Джорджетт Хейер - Саймон Холодное Сердце

— Дорогу Бьювэллету! Вперед, за золотым панцирем! 3а Львом! Вперед!

Рыночная площадь представляла собой разноцветную круговерть разящих друг друга солдат двух неприятельских армий. Красно-золотистые солдаты Монтлиса шли вперед бок о бок с черными воинами Мэлвэллета. То там то тут мелькали зелено-красно-коричневые цвета солдат Бьювэллета. На правом фланге французы остановили англичан, там кипела отчаянная схватка.

Саймон пробился к одному из своих капитанов, отдал четкий приказ и ускакал на левый фланг. Капитан развернулся вправо и повел своих солдат на подмогу правому флангу. Англичане в миг разделились на два четких крыла, и левое увлекал вперед огромный всадник в золотом панцире. Здесь англичане продвигались вперед, как сокрушительный таран. Французы шаг за шагом отступали, пока полностью не оставили рыночную площадь и упорная битва не расползлась по прилегающим узким улочкам.

Кричали испуганные видом крови, грохотом мечей и копий, яростным ревом голосов женщины, выскочившие на дорогу дети в ужасе разбегались врассыпную от внезапно нахлынувших солдат. Какой-то совсем крохотный ребенок нырнул чуть ли не под копыта коня Саймона. Вздернув коня на дыбы, Саймон повернул его боком к ребенку и, наклонившись вниз, поднял перепуганного малютку с земли, всего забрызганного грязью.

Где-то совсем близко раздался отчаянный женский вопль. Саймон оглянулся. Прижавшись к стене, рыдала мать. Саймон подъехал к ней. Ребенок съежился под щитом, спрятав лицо в складках накидки Саймона.

— Укройтесь в доме и не выходите, — строго сказал Саймон женщине и опустил ребенка ей на руки, после чего снова устремился в бой.

Между тем в конце улочки к французам спешно подошло подкрепление, и они начали теснить англичан.

Саймон привстал на стременах.

— За святого Георгия и нашего короля! — воскликнул он.

При звуках его трубного голоса английские солдаты снова сплотились вокруг него и с новой силой нанесли удар по неприятелю. Кто-то сзади Саймона запел песню Азенкура, и вот уже десятки голосов подхватили ее, и англичане снова пошли вперед.

Какой-то крепкий всадник недалеко от Саймона выбил из седла француза, пытавшегося поразить под ним коня.

«В Нормандию король идет», — во всю глотку распевал этот английский всадник. — А ну получай! «И славных рыцарей ведет…». Что, больно? «Своих врагов он победит, затем, что Бог его хранит», еще хочешь? На! Осторожно, милорд! «Бог совершить ему помог великие дела…». Браво, милорд! «Мы победили, с нами Бог…», Эй, Джон, и ты, Питер, а ну, подхватили «Всевышнему хвала!»

— Всевышнему хвала, Всевышнему хвала! — загремело со всех сторон, и, казалось, сама эта песня сметала французов и теснила их до самого конца улицы.

Сражение длилось еще целый час, охватив весь город, но вот, наконец, сначала в одном месте, потом в другом французы начали сдаваться. Вскоре было объявлено перемирие, шум битвы быстро улегся, и наступило затишье. Побежденным повсюду была дарована пощада, и в знак сдачи города комендант прислал Саймону, вернувшемуся на рыночную площадь, ключи от городских ворот.

Повсюду лежали убитые и раненые, но быстро появились женщины и мужчины из числа мирных жителей, помогавшие раненым — как французам, так и англичанам.

Большинство французских солдат отступило на север — к замку, который пока что стойко держался и в котором находилась леди Маргарет.

Пересекая рыночную площадь, к Саймону приближался всадник в помятых доспехах и дырявой накидке.

— Слава Богу, ты жив! — крикнул он еще издали и остановил коня возле Саймона. — Хантингдон будет позднее. Где Алан?

— Пока не знаю. Думаю, где-то справа, в конце вон той улицы. Холланд со своими людьми?

— Да. Они помогают раненым. Мы взяли все городские ворота. А теперь я отправлюсь на поиски Алана.

Когда спустя полчаса Джеффри вернулся, рыночная площадь почти совсем уже опустела.

— Саймон! — крикнул Мэлвэллет, подъезжая к быстро обернувшемуся Саймону. — Алана схватили, он в плену у этой ведьмы!

— Что?! — свирепо рявкнул Саймон прямо в лицо Джеффри.

Верхняя губа Саймона дрогнула и страшно исказилась, лицо на миг застыло в гневной гримасе.

— Если я не выручу Алана до наступления ночи, быть моей душе в аду, — тихо сказал он после недолгого молчания.

К полудню удалось навести некоторое подобие порядка в Бельреми, после чего Саймон встретился с комендантом города. От имени короля были сделаны обычные в таких случаях заявления. Всем, кто присягнет на верность королю Генриху, было обещано хорошее обращение и защита. Большинство жителей города не отказалось от этой милости, потому что были измучены долгой осадой и ждали только одного — чтобы в городе кончился, наконец, голод. Воины Саймона расположились вокруг города и в самом городе, и он по завершению первых же неотложных дел смог теперь обдумать, как вызволять Алана из плена. Говорили, что Монтлис был ранен, прежде чем его схватили люди леди Маргарет.

— Ты собираешься спасать его? — спросил Саймона охваченный беспокойством Джеффри, когда оба они находились во временной штаб-квартире Саймона в здании суда.

— Да, — ответил Саймон. — Она, возможно, захочет держать его у себя как заложника, но я отвечу ей тем же: у меня в плену ее дядюшка.

— Вот как? Он дрался нынче утром?

— Он ее маршал, господин де Галледемэн. Хантингдон его взял. Бернард, принеси перо и пергамент.

Секретарь исполнил приказание и сел за стол, ожидая новых распоряжений.

— Пиши, — медленно заговорил Саймон. — «Мадам Маргарет де Бельреми. Именем Его Всемилостивого Величества короля Англии и Франции Генриха Пятого, я, Саймон Бьювэллет приказываю Вам передать мне в течение часа ключи от замка Бельреми, присягнув на верность Его Величеству королю Генриху и передав в мои руки рыцаря сэра Алана Монтлиса». Написал?

— Да, милорд.

— Немедленно отправь это с моим герольдом и прикажи ему дождаться ответа от мадам.

— Что за глупость ты делаешь? — спросил Мэлвэллет, когда Талмэйн ушел. — Она посмеется над твоим посланием.

— Возможно. Это мой официальный приказ. Пусть смеется. Хорошо смеется тот, кто смеется последним.

Герольд вернулся через час и передал Саймону пакет от мадам графини де Бельреми. Саймон сорвал печать и расправил хрустящий пергамент. Джеффри читал из-за его плеча.

Джеффри, не сдержавшись, грубо выругался и схватился рукой за рукоять меча:

— Пойдешь на приступ, Саймон?

Саймон улыбнулся:

— Нет. Тогда они, без всякого сомнения, убьют Алана, горячая ты голова. Пиши снова, Бернард: «Если мой приказ не будет исполнен, я, Саймон Бьювэллет, клянусь распятием и всеми святыми, что маршал Жан де Галледемэн будет убит перед замком Бельреми со всеми другими захваченными мною пленниками, равно как и каждый третий мужчина — кормилец семьи из этого города. И если какой бы то ни было вред будет причинен рыцарю сэру Алану Монтлису, клянусь Богом, я сравняю этот город с землей, убив всех его жителей, не пощадил ни женщин, ни детей. И Вы увидите, я слов на ветер не бросаю, шестерых детей я умерщвлю перед замком, если Вы не сдадитесь сразу же».

Мэлвэллет скептически посмотрел на Саймона:

— О, да! Своею собственной рукой, надо думать?

— До этого не дойдет, — ответил Саймон.

Он подождал, пока Бернард запечатает пергамент и вручит его герольду.

— Если мадам Маргарет заговорит с тобой, — сказал Саймон герольду, — и станет расспрашивать, что я за человек, скажи ей, что я человек слова: что сказал, то и сделаю. Предыдущее письмо ты отдал ей в собственные руки?

— Да, милорд.

— Что она сказала?

— Ничего, сэр. Она удалилась со своими дворянами, закрыв лицо вуалью.

Саймон кивнул.

— Теперь иди.

Назад герольд вернулся, принеся лишь устное сообщение, которое сразу же наизусть и отчеканил:

— «Скажи милорду Бьювэллету, что мадам Маргарет, графиня де Бельреми готова встретиться с ним в своем замке, если он придет один, соблюдая условия перемирия».

— Одному — в эту западню? — воскликнул Джеффри.

— Это не западня, — сказал Саймон.

— Что? Ты веришь честному слову женщины?

— Нет, — недобро улыбнулся Саймон. — Но она не посмеет причинить мне вред или взять под стражу. Если я не вернусь через час, ты выведешь сэра Галледемэна и убьешь его перед замком. Потом, если я по-прежнему все еще никак не извещу о себе, ты должен будешь отдать город на разграбление, чтобы они там знали, что я не лгал им, и возьмешь замок приступом, уже не дожидаясь меня, потому что я буду убит.

— Что ты задумал? — спросил, пораженный, Джеффри. — В ее логове тебе сразу придет конец.

Саймон засмеялся.

— Неужели, ты думаешь, я так глуп? Попасть бы только в замок — и я сумею подавить ее дьявольскую волю, — сказал он, вставая. — В мое отсутствие останешься вместо меня, но помни — мои приказы должны быть выполнены.

Придя к себе на квартиру, Саймон застал Седрика лежащим на соломенном тюфяке и повествующим о своих славных приключениях Эдмунду, который развесил уши, чтобы лучше ловить каждое слово новоявленного героя. Увидев Саймона, оба вскочили на ноги.

Саймон придирчиво оглядел Седрика.

— Ты ранен?

— Ничего серьезного, сэр, — смутился Седрик, одна рука которого была перевязана.