– Но люди имеют право слышать истину.

– Почему ты считаешь, что только ты знаешь истину? – спросил тетрарх. Брови его сошлись на переносице, кулак дернулся на подлокотнике кресла.

– Я не претендую на то, что знаю всякую истину. Но о той, о которой мы говорим, рассказать могу, – оживился узник.

– Говори. Но помни: ты должен взвешивать каждое слово, если желаешь спастись! – сделав ударение на последнем слове, произнес тетрарх.

– Видишь ли, Ирод Антипа, спасение в том виде, о котором ты говоришь, для меня не является спасением! – невесело усмехнулся узник. – Конечно, каждому хочется прожить как можно дольше. Но смерть не слушает наших доводов, у нее существует свой отсчет времени. Когда ты говоришь ей: «Хочу умереть!», она отвечает: «Рано!» Когда же ты бежишь от смерти и с ужасом восклицаешь, что рано, она считает, что уже пора. Вот почему всякое стремление убежать от нее столь же бесцельно, как поединок с естественным ходом природных событий, таких, например, как смена дня и ночи.

– Вижу, что, в одиночестве скитаясь по пустыне в поисках смысла, ты хорошо познал суть вещей. Но если все так, как ты говоришь, и смерть неизбежна, зачем тогда ты призываешь людей к покаянию? – с любопытством спросил Ирод Антипа.

Глаза Иоанна блеснули внутренним светом.

– На этот вопрос есть очень простой ответ. В твоих городах, наполненных наслаждением, чревоугодием, пресыщением и грехом, каждое утро в сторону кладбища направляются погребальные повозки с усопшими. Какая по счету повозка будет твоей, Ирод Антипа, тетрарх? Она ведь может оказаться следующей. Представь себе, что уже завтра ты будешь похоронен. Как ты проведешь свои последние часы на земле? Растратишь их в бессмысленной погоне за очередным подтверждением собственного величия? Или бросишься к своей казне и станешь дрожащими жадными руками пересчитывать злато и серебро?

Узник перевел дух и вопросительно посмотрел на тетрарха. Тот пожал плечами и взмахнул рукой, чтобы Иоанн продолжал.

– Меня радует то внимание, которое ты оказываешь мне. Спасибо тебе! – мягко и ласково произнес Иоанн и доверчиво улыбнулся. Взгляд его черных глаз показался тетрарху таким искренним и добрым, что его мгновенно охватил стыд. Ирод опустил голову и сидел так, пока узник говорил.

– Для тебя и меня, которых смерть уже завтра прогонит через свои врата, – для нас каждый шаг и каждая минута должны стать очистительным горнилом. Ибо мы подходим к той святой, неведомой и новой земле, откуда никто из нас уже не вернется. Поэтому, раз терновый куст горит огнем, но куст не сгорает[18], в этом горниле чистого неугасимого огня я хочу предложить тебе путь к спасению.

Голос пророка возвысился, стал торжественным и проникновенным.

– Ничто нечистое не войдет в этот Божественный пламень. Лишь чистое, святое и безгрешное принимает он в себя. Когда мы со страхом и трепетом покидаем этот мир пред вратами смерти, то сгибаемся под тяжестью наших грехов и уходим в Святую землю, которая создана Богом – источником нашей жизни. Как же человек должен вести себя перед тем, как предстать перед очами Господа? Нужно стараться очиститься и возродиться, надеть на себя чистые и новые одежды, благословить всех и покаяться. Когда великий Моисей пришел к Богу на высокую гору Хорив, он слышал, что Господь сказал ему: «Не подходи сюда; сними обувь с ног твоих, ибо место, на котором ты стоишь, есть земля святая»[19]. Скажи, в какие грехи одел ты душу свою? Не теряй ни минуты, скинь поскорей с души грязные одежды и обувь, чтобы твоя душа не испепелилась в страшном пламени вечно горящей купины! Все дни нашего пребывания на земле есть дни предсмертные. Надо спешить! У смерти свой отсчет, помни об этом! После нее у тебя не будет ни надежды, ни покаяния, ни оправдания. Покайся! Ибо покаяние – духовная купальня, пройдя через которую ты очистишься. Ты унизишь себя до праха земного – и будешь возвышен до небес, – громко произнес Иоанн. Глаза его загорелись неукротимым пламенем.

Он поднялся и встал перед тетрархом во весь рост. Солнце обтекало его худую фигуру. Ироду Антипе показалось, что над головой пророка светится солнечный нимб.

– Ты думаешь, я грешен. Но я возвожу для людей красивые храмы и дворцы, театры и спортивные арены. Народы Галилеи живут в мире и согласии. Одним иудеям больше всех надо. Они строят против меня козни. Ты тоже иудей. И поэтому обвиняешь меня. Это несправедливо. – Голос тетрарха звучал обиженно, как у маленького ребенка.

Иоанн сочувственно покачал головой:

– Ты создаешь материальные предметы, я же говорю о нематериальных вещах. Еще скажу, что для Господа не имеет значения принадлежность к тому или иному народу, будь то греки, римляне, парфяне, арамейцы или иудеи. Мессия уже здесь, среди нас! Он ходит в светлых одеждах. Он есть сын Господа. И сам Господь. Его истина открыта каждому, кто хочет ее найти. Господь любит всех. Он пришел ко всем людям, ко всем народам.

– Почему ты думаешь, что я не люблю людей? – вскричал Ирод Антипа и вскочил с места. – Говорю тебе, я, Ирод Антипа, правитель Галилеи, делаю на благо страны все, и даже больше, чем разрешает закон!

Он вздохнул и почти упал в подушки.

– Ты не любишь людей, Ирод Антипа! Иначе все эти несчастные, по твоему приказу томящиеся в Махэрузе, были бы немедленно отпущены на свободу. Но ты не сделаешь этого, потому что боишься их. Ты боишься за себя. И думаешь, что, если ты освободишь этих людей, они поднимут против тебя восстание и будут вредить твоей власти. Тогда трон под тобой пошатнется, и власть у тебя отнимут. Разве я не прав? – Голос Иоанна звенел, как натянутая тетива.

– Замолчи! Твои слова – сплошная гнусная крамола. Ты лжешь про меня!

– Говорю тебе, Ирод Антипа! Ты не хочешь слышать правду и видеть истину. Когда кается правитель, народ тоже начинает каяться, и на землю, омытую и очищенную покаянием, нисходит Божье благословение. Если же в правителе прорастает гордыня и безнравственность, то и в народе царят раздоры. Финал таких вождей – безумие и самоубийство, а их народам грозит смятение, обнищание, упадок и рабство.

– Замолчи! – вскричал Ирод. – Ты говоришь при мне крамольные речи. Я не хочу тебя слушать. Ты будешь казнен.

Однако пророк, казалось, не слышал и не боялся его. Тихий голос возвысился и обличал:

– Ты подчинился легиону. Зло идет за тобой по пятам. Ты предал законы и женился на жене своего брата. Она – порождение ехидны и исчадие тьмы. Взяв ее в жены, ты обрек народы Галилеи на страдания. Дочь ее – сама смерть!

– Замолчи! Как ты смеешь возводить столь гнусную хулу на невинную девушку? – прорычал Ирод. В два прыжка он очутился возле Иоанна, на ходу вытаскивая из ножен кинжал. Но Закария, не раздумывая, схватил тетрарха за руку и сжал мертвой хваткой.

– Прочь от меня! Или я убью вас обоих! – взбешенно прошипел Ирод, с ненавистью глядя в побелевшее лицо грека.

Боль внутри головы пульсировала и сделалась невыносимой. Кровь прилила к его лицу, с каждой минутой усиливая свою атаку.

– Нет, ты не убьешь его. Или ты хочешь, чтобы народ считал тебя убийцей пророка? Людская ненависть тогда усилится стократ. Остановись! Я уведу его, – твердо произнес Закария. Они стояли друг напротив друга, как два зверя.

Ирод тяжело дышал. Ярость душила его, искала выхода. На виске пульсировала синяя вена. Глаза налились кровью, как у дикого зверя. Какое-то время он боролся с приступом неистовой злобы. Потом что-то странное, похожее на страх, промелькнуло в его глазах.

Заметив безумный блеск, Закария разжал руку. Дрожащей рукой Ирод вложил кинжал в ножны.

– Ты будешь казнен вместе с этим бродягой! В один день и час! Клянусь, – только и смог прохрипеть он и, отвернувшись, пошел к трону. Обессиленно присев, он схватился за голову, стремясь унять боль, разрывающую ему виски.

Закария не глядел на него. Равнодушно кивнув, он подошел к Иоанну, помог тому подняться и пошел вместе с ним к лестнице.

Глава 30

Всю обратную дорогу они гнали лошадей во весь опор и вернулись в Тивериаду, когда огромный солнечный диск, стремительно догорая, исчезал за линией горизонта. Оранжевое зарево полыхало на небосводе.

Ирод спрыгнул с лошади и резко приказал выбежавшему навстречу рабу немедленно позвать к нему начальника легкой пехоты Сигона и старшего писаря. После чего, не оглянувшись на Закарию, стал быстро подниматься по лестнице.

Закария развернул лошадь и отдал воинам команду возвращаться в казармы.

– Ты привез Саломею? – нетерпеливо спросил Ирод, как только Сигон появился в дверях. Голос его гулко разносился под сводами зала приемов.

– Да, – последовал короткий, четкий ответ. Лукавая, все понимающая улыбка проскользнула на губах Сигона.

Этот хитрый интриган обладал особым внутренним чутьем, отличающим его от остальных подданных. Он хорошо изучил сильные и слабые стороны характера тетрарха и моментально улавливал малейшие изменения в его настроении, почти всегда угадывая их причину. Так было и на этот раз. Ему достаточно было мельком взглянуть на Ирода, обратив внимание на неподдельный интерес, промелькнувший в его выразительных черных глазах, и сразу понять, в чем дело.

«Неужели Ирод влюблен в Саломею? Это значит, что путь к сердцу Иродиады для меня открыт!» – подумал довольный Сигон. Однако ничем не выдал охватившего его торжества при мысли, что он уже успел, подобно хищному тигру, полакомиться добычей, принадлежащей тетрарху…

Ирод со своей стороны тоже внимательно наблюдал за ним, мысленно раздумывая, правильное ли принял решение.

– Я отстранил Закарию Димитракиса от должности начальника личной охраны. И назначаю на нее тебя, Сигон Элий Руф, – бесстрастно произнес Ирод.

Сигон поклонился и, благодарно взглянув на тетрарха, кивнул.