Эльф напоследок водрузила на стол небольшую миску с земляникой, сдобренной густыми сливками, счастливо заулыбался. Наконец, допив вино, он с довольным вздохом отодвинулся от стола.

— Я целую неделю мечтал о таком обеде, какой ты подала сейчас, малышка.

— Думаю, нам следует отправиться в путь сразу после заутрени, — заметила Эльф. — Подумать только, я вот уже месяц как не была в Эшлине! Хочу домой! — Уверена, малышка, что выдержишь поездку?

— Я не какой-нибудь чахлый цветок, господин. Слава Богу, силы у меня есть. Завтра возьмем сына и поедем домой, — твердо заявила Эльф.

— Я еще помню, как ты рыдала от невозможности остаться в монастыре, — подпел он, наклоняясь, чтобы поцеловать ее. — Ты совсем не похожа больше на маленькую монашку. Настоящая женщина. Мать Симона и моя чудесная жена.

— Я благодарна Господу за проведенные здесь годы. И будь на то Его воля, осталась бы и посвятила свою жизнь Спасителю нашему, но сейчас более чем счастлива быть твоей женой и матерью Симона.