С этими словами Морис удалился. Николас успел заметить цепочку у него на шее, означавшую, что теперь Морис — маршал.

Вернувшись обратно к стражникам, Николас разыскал Базиля Мордаунта. Ярость Николаса не знала границ, однако никто его не поддержал. Люди уже поняли, что милорд слов на ветер не бросает. Кончилось тем, что через час Николаса выдворили за пределы Бьювэллета.

Через неделю за этим последовали странные и резкие перемены, взволновавшие Бьювэллет. Злоумышленникам были определены наказания, и все они испытали на себе крутой нрав Саймона. Стоило кому-то возмутиться, как он тут же чувствовал на себе железную хватку милорда, а новые чиновники барона слепо подчинялись ему. Неделя прошла в ропоте протеста и мелких вспышках недовольства, но на исходе недели люди признали Саймона своим господином. Правила были установлены с самого начала трудные и докучливые, но те, кто поумнее, быстро поняли их надежность. Саймона оценили как безжалостно-справедливого хозяина, и если даже его указания были порой слишком суровы, то по крайней мере он принимал в расчет интересы каждого из своих людей в отдельности. Кивком ли головы, парой ли слов, но Саймон всегда приветствовал всех, кто встречался ему на пути. Он не сторонился простых людей и держался среди них свободно, но без панибратства. Крестьяне опять взялись за свои дела и трудились, засучив рукава, потому что работа сулила им хорошие доходы. Уолтер Сантой получил указание обучать людей и заставлять их упражняться в своем деле, и хотя сначала людям пришлось несладко, все подчинялись и очень скоро даже загорелись некоторым энтузиазмом, потому что никто не знал, когда вдруг появится Саймон, чтобы, наблюдая из-под своих нависших бровей, точно и прямо оценить, кто чего стоит.

С возмущением было встречено распоряжение Саймона обучаться стрельбе из лука и соревноваться между собой в этом искусстве. Кое-кто из крестьян, кого заставили заниматься этим делом, во всеуслышание выражал свое недовольство и заявлял, что Саймон принуждает их разрываться на части. Но когда он сам принял участие в этих соревнованиях, недовольные перестали сетовать, восхищенные его умением. А когда он объявил, что стрелок, чья стрела улетит дальше, чем пущенная им самим, получит в награду небольшой земельный участок, началось нешуточное состязание, и крестьяне старались так рьяно, что вскоре среди них появились достойные соперники Саймону.

В замке все было тихо и спокойно. Хуберт отправился восвояси, горько сетуя на свою участь, и на его место заступил новый управляющий. Здесь текла сытая жизнь, а в свободное время хватало развлечений и славного эля да хереса. На удивление быстро люди Бьювэллета успокоились под властью нового лорда и были довольны.

Не прошло и месяца, как Монтлис отправился в путь, чтобы навестить Саймона. В один прекрасный день он без всякого предупреждения прибыл во владения Саймона и появился перед замком около 10 часов утра, сопровождаемый своим сыном и кузеном. Саймон в это время со своими людьми стрелял из лука по мишеням. Гаунтри, принявший гостей, послал за Саймоном Арнольда, его пажа.

Арнольд промчался через всю деревню в своей новой ливрее зеленых и красновато-коричневых тонов. К Саймону он подбежал в тот момент, когда тот выстрелил из лука.

Проследив за полетом стрелы, Саймон, не оборачиваясь, спросил пажа:

— Ну как, хорошо, Арнольд?

Это было загадочное свойство, которое немало удивляло и смущало людей Саймона. Кто бы и как бы бесшумно ни подкрался к нему, он всегда чувствовал, что сзади кто-то приближается, и ему не надо было оглядываться, чтобы узнать этого человека. Арнольд привык к этой особенности Саймона и оттого ничуть не удивился.

— Милорд, в замке гости! Милорд Монтлис, сэр Алан и милорд Гранмер. Мистер Гаунтри послал меня, чтобы я сообщил вам об этом и привел вас к гостям.

Саймон поднялся с колен.

— Иду, — сказал он.

Что-то сказав Сантою, он пошел с Арнольдом к замку. Арнольд хотел взять у него лук, но Саймон отрицательно покачал головой и улыбнулся.

— И далеко ты унесешь его, малыш?

Арнольд вытянулся во весь рост, и все равно оказалось, что лук в два раза выше, чем он.

— Я смогу его нести, милорд, честное слово!

— Не сомневаюсь в твоем усердии, — сказал Саймон, но лук мальчику не отдал.

Арнольд шел чуть позади Саймона, надувшись от обиды. Возможно, кому-то это и показалось бы странным в характере Саймона, но он очень любил детей. Его пажи наперебой оспаривали друг у друга честь служить своему обожаемому господину, и каждый из них бывал по-настоящему счастлив, увидев, что Саймон хотя бы только кивнул ему головой. А гордость самого маленького из них просто не знала границ, когда однажды Саймон поднял его и перенес через широкий ров на руках.

Тот малыш был сын Гаунтри, черноволосый кудрявый мальчуган восьми лет по имени Седрик. Своим столь высоким положением он был обязан собственному нахальству. Сначала он приставал к своему отцу, чтобы тот упросил Саймона взять его в пажи, но скоро понял, что отец не станет этого делать. Тогда он решил, что сделает это сам. И вот этот круглолицый бутуз с бойкими, веселыми глазами подкараулил как-то Саймона на выходе из замка.

Помня, как сам он не так уж давно пришел к Фалку, Саймон от просьбы Седрика буквально растаял. С согласия Гаунтри он взял Седрика к себе в пажи, и этот ребенок, казалось, глубоко тронул как будто бы бесстрастное сердце Саймона. Во всем Бьювэллете это было единственное существо, которое могло позволить себе открыто не подчиниться Саймону. Как-то раз Седрик на что-то рассердился до слез и вовсю раскапризничался, и Морис Гаунтри с секретарем Бернардом Талмэйном застыли от удивления, увидев, что Саймон посадил ребенка к себе на колени и уговаривает Седрика, чтобы тот успокоился.

И вот теперь Седрик оказался персоной, принявшей гостей Саймона и занимавшей их приятной и серьезной беседой.

— Кто ты, мой юный мальчик-с-пальчик? — спросил Седрика Фалк.

— Я паж милорда, — степенно ответил Седрик. — Я сам пошел к нему служить.

Фалк разразился громовым хохотом.

— О, совсем, как в свое время Саймон! — воскликнул он. — И как тебе это удалось, скажи на милость?

— Я сам сказал милорду, что хочу быть у него пажем. И вот я паж. Милорд зовет меня «малыш».

Алан улыбался, ласково прижимая к себе ребенка.

— Что-то непохоже такое на Саймона, — заметил он. — Ты любишь милорда?

— Да, сильно люблю, как своего папу.

Седрик помолчал, чтобы слушатели могли сполна оценить всю важность того, что он еще собирался им сказать.

— Я сидел у милорда на коленях, — гордо и чуть ли не торжественно сообщил он гостям.

— Пресвятая Матерь Божья! — сказал Фалк. — Что это нашло на нашего Саймона?

В этот момент вошел Саймон, и Седрик, выскользнув из рук Алана, вприпрыжку устремился к нему.

— Милорд, я принял гостей, и мой отец со мной, я предложил гостям кресла, но я не выполнил вашего приказания, — хихикнул озорник.

Саймон отдал Седрику свои стрелы.

— Отнеси их на место, маленький негодник, — сказал Саймон, — и смотри не вздумай ими играться!

Последним словам Саймона пришлось догонять убегающего рысцой Седрика. Затем Саймон подошел к Фалку и взял его руку в свою.

— Милорд, вы здесь более чем желанный гость, и вы, лорд Гранмер. Привет, Алан!

— Никогда и нигде не видел таких разительных перемен! — заверил Саймона Фалк. — Мы приехали повидаться с тобой и заодно взглянуть, как ты продвинулся в своих делах. И надо же — порядок, как в монастыре! Повсюду кипит работа, в то время как в твоем доме тихо и спокойно, как в могиле. Как тебе это удалось?

— Это было не так уж трудно, я нанес удар в голову беспорядка, избавился от его зачинщиков. Как дела в Монтлисе?

— Нам не хватает твоей твердой руки, — поморщился Фалк. — Но Алан делает, что может. Клянусь Богом, как подумаю, что какой-то месяц назад здесь болтались одни только пьяные бездельники и плуты и все было в запустении, а теперь такие вот перемены — глазам не верю.

— А я не удивлен, — возразил Гранмер. — Узнав тебя, я был уверен, что через месяц ты добьешься своего. А что это за бутуз — твой очаровательный паж?

Саймон улыбнулся:

— Это сынок моего маршала.

— И ты этого постреленка сажаешь, говорят, к себе на колени, — съехидничал Алан.

— Уже рассказал. Было раз. Он раскричался, когда я отругал его за что-то.

— Саймон, — прервал их Фалк, — прошу тебя, развяжи, наконец, язык, расскажи мне подробно про свои здешние дела и перемены.

— Непременно, сэр. Но если вы хотите услышать все как было, соблаговолите удалиться на время, пока мои слуги приготовят все необходимое к обеду.

— Да, конечно, так мы и сделаем, — кивнул Фалк, вставая с кресла. — Алан пусть останется с тобой, если позволишь.

Алан дружески взял Саймона за руку:

— Я останусь, нравится это тебе или нет.

— Ну конечно, оставайся! — сказал Саймон и увлек Алана за собою к выходу из зала.

Они вернулись как раз к обеду, и тут Саймон представил гостям своего управляющего, начальника стражи и всех остальных офицеров и служащих. Из-за стола встали почти через три чвса, и Фалк сразу же отвел Саймона в сторонку для доверительного разговора.

— Саймон, дорогой, ты теперь совсем уже мужчина, — начал он издалека. — Хочу высказать тебе одну, мне кажется, хорошую мысль.

— Да, милорд?

Фалк слегка хлопнул Саймона по плечу.

— Послушай, дружище, имению необходима хозяйка, да и наследник! У меня есть идея выдать за тебя мою дочь Элен, хоть и и намеревался раньше выдать ее за сына Джона Балфри. Что скажешь на это?

Саймон плотно сжал губы, задумался.