Лаура Гурк - Сама невинность

Лондон, 1897

Проснувшись утром двадцать восьмого мая, Мик Данбар не почувствовал себя счастливым человеком. Сегодня был его день рождения, его тридцать шестой день рождения, и он должен был смириться с тем горьким фактом, что больше не был молодым.

Собственно в это утро он даже ощущал себя старым. Плечо болело после ранения, полученного десять лет назад; казалось, что со вчерашнего вечера в его темных волосах прибавилось седины; а сбритые сегодняшним утром усы не молодили его. Мик предчувствовал, что это будет длинный день.

Когда он добрался до Скотленд-ярда, то увидел, что розыгрыши в честь его дня рождения уже начались. Комната, где он работал, опустела. Его стол, стулья, все его досье исчезли. Даже благодарности, которые он получал за работу, больше не висели на стенах.

– Текер! – крикнул Мик и стал наблюдать, как сержант, с которым он работал, выходит из большого помещения, служившего главным офисом Управления уголовных расследований. – Что здесь произошло?

По подозрительному подергиванию огромных рыжих усов сержанта Мик понял, что Текер в курсе шутки.

– Главный инспектор де Витт решил, что сегодня идеальный день для ремонта в вашем кабинете.

– Я полагаю, он действительно так подумал, – пробормотал Мик. Даже его собственный начальник был не прочь принять участие в веселье. – И где он меня разместил? В морге?

– Нет, сэр, теперь вы сидите на первом этаже. Я вам покажу.

Мик последовал за сержантом вниз по лестнице к основному большому офису, где работали констебли. Это было худшее место – после морга, конечно – которое только могли выбрать шутники. Каждый, кто приходил с заявлением о преступлении, сначала направлялся сюда. Здесь было шумно, тесно и творился сумасшедший дом.

Текер проводил его в центр комнаты. Папки с делами и отчеты были свалены в кучу на его столе и на полу вокруг стола. Мик, которого считали самым аккуратным офицером во всей столичной полиции, аккуратным до одержимости, посмотрел на этот бардак и выругался настолько громко, что, несмотря на страшный шум, его услышали все.

Помещение взорвалось от смеха. Мик, оглянувшись, увидел, что все находящиеся на службе констебли потешаются над ним. Но когда он обошел стол, чтобы сесть, он понял, что это еще не конец розыгрыша. На спинке стула висела трость.

Мик уставился на этот символ старости и нахмурился. Шутки, организованные по поводу чьего-либо дня рождения, были обычным делом, и чаще всего Мик был готов посмеяться вместе со всеми, даже когда он сам был жертвой. Но не в этом году.

Он снял трость со спинки стула и протянул ее Текеру.

– Выбрось ее в мусорное ведро.

– С днем рождения, сэр, – Текер энергично хлопнул его по плечу, от чего ноющее плечо заболело еще больше. – Вы же знали, что ребята обязательно устроят нечто подобное сегодня.

– О да, я знал.

– Веселее, сэр, когда я служил во флоте Ее Королевского Величества, со мной случались вещи и похуже, – он осклабился. – Кстати, я мог бы вам сказать, что это не сработает.

– Что не сработает?

– Сбривание усов, – не испугавшись потемневшего лица Мика, он продолжил, – каково это – быть старым?

– Тридцать шесть – это не старость, – Мик сел за стол и уставился на горы бумаг, которые полностью покрывали поверхность стола. – Есть ли новые дела в этом беспорядке?

Текер вытащил две папки из-под одной стопки бумаг.

– Сегодня для вас есть два свежих дела, сэр.

Мик снял одну стопку бумаг со стола и разместил ее на полу, освободив себе, таким образом, место для работы, затем взял папки с делами у Текера.

– Утопленник, женщина, найдена вчера на берегу Темзы сразу же за мостом Тауэр[1], – начал объяснять Текер, – и украденные изумруды виконтессы.

Утопленница звучала интереснее изумрудов. Мик открыл соответствующую папку первой и прочитал отчет.

– Хирург подразделения уверен, что это самоубийство, – продолжил Текер, – но он сказал, что вам придется подождать результатов вскрытия, которое он проведет сегодня после обеда, так как до этого он не готов поклясться, что это самоубийство.

– Разумеется, это самоубийство, – ответил Мик и захлопнул папку. – В отчете сказано, что трое свидетелей видели, как женщины прыгнула. Почему речная полиция передала это дело нам?

– Ричард Манро велел передать вам пожелания счастливого дня рождения.

– Какой заботливый парень. Позвони ему и скажи, что лучше бы ему встретиться со мной в морге в половине четвертого. К этому времени Кэл закончит вскрытие. Передай Ричарду, что если он не будут ждать меня там, то я скажу его жене, куда я его отвел в ночь перед свадьбой.

Текер засмеялся, и Мик отложил первую папку в сторону. Затем он взял вторую. Бегло просмотрев отчет, он покачал головой.

– Какая-то изнеженная виконтесса потеряла свои изумруды? Нет, спасибо.

– Она надевала ожерелье на бал и уверена, что по возвращении домой она положила его в шкатулку для украшений. Виконтесса считает, что, должно быть, кто-то украл его в промежутке между позапрошлой ночью и сегодняшним утром. Она подозревает горничную. Скорее всего, это легкое дело.

Мик не поддался соблазну.

– Передай это дело кому-нибудь из младших инспекторов. Им надо набираться опыта.

Текер взял папку с делом.

– Я передам его… – слова сержанта были прерваны громким возмущенным голосом, прогремевшим в помещении, полном констеблей, как взрыв бомбы.

– Я же сказала тебе, молодой человек, что желаю видеть инспектора Майкла Данбара, а его нет в кабинете! Где он?

Мик поднял голову. Когда он увидел тучную краснолицую женщину, стоявшую около стойки для посетителей и разговаривавшую с констеблем, он понял, что его день превращается в самый настоящий ад.

Это была миссис Триббл, домовладелица Мика, женщина с хриплым голосом и властными манерами. Когда она взглянула в его сторону, Мик закрыл лицо папкой с делом, которую он все еще держал, но это не спасло его.

Стуча каблуками – а из-за ее веса звук получался громким – миссис Триббл направилась к столу Мика.

– Мистер Данбар, я пришла, чтобы сообщить о преступлении, – она ударила кулаком по столу. – О позорном преступлении.

Все преступления, о которых сообщала миссис Триббл, всегда были позорными. Две недели назад она положила не на то место кольцо и, не найдя его, стала настаивать, что оно было украдено. За месяц до истории с кольцом она заявила, что, пока она стояла в очереди в ожидании омнибуса, некий мужчина сделал ей неприличное предложение. Мик подозревал, что этот мужчина и его непристойные намеки существовали только в фантазиях миссис Триббл.

– Какое преступление?

– Мой Нанки-Пу исчез. Он был похищен.

Нанки-Пу звали плоскомордого и плохо воспитанного пекинеса. Некоторые люди считали, что пекинесы принадлежат к роду собак, но, с точки зрения Мика как домашние любимцы они оставляли желать много лучшего и принесли бы миру существенно большую пользу, если бы их использовали в качестве метелок для пыли.

– Когда получите записку с требованием о выкупе, принесите ее мне.

Миссис Триббл уставилась на инспектора.

– И это всё, что вы собираетесь делать?!

Мик услышал, как Текер пытается подавить смех, и подумал, что теперь у него есть прекрасная возможность отплатить сержанту за то, что он назвал его старым.

– Нет, совсем нет. Сержант Текер начнет расследование. – Мик усмехнулся, глядя на унылое выражение лица Текера. – Мне нужно идти, но ты окажешь миссис Триббл любую посильную помощь, не правда ли, Текер?

Указав на дверь ручкой трости, которую он все еще держал в руке, сержант произнес смирившимся голосом:

– Идемте сюда, мэм.

Мик оставил свою домовладелицу на попечение Текера и вышел из здания Скотленд-ярда. Но едва он ступил на тротуар Парламент-стрит, как его жизнь стала еще хуже. Услышав звук бьющегося стекла, разламывающегося дерева и испуганные крики, он взглянул через дорогу и увидел, что водитель, управлявший автомобилем мерседес-бенц, переехал тротуар и врезался в стеклянные входные двери паба «Голова вепря».

– Черт возьми! – Мик лавировал между автомобилями и повозками на Парламент-Стрит, надеясь только, что никого не задавило, в противном случае именно ему предстояло бы посещать родственников и сообщать им плохие новости. Он ненавидел эту часть работы.

Как оказалось, в результате инцидента никто не пострадал, кроме самого водителя мерседес-бенца, у которого на лбу была глубокая кровоточащая рана, и который был слишком пьян, чтобы ощущать боль. Напившись, этот идиот решил, что будет отличная шутка – въехать в двери паба «Голова вепря».

Мик не согласился с ним. Он арестовал молодого человека, и, не обращая внимания на его заявление, что он сэр Роджер Эллертон, сын графа, отвел его в полицейский участок Кэннон Роу, расположенный по соседству со Скотленд-ярдом, и предъявил обвинения в нахождении в пьяном виде в общественном месте и нанесении ущерба чужой собственности.

– Ты не можешь ар-р-р-рестовать меня, ты, ублюдок! – сэр Роджер выкрикнул ругательство, достойное портового грузчика, и врезал кулаком Мику по левой щеке.

Мик был крупным мужчиной, и хотя от удара сэра Роджера он на секунду увидел небо в алмазах, удар не свалил его с ног. Мик быстро отплатил ему тем же, и удивленный сэр Роджер упал на руки Энтони Фрая, дневного сержанта.

– Брось его в камеру, – приказал Мик, – где он сможет проспаться.

Энтони ухмыльнулся поверх откинувшейся на сторону головы сэра Роджера.