Тетка позвонила сама, сказала, что приедет после выходных. Катя сама набрала номер сестры, та ответила не сразу и сказала, что ее нет в городе. Вот так, Екатерина Алексеевна, никому-то ты не нужна в этом городе, разве что Стасу. Стас для нее был особенным, самый лучшим, но Катя не могла поверить самой себе, что она его девушка, словно сон какой-то.

У нее никогда не было отношений, одноклассники считали ее странной, деревенщиной, одевающейся в вещи своей бабушки. А как она еще должна была одеваться, если ходила в школу в соседнюю деревню, каждый день по пять километров туда и обратно? Только тепло и удобно. Дед часто возил ее на тракторе, иногда гости, что приезжали к соседям, подвозили, школу она пропускала редко, ей нравилось учиться.

А сейчас рядом с ней такой мужчина как Стас, от которого дух захватывает, да не только дух, ее тело словно ожило и живет своей жизнью. Она так остро реагирует на его поцелуи, ласки, даже слова, что он шепчет, которые ее смущают, она краснеет и готова провалиться сквозь землю.

Катя заулыбалась, приложив пальцы к губам, вспоминая их последний поцелуй и то, что за ним последовало. Наталья отправила ее за бланками, что заполнялись новыми клиентами клуба, и она случайно, со всего маха, налетела в коридоре на Маргариту. Бланки рассыпались, Маргарита ругалась, Катя извинялась. На эти крики вышел Стас и, ничего не говоря, затащил Катю в свой кабинет. Она посмотрела на диван, щеки вспыхнули румянцем, вспоминая, что именно на нем был ее первый секс. Но краснеть долго ей не дали, Стас посадил ее на свой широкий письменный стол, стал жадно целовать.

Крики Марго сразу вылетели из головы, в животе запорхали бабочки. Поцелуи мужчины перешли на шею, руки забрались под футболку, сжимая грудь, лаская через белье соски. Другая рука забралась под короткую юбку, и вот уже пальцы Стаса, отодвинув ткань трусиков, накрывают ее чувствительную плоть.

— Что ты делаешь? Ох…Стас.

— Хочу тебя потрогать, три дня подыхаю, как хочу, все сдерживаюсь, не могу больше.

Он, правда, эти три дня не прикасался к ней там, как-будто боялся, только целовал, обнимал и спал, крепко прижав к себе, словно она убежит от него.

Ласки становятся более настойчивыми, поцелуи распаляют. Именно от них Катя всегда дуреет, становится словно пьяная. Она чувствует, как пальцы скользят уже по влажным половым губам.

— Ты такая мокренькая уже, такая горячая, такая открытая для меня. Так хочу тебя, малышка, ты не представляешь, как.

Стас стоит между ее широко раздвинутых ног, футболка уже задрана вверх, бюстгальтер приспущен, грудь обнажена, сосок накрыт губами. Пальцы натирают набухший клитор, проникают внутрь, совсем неглубоко, но от этого не менее приятно. Дрожь расходится по телу, ощущения слишком острые и невыносимо приятные.

— Давай, девочка, кончай на моих пальцах. Сожми их, как ты скоро будешь сжимать мой член, когда он будет глубоко в тебе. Да, вот так, кончай, моя сладкая малышка.

Ей, оказывается, надо так мало, для того чтобы получить удовольствие. Катя слушается, словно ждала именно этих слов, тело содрогается, волна оргазма накрывает, клитор пульсирует под пальцами Стаса, она кричит, кончает, как хотел этого он.

— Умница, моя послушная, такая сладкая девочка.

Стас убирает руку, поправляет белье, последний раз лаская и целуя грудь, возвращая бюстгальтер и футболку на место, снимает Катю со стола и подталкивает к двери. Девушка ничего не понимает, ноги трясутся, сердце колотится в груди.

— Беги, работай. Я как закончу, поедем домой. Завтра выходной, пойдем в парк.

— В парк?

— Да, котенок, в парк, кататься на каруселях, есть сахарную вату.

Она смотрит на Стаса, облизывая пересохшие губы, трогает себя между ног, где только что был бешеный пожар.

— Если ты дальше будешь стоять, так на меня смотреть, облизывая губы и трогать себя, я возьму тебя прямо здесь, на этом столе. Но это будет грубо и жёстко. Так что брысь!

Катя моментально покидает его кабинет, быстро доходит до туалета, умывается холодной водой, прикладывая ладони к горящим щекам. В зеркале на нее смотрит совсем другая девушка, не та, которую она знала. Счастливая улыбка, блеск в глазах, она, определенно, стала взрослее. Тут же замирает, смотрит в одну точку. Да, она другая, она чувствует это сама, а еще она влюбилась, определенно, влюбилась. В Стаса невозможно не влюбиться, и если то чувство, что переполняет ее, называется любовью, то это именно она.

Глава 17

— Так, понятно, работники у нас делают все, что угодно, только не работают. Да, Екатерина?

Маргарита стояла у стойки, рядом с опустившей глаза Наташей, осматривая с ног до головы Катю.

— Извините, просто отошла к окну. И за то, что налетела на вас в коридоре, тоже извините.

Катя поправила юбку, обошла стойку и встала на рабочее место.

— Наташа, иди, погуляй, — Марго сказала это, не глядя на Катину напарницу, и махнула рукой в сторону. — Вот, что я вам скажу, Екатерина, Стас мужчина доверчивый, слишком мягкий и нежный. То, что вы соблазнили его своим ангельским личиком, таким невинным взглядом бездонных синих глаз, ни о чем не говорит, не обольщайтесь и не стройте больших планов. А это говорит именно о том, что он очень доверчивый и впечатлительный. Думаю, что вы в его жизни явление временное, так что я вас потерплю и приму его прихоть. Но прошу вас не забывать о том, что вы здесь еще и работаете, а не только стонете в его кабинете.

Во время этого монолога Маргариты Павловны Катя краснела, бледнела, опускала глаза. Ей было безумно стыдно, неудобно и неуютно находиться рядом с этой, хоть и красивой, но такой острой на язык, говорящей обидные слова, женщиной.

Марго развернулась и ушла, а Катя так и осталась стоять, в ее голове все еще звучал голос Марго. Неужели это может быть правдой, и она на самом деле временное явление в жизни Стаса? Его прихоть?

Да, её задели слова Маргариты, как могли задеть любую девушку. Но Стас сказал не слушать ее, не принимать слова близко. Она поступит именно так, и не будет плакать, хотя слезы уже наворачиваются на глаза. Катя совершенно не хочет портить такое хорошее настроение и свое осознание того, что она влюблена. Дед всегда говорил ей, чтобы она слушала только свое сердце, а не чьи-то злые слова.

— Кать, ну ты чего? Не обращай внимания на эту злобную суку, — Наташа стояла уже рядом, утешала её и гладила по плечу. — Вообще, не слушай ее, ты не знаешь, сколько раз она получала от Грека за свой поганый язык. Тут такие крики были, он так на нее орал, стекла звенели в окнах.

— Грек, это Максим, да? Нас Стас знакомил, а еще с его девушкой, Яной, такая красивая брюнетка.

— Да, это наша сладкая парочка.

— А за что он орал на нее?

Катя отвлеклась от своих плохих мыслей, надо было быстрее забыть слова Марго, ей было очень интересно, за что эта эффектная блондинка была в немилости у Максима.

— Ой, тут такая история была, ты не поверишь. — Но Наталья так и не успела начать рассказывать, их перебили.

— Здравствуйте.

Девушки совсем пропустили то, как открылся лифт, и к ним легкой походкой подошел Краснов.

— Здравствуйте, Екатерина, Наталья.

— Здравствуйте, Евгений, извините, мы вас не заметили, — Наташа засуетилась, начала поправлять причёску и во все глаза смотрела на Краснова.

— Вы в зал?

— Не сейчас, чуть позже.

— Пойдемте, поговорим. Наташ, если что, я срочно ушла в аптеку. Ну, если кто вдруг спросит, сама понимаешь.

Наталья, ничего не понимая, кивнула головой, проводя взглядом удаляющихся Екатерину и Евгения. Ей нравился Краснов, очень нравился, но она всего лишь простая студентка из далекого городка, подрабатывающая администратором, к тому же с чуть излишним весом. Она-то и устроилась сюда, чтобы ходить в зал, но это получалось нечасто. А вот Краснов засел в ее сердце надолго, он даже круче Стаса и Макса, лично для нее.

— Вам что-то заказать?

Они сидели за столиком кафе на пятом этаже комплекса, Катя специально выбрала место подальше, чтобы не попасться на глаза Стасу.

— Нет, спасибо, только воды, если можно.

— Ну, Екатерина, рассказывайте, что вы хотите узнать?

— Знаете, Евгений, у меня такая непростая ситуация, дело в том, что я хочу найти своего отца.

— Очень хорошо.

— Но дело в том, не знаю, как сказать, наверное, это выглядит странно, я знаю только имя своего отца — Алексей. Фамилия у меня мамина. И ещё один момент — предполагаемых отцов может быть два.

— Вам об этом сказала мама?

— Нет, она мне ничего не говорила, я не видела ее много лет. Мне об этом рассказал дед, который меня воспитал. Откуда у него такая информация, я могу только догадываться.

— Катя, давайте все по порядку. Вы только не смущайтесь и расскажите всё, как есть, я вам гарантирую сохранность вашей тайны, и помогу, чем могу, поверьте мне.

— Хорошо, — Катя очень волновалась, принесли воду, она крутила стакан в руках, смотрела на него, кусала губы, потом начала рассказывать:

— Мою маму зовут Лида, ей было восемнадцать лет, когда она меня родила. Они вдвоем, с моей бабушкой, жили тогда в поселке, рядом с колонией-поселением, туда же Лида ходила подрабатывать. Весной двухтысячного года она там с кем-то познакомилась, этого мужчину или парня звали Алексей. Летом того же года она приехала к своему отцу — моему деду, Михаилу Ефимовичу, он рассказывал, что она была задумчивая и странная. А потом, зимой, привезла новорожденную меня и оставила. Дед меня вырастил, воспитал. Но, что произошло с моей матерью, почему она решилась на такой поступок, я не могу сказать. Лишний раз с расспросами я к деду не лезла.

— Хорошо, Екатерина, давайте по порядку. Предполагаемых отцов два. Почему вы так решили?