– О моя милая матушка! Но смерть не может притягивать человека ни в каком возрасте. В юности ли, в старости, она вызывает только ужас и отторжение. Посмотри, как цепляется за жизнь какой-нибудь старик! В его слабом сердце теплится надежда, что она – явление бесконечное, а те признаки старения и угасания, которые отпечатались на его теле, не имеют к нему никакого отношения. Ему кажется, что это просто дурной сон и достаточно очнуться, чтобы почувствовать себя молодым и полным сил. Когда старый человек глядит на себя в зеркало, вместо ужасных глубоких морщин он видит молодое лицо. И он намеренно избегает мыслей, что его тело явно подвержено тлению, а смерть поджидает его каждую минуту.

– Саломея, тобой движет страх, который присущ всякому юному созданию. Но я хочу объяснить тебе, почему меня привлекают столь ужасные с твоей точки зрения зрелища. Я тоже не хочу умирать, как и ты. И как твой старик. Но я должна во всеоружии встретить смерть, когда она придет за мной.

– Ах, мама! – воскликнула Саломея и умолкла, не зная, что возразить. Задумавшись, она наблюдала, как мать разглядывает себя в большом, во весь рост, овальном зеркале в золоченой раме. По бокам зеркала горели факелы. Причудливая игра огня неожиданно внушила ей необъяснимый ужас. Но отражение матери в зеркале беззаботно улыбнулось, и, поймав эту улыбку, девушка успокоилась.

В этот момент они услышали в отдалении душераздирающий крик. Иродиаде показалось, что это голос мужа. Прошло время, и в коридоре раздался топот. Кто-то остановился возле дверей спальни и громко постучал. Мать и дочь настороженно переглянулись. Саломея замерла, а мать сделала ей знак оставаться на месте.

Иродиада быстро достала из-за шелкового пояса маленький кинжал, с которым никогда не расставалась, подошла к двери и решительно ее распахнула. На пороге стоял Закария, из-за его плеча выглядывали два стражника в доспехах. Вид у Закарии был встревожен:

– Госпожа, прости, что я нарушил твой покой! Дело срочное. И требует твоего присутствия, – воскликнул он.

– Говори. Но помни, если то, что ты скажешь, не заслуживает внимания, я велю закрыть тебя в клетке с тиграми.

– Наш уважаемый господин и твой супруг… с ним происходит что-то странное! Он все время зовет тебя. Прошу тебя, госпожа, поспеши за мной. Боюсь, кроме тебя, никто во дворце не сможет его успокоить!

Голос Закарии был полон тревоги и беспокойства. Иродиада поняла: воин не лжет. Очевидно, с ее супругом действительно что-то происходит, если его друг столь взволнован. Она оглянулась на дочь и тоном, не терпящим возражений, приказала:

– Ступай к себе и дожидайся меня.

Приказав стражникам сопроводить Саломею в ее покои и охранять, она поспешила вслед за Закарией.

Глава 1

Дворец Ирода в Тивериаде напоминал крепость. Массивное сооружение с широкой дворцовой площадью и многочисленными хозяйственными постройками стояло на высоком пологом холме, по всему периметру его окружала толстая стена. Наверху от центрального дворцового здания отходили два боковых крыла, соединенные широкими балконными пролетами, заканчивающимися прямоугольными террасами. С одной стороны террасы в правом крыле как раз и открывался вид на парадный плац, на котором в данный момент разворачивались трагические события. За плацем шли в ряд четыре двухэтажные казармы, в которых жили солдаты отряда дворцовой охраны. Командовал отрядом Закария Димитракис, который жил вместе с подчиненными в одной из таких казарм.

С огороженной невысокой белой балюстрадой обзорной террасы на плоской крыше дворца с высоты птичьего полета открывался великолепный вид на окрестности Тивериады.

Чтобы пройти на балкон, на котором в приступе безумия метался Ирод Антипа, им нужно было подняться по широкой и мрачной лестнице наверх и пройти по длинному извилистому коридору в другое крыло здания.

Закария и Иродиада миновали множество огромных и темных комнат, подпираемых арочными сводами. Вдоль коридора пылали факелы, воткнутые на одинаковом расстоянии в закопченные стены. Закария на ходу объяснял госпоже, что тетрарх крайне возбужден и не понимает, что с ним происходит. Поэтому необходимо решить – отложить казнь или нет? Этот жизненно важный вопрос больше всего волновал Закарию.

– Почему ты сразу не доложил, в каком состоянии господин вернулся из Галаада? – гневно расспрашивала Иродиада.

Она не видела мужа с утра. Когда тот вернулся, то сразу заперся в своих дальних покоях. Идя по коридору, Иродиада подумала, что если бы сразу узнала о случившемся в Галааде, то, возможно, смогла бы предотвратить приступ. Однако сейчас уже было не до разбирательств. Надо было спешить туда, откуда раздавались дикие крики безумного.

– Я не посмел тревожить твой покой, госпожа. Когда я прискакал обратно во дворец и навестил господина, он был здоров, весел и ничего не помнил. Ничто не выдавало болезни. А вечером он неожиданно вызвал меня и приказал немедленно казнить виновных, – оправдывался Закария.

И хотя слова воина были не лишены логики, Иродиада решила, что завтра же прикажет наказать его палками. Она сразу обвинила его в измене, потому что была так же подозрительна, как и муж. Иродиада не верила наемникам из Себастии и Кесарии. А Закария Димитракис был греком из Александрии. Кастул и вовсе был вавилонским евреем. «Зря Ирод полагается на идумеев и вавилонских евреев. Среди них не может быть надежных и преданных людей!» – подумала она, бросая раздраженный взгляд на взволнованное лицо идущего рядом воина.

Тем временем, не подозревая о том, что уже приговорен к мучительному наказанию, Закария продолжал рассказывать о том, что происходит с Иродом, интонацией, мимикой и жестами выражая искреннее сочувствие безумцу. Они приблизились к балконному пролету, на котором тот находился. Внезапно крики замолкли, и воцарилась нехорошая, почти зловещая тишина. Иродиада приказала стражникам оставаться на месте, а сама решительно направилась на балкон.

Ирод застыл возле мраморной колонны. В черной накидке он практически слился с ней. Иродиада бесшумно приблизилась к мужу и, стараясь говорить как можно мягче, промолвила:

– О мой Ирод. Посмотри на меня. Это я, твоя Иродиада, – женский голос звучал тихо и успокаивающе. – Ты звал меня, и я пришла.

Она осторожно прикоснулась к его руке. Ирод вздрогнул, словно его ужалила змея, и, дико озираясь, отскочил. Бросив исподлобья подозрительный взгляд на жену, он хрипло спросил:

– Зачем ты лжешь, злобный дух? Ты не Иродиада. Ее здесь нет! Разве ты не знаешь, что она уже давно покинула меня и вернулась к моему брату? Говори правду, кто ты? Или я тебя убью, – пригрозил он и, приблизившись, крепко и больно сжал ее руку. Глаза безумца дико блестели. Он не узнавал жену.

– Успокойся, Ирод. Это я, твоя Иродиада. Я принадлежу только тебе, – ласково повторила Иродиада, понимая, что противоречить упрямству безумца – значит подвергать жизнь смертельной опасности. Тем не менее она незаметно свободной рукой нащупала кинжал, приготовившись в случае необходимости вынуть его и отразить его нападение.

– Нет, ты не она! Так кто же ты? У тебя за спиной трепещут черные крылья, лицо подобно оскаленной маске. Ты смерть, и ты пришла за мной… О! Я знаю, я очень грешен!.. Но прошу тебя… Уходи, смерть! Пощади. Дай мне еще пожить, – умоляюще пробормотал безумец и разжал цепкие пальцы. Голос его осекся и ослаб. Он задыхался. Отшатнувшись от жены, он прислонился спиной к колонне, потому что ноги не держали его. Обильный пот выступил на мертвенно-бледном лице, губы были красными и сухими. Казалось, что все свои силы он истратил на мольбу о пощаде.

Страх сковал сердце Иродиады.

– Позволь мне поддержать тебя, любимый супруг! Я хочу отвести тебя в наши покои, чтобы ты отдохнул и набрался сил, – вскричала она и подбежала к дрожащему, как в лихорадке, Ироду. Обняв его, она гладила его по всклоченным, влажным от пота волосам, целовала безвольные холодные руки, умоляла очнуться. Услышав ее отчаянные возгласы, ожидающие сигнала солдаты поспешили на помощь. Подхватив тетрарха под руки, они повели его прочь в спальные покои.

Иродиада в смятении стояла на балконе и застывшим взглядом провожала мужа. Холодный ветер усилился. Он завывал и стонал. Огни горящих факелов колебались под его резкими порывами, и от этого стоявшим внизу людям казалось, что смерть и вправду исполняет свою зловещую пляску рядом с ними в предвкушении жертв.

– Прошу тебя, – отвлек Иродиаду Закария. – Смилуйся над несчастными воинами и прикажи отложить казнь, пока наш господин не выздоровеет. Палач не может долго ждать. А люди измучены ожиданием смерти.

– Нет! Приказываю казнить их. Немедленно. Это они виноваты в его болезни и страданиях. А если ты посмеешь еще раз за них заступиться, я и тебя буду считать виновным. А может, ты уже в сговоре с предателями? Тогда тебя следует казнить вместе с ними. – И она с ненавистью посмотрела в лицо начальника отряда охраны, осмелившегося заступиться за своих солдат.

Закария отшатнулся. Его мужественное лицо исказила гримаса негодования из-за столь несправедливого обвинения.

– Клянусь, госпожа, в моих действиях нет измены. Я предан тетрарху и тебе. И отдам свою жизнь за господина и вашу семью. Верь мне, – пылко воскликнул он и, припав перед ней на колено, склонил голову в поклоне.

Иродиада с высокомерным торжеством смотрела на коленопреклоненного грека. Подумав, она решила, что сейчас не готова принимать столь ответственное решение. К тому же еще неизвестно, как к этому отнесется Ирод Антипа, когда очнется. Как бы не навлечь на себя его гнев… Помиловав же Закарию, она обретет в его лице обязанного ей жизнью человека. А это, возможно, пригодится ей в будущем.

– Так и быть. Пока я прощаю тебя. Но отныне мои глаза всегда будут пристально следить за каждым твоим шагом. И помни: я не верю ни одному твоему слову, – холодно произнесла она и добавила: – Ступай и исполни решение господина. Казнь должна свершиться немедленно.