- Его отец разгромил мой дом, когда услышал семнадцатое по счёту: «Нет». Как видишь, мужчины этой семьи умеют добиваться желаемого.

Смотря в прямую, точно струна, спину удаляющейся женщины, Адалина так и не смогла понять, что же это было: предостережение или наставление? Но девушке стало гораздо легче после их небольшого разговора. Она даже смогла более или менее спокойно выдержать множество взглядов, которые устремились к ней, когда Маргарита своим звонким голосом поблагодарила Элин за помощь и изящным взмахом ладони указала на девушку. Та только с улыбкой кивнула в ответ и скромно опустила глаза под очередной залп аплодисментов.

Столики вместили всех гостей так внезапно и дружно, что Адалине показалось происходящее после настоящим обманом. Поначалу чинная церемония помолвки, как сейчас принято у большинства молодых людей, проходила по плану. Микрофон попадал в руки всем родственникам по порядку старшинства, и звучали обильные поздравления. Особенно разлилась в пожеланиях мама Маргариты, глаза которой все время слезились. Даже многочисленные подарки преподносились молодой паре с аккуратным пересчетом: от меньшего к большему. Только бабуля Кинти, очень седая, но по-юношески веселая женщина, решила оставить право последнего слова за собой. И с того момента, как она объявила о сюрпризе в виде местных музыкантов, специально приглашенных ею на помолвку, всё пошло по старому доброму сценарию. Свадьба приобрела такой размах местного колорита, который был знаком всем присутствующим. Даже Маргарита примирилась с неизбежным весельем, ворвавшимся вместе со звуками гитар и флейт.

- Ты можешь присоединиться к танцующим, - произнёс Тадеуш в перерыве между задорными песнями.

Это было первое, что он сказал ей после того, как они оказались рядом. До этого момента мужчина рассеянно следил за происходящим на незанятой чем-либо площадке между столиками гостей и столиком помолвленной пары. Его одолевали хмурые мысли и предполагаемые ответы на невысказанные вопросы.

- А мы можем немного прогуляться? – неожиданно ответила ему Элин.

- Конечно.


***

Она нежно касалась его губ своими под большой желто-зеленой яблоней в тени пустынного сада, куда они забрели совершенно нарочно. Тонкие руки с небывалой для них хваткой обвивали сильную мужскую шею, не давая и малейшей возможности освободиться. Его ладони сильно сжимали складки платья на хрупкой талии и бездумно плавали по не менее хрупкой спине.

Пару минут назад Тадеуш с легкостью поставил девушку на низкий парапет, который отделял садовую дорожку от яблонь. Но на этот раз Элин не отозвалась добродушным смехом на их огромную разницу в росте, а лишь грустно улыбнулась и решила поцеловать мужчину.

Он совсем не был против получить эту поглощающую нежность, но странные настроения девушки портили всё удовольствие.

- Только я решаю, что ты отказываешься меня терпеть, как получаю поцелуй. Это обычные женские заморочки, или мне стоит знать об очередном подводном камне?

- Обычные, - солгала Элин с полуулыбкой и снова потянулась к чужим губам, но Тадеуш слегка повернул голову, не позволяя ей возобновить прикосновение.

- Это из-за матери? Что она тебе сказала?

- У тебя замечательная мама, которая предупредила меня, что от вашей семейной непрошибаемости мне никуда не деться, - смотря ему прямо в глаза, заявила девушка.

- Ты даже не подозреваешь, каким непрошибаемым я могу быть, - в своих излюбленно опасных тонах пригрозил Тадеуш.

- Я, по-моему, не отказывала семнадцать раз, - ей пришлось тихо выдохнуть из-за приятной дрожи, которая оказалась реакцией на наглые прикосновения мужчины к одним из опаснейших мест на её теле.

- Пять, и это только прошлым вечером, - приглушённо ответил он, заставляя её, стоящую выше, немного наклониться, чтобы дотянуться до шеи.

- Там пудра, - предупредила девушка прежде, чем поняла, что ошибается.

Сначала горячее прикосновение языка легло на поверхность чувствительной кожи, смывая безвкусный тальк, а затем шероховатость губ подправила потускневший красный след. Как будет скрывать его теперь девушка подумать не могла, потому что думать в этот момент было не чем.

- Ты издеваешься, - почти на полустоне выдавила она и с силой сжала ткань его рубашки цепкими пальцами, едва побелевшими на костяшках.

Молодой мужчина ничего не ответил, только уже влажные губы опустились на выступающие под тяжелым вдохом ключицы да большие руки ещё теснее прижали к себе тонкое тело. Если бы не такая фундаментальная опора, то девушка давно бы свалилась с парапета, на котором теперь почти и не стояла. Кажется, что вся нижняя часть её тела начинала медленно неметь от пробирающих до дрожи прикосновений, которые она остро ощущала сквозь шёлк. Если бы не ткань, то близость их стала бы гораздо откровеннее.

- Что я говорил о длинных платьях? – он в очередной раз запутался пальцами в одной из плавных складок и, недовольный этим, отвлекся от загорелой кожи с легким запахом жасмина.

- Что? - пролепетала Элин.

- Сегодня же вечером изорву к чертовой матери! – прорычал Тадеуш и замер, словно вдруг вспомнил что-то очень важное.

Руки его неожиданно крепко ухватили девушку за талию, чтобы в следующий момент опустить на садовую дорожку.

– Нам пора возвращаться, иначе Натан убьет меня, если я пропущу винную церемонию.

- Это та традиция, когда самый младший в семье наливает в бокалы молодых вино? – Элин уже ловко поправляла воротник его белоснежной рубашки и возвращала в петельки верхние пуговицы, которые из-за её смелости так легко были расстегнуты.

- Да, - кивнул Тадеуш. – Эзра может составить тебе компанию, пока я буду занят.

- Нет, - голос её дрогнул, когда она произносила это слово, но мужчина не понял от чего.

Он приподнял пальцами её чуть острый подбородок и заглянул в лицо, скулы которого всё ещё рдели румянцем, но глаза уже выражали совсем другие оттенки чувств.

- Почему?

- Потому что он сначала выспрашивает, а услышав то, что хотел, злится!

- И что он выспрашивает? – настороженный её жалобой, Тадеуш сам попытался не выдать свою злость.

- Дело опять в этой девушке, Карин, - тихо сказала Элин и отвела взгляд в сторону.

- Черт бы её …!

- Тадеуш! Нельзя же так, - проворчала она в ответ на услышанную брань. – Она ведь погибла.

Мужчина замер так неожиданно, что даже широкая грудь под её ладонями перестала вздыматься. Он взглядом скользнул по светлым волнам волос, а затем задумчиво выдал:

- Мне кажется, что мертвые так часто о себе не напоминают.

- То есть? – девушка в поисках ответа заглянула в его лицо, напряженное из-за размышлений.

- Ничего, - Тадеуш вдруг расслабился, чувствуя волну чужого беспокойства. – Возвращайся обратно, а мне нужно кое-что решить.

Элин хотела бы спросить, что же пришло ему на ум, да и как он собирается успеть к церемонии, но промолчала. Потому что молодой мужчина, на несколько секунд прижавший её ладони к своим губам, старался выглядеть намного спокойнее, чем был на самом деле. Она видела его решительность, его нарастающую злобу, и совершенно точно знала: это её не касается.

- Я буду ждать тебя там, - только улыбнулась она в ответ и легко выскользнула из крепких объятий.

Тадеуш не смотрел ей вслед, хотя очень чётко слышал стук тонких каблуков по каменной дорожке. А когда звук затих, мужчина направился в противоположную сторону. Полностью погруженный в свои мысли, которые рисовали всё новые и новые картины убедительных предположений, он пропустил странное мимолетное чувство тревоги.


***

Он всё же немного опоздал, за что был награждён испепеляющим взглядом брата и совсем недовольным лицом Маргариты. Впрочем, это не произвело на него совершенно никакого эффекта, потому что мысли все ещё были заняты безотлагательным решением одной большой проблемы.

Уже беря в руки прохладную бутылку с многолетним вином и прислушиваясь к стихающим звукам бузуки, Тадеуш попытался отыскать взглядом Адалину. Но ни травянистой зелени её платья, ни светловолосой макушки нигде так и не заметил. Впрочем, папа Адальбо уже произнес положенную в таких случаях речь, и слово должен быть взять младший Моор, чтобы, наконец, открыть бутылку с вином. Потому Тадуш, всецело теперь поглощенный церемонией, отодвинул поиски девушки на второй план. Тем более, что поводов для волнения не было: Элин скорее всего затерялась в толпе гостей.

Мелодичный звон двух бокалов разнёсся по такому непривычно бесшумному патио и молодая пара, предварительно сделав по глотку вина, почти одновременно огласила пространство звуком бьющегося стекла.

- Винную песню! – тут же громогласно заявила женщина, приходящаяся братьям Моор тетушкой по материнской линии.

Её пожелание стало навязчивой идеей, которую своими выкриками поддержали многие гости. Словно им в угоду раздалось резкое бренчание струн.

- Может быть, Адалина станцует? – поинтересовался Натан, забирая у Тадеуша бутылку вина.

- Не думаю, - мужчине пришлось повысить голос так, чтобы быть услышанным сквозь стройное хоровое пение.

- Ты всё же спроси, - присоединилась к разговору Маргарита, - мы с ней могли бы показать этому старичью, как надо плясать.

- Твою бабушку, дорогая, никто не переплюнет.

- Натан, я такой же в старости буду.

- Отказываюсь жениться!

По взгляду Маргариты было ясно, что новый бокал, который Натан аккуратно наполнял красным напитком, сейчас будет отправлен в физиономию, так любящую некстати пошутить. Но мужчина, дабы избежать опасности, подарил своей будущей жене примирительный поцелуй. И, пожалуй, повторил бы подарок, однако Маргарита внезапно была схвачена за руки и с безотказной настойчивостью вытолкнута в центр патио. Там уже бушевало пламя танца, в котором не только женщины, но и изрядно подвыпившие мужчины принимали непосредственное участие.